В жизни молодых людей танской эпохи рано или поздно наступала пора скитаний. Верхом на ослике, в коляске, запряженной мулом, под парусом лодки, на спине верблюда или на худой конец пешком отправлялись они в путь. В запыленной дорожной обуви, в изношенной одежