— Такую возможность вам предоставят, — сказала Дагурова. — Еще один вопрос. Если к вам направляли больного, а он, вернее — его заболевание не подходило по профилю клиники, как в таких случаях поступал Баулин?

— Поняла, о чем вы… Сначала я или кто-то из врачей говорил с больным: так, мол, и так, дорогой товарищ, лечить вас не беремся… Но потом было несколько случаев, когда госпитализировали людей, хотя к нам их класть не нужно было.

— Например?

— Понимаете, о всех подобных случаях я судить не могу… Да и вряд ли самый опытный врач сможет точно определить, правильно ли мы сделали, что согласились госпитализировать того или иного больного, или же неправильно… Но вот когда Банипартов попросил за Ульяшина, то Баулин взял его в клинику с большой неохотой.

— Кто такой Ульяшин?

— Даже не знаю. Помню одно: Вась-Вась сказал, что для «дела»… Кстати, это был первый случай, когда Евгений Тимурович был почти уверен, что делает не то… Человеку нужна была операция…

— И что же Ульяшин?

— Ему стало хуже, и он выписался… Такая же история произошла с другим больным — Бабаянцем. У него была аневризма мозга… Этого Бабаянца тоже положили по настоянию Банипартова… А вот с Гридасовой — трагедия. Умерла после выписки. На ней-то Евгений Тимурович скорее всего и зациклился. Вернее — свихнулся… Когда брали Гридасову, даже я советовала Баулину не связываться. И Рудик был поражен, зачем это было нужно Евгению Тимуровичу.

— За взятку, — пояснила следователь.

— Я так и догадалась… А кончилось ужасно!

— Кроме этих, были еще подобные случаи?

— Были, Ольга Арчиловна. Не много, но были, — тяжело вздохнула Орлова. — Я все вспомню и потом расскажу.

— Постарайтесь, — кивнула следователь и продолжала: — Теперь, Аза Даниловна, о вашем наследстве… Вам на самом деле Варвара Леонтьевна Шубникова оставила по завещанию тридцать шесть тысяч рублей?

— Бросьте, Ольга Арчиловна, какое наследство, — махнула рукой обвиняемая. — Сами отлично знаете, как я обстряпала это дело.

— И все же, — сказала Дагурова, — я должна зафиксировать… Так что же было в действительности?

— Хотелось как-то замаскировать свои доходы. От людей, знаете, ничего не скроешь. От милиции — тем более. Даже Банипартов мне как-то сказал: светишься, старуха, смотри, погоришь… Я вспомнила, что в деревне Яремче Калининской области живет бабушка. По отцу… Съездила в деревню. Смотрю, она на ладан дышит. Вот и возникла идея… Где Березки, а где Яремча! Главное, чтобы бумага была. Люди бумагам верят больше, чем человеку… Я зашла в поселковую больницу, поговорила с врачом. Кстати, она моя дальняя родственница… Выяснилось, что Леонтьевна больше года не протянет… Тогда я положила на ее имя в сберкассу сначала двадцать шесть тысяч, потом еще десять. И завещание прямо в сберкассе составили на меня.

— Когда это было?

— В восемьдесят втором году. А в январе восемьдесят третьего бабушка умерла… Мне выдали деньги… Вот, собственно, и все.

Вид у Орловой был измученный. «На сегодня хватят», — решила следователь.

Когда обвиняемая прочитала протокол и поставила на каждой странице и в конце свою подпись, то робко обратилась к следователю:

— Ольга Арчиловна, можно вас спросить?

— Пожалуйста, — разрешила Дагурова.

— Не знаете, как там моя дочка, Катенька?

— Я видела ее отца, Рогожина. Спросила о Кате. Юрий Юрьевич сказал, что она живет у бабушки.

— У бабушки, — словно эхо повторила Орлова. — Свекровь меня терпеть не может, а ее любит. И еще… — Аза Даниловна тяжело вздохнула и еле слышно спросила: — Дочка знает?

— О чем?

— Ну, что я здесь?

— Об этом мы с Рогожиным не говорили…

Орлова молча покачала головой, глядя расширенными глазами куда-то мимо следователя.

Когда Латынис прибыл в Ялту, то к Варничевой сразу не пошел. Рубцов-Банипартов стреляный воробей: сидеть у милой дома и ждать, когда его накроют, он вряд ли станет. Конечно, если он вообще отсиживается у ялтинской подруги. Нагрянуть к Варничевой с проверкой тоже не годилось — можно было насторожить ее. Опять же, если бывший коммерческий директор «Интеграла» поддерживает с ней контакт, то поймет, что за ним охотятся.

Поэтому первым делом Ян Арнольдович отправился к коллегам в городское управление внутренних дел. Замначальника уголовного розыска, узнав, откуда и по какому поводу приехал Латынис, заметил с юмором:

— С одного курорта на другой…

— А что ж, и нашему брату иногда везет, — улыбнулся капитан.

Он попросил помочь навести справки о Татьяне Николаевне Варничевой. Что это за личность, какой образ жизни ведет и так далее.

Через несколько часов Латынис уже знал о зазнобе Рубцова-Банипартова самые общие сведения. Компрометирующих данных о ней не имелось. Жила одна в трехкомнатной квартире. Жилплощадь курортникам не сдавала. Ничем себя не запятнала. Данными о связи с разыскиваемым преступником местный уголовный розыск не располагал.

— Сплошные «не», — сказал Ян Арнольдович, когда ему передали эту информацию. — А какие-нибудь «да» имеются?

— Собирается в туристическую поездку в Болгарию, — был ответ.

Остальное Латынис должен был добывать сам. Он встретился с участковым инспектором, на чьей территории проживала Варничева. С его помощью было установлено, что намечающаяся туристка несколько дней назад неожиданно куда-то выехала, оставив ключи от своей квартиры соседям по лестничной площадке. Из чего следовало: больших ценностей Варничева дома не держала. А ключи доверила соседям, как выяснилось, на всякий случай: вдруг кран протечет или случится другая бытовая беда.

Латыниса насторожило одно: зачем уезжать накануне турпоездки, причем — внезапно. И куда? Этого ни соседи, ни сослуживцы не знали. Походя Ян Арнольдович установил кое-какие факты из жизни Варничевой.

Квартира принадлежала ее мужу, погибшему пять лет назад в автомобильной катастрофе. Он был лет на двадцать старше жены. Детей не имели. Варничев работал директором кинотеатра, а до этого руководил телевизионным ателье. Звали его, как и Банипартова, Василием Васильевичем. Как понял из намеков Латынис, погибший имел на каждой службе серьезные трения с ревизорами, но ему удавалось выходить из этих конфликтов без больших потерь. Перебрасывали на другой объект.

По месту работы Татьяны Николаевны Латынису дали дельный совет — обратиться в городской совет профсоюзов, где точно знают, когда Варничева должна выехать в Болгарию. Ход оказался верным. Руководитель тургруппы, Чаплынских, которого разыскал Ян Арнольдович, рассказал странную (для Латыниса) историю. Несколько дней назад Варничева отыскала его и сообщила, что должна срочно уехать из Ялты. На день-два. Попросила разрешения звонить руководителю туристической группы, чтобы узнавать, нет ли команды выезжать за границу.

— Что вы ей сказали? — спросил Латынис.

— Чтобы она дала свои координаты, а я сам извещу ее… Видите ли, я редко бываю на месте, застать трудно.

— А Варничева? — допытывался оперуполномоченный угрозыска.

— Ответила, что еще не знает точно, где будет находиться и есть ли там телефон.

— Это вас не удивило? — полюбопытствовал Латынис.

— Мало ли какие обстоятельства у человека, — невозмутимо ответил руководитель тургруппы. — Да и телефон во многих местах — проблема.

— Вы что, сами не знаете точно, когда вам выезжать?

— В том-то и дело — задерживаемся. Со дня на день должны сообщить из Киева.

— Варничева звонит вам?

— Ежедневно.

— А сегодня от нее был звонок?

— Еще нет.

Ян Арнольдович дал руководителю тургруппы свой номер гостиничного телефона, а сам бросился на телефонную станцию, чтобы предупредить: если будут звонить Чаплынских из другого города, то необходимо выяснить, откуда именно, и зафиксировать, с какого номера звонили. После этого капитан засел в гостинице.

Он с тоской глядел на пляж, отлично видный с девятого этажа, на искрящееся море, на полуобнаженных людей, фланирующих по набережной, и изнывал от жары.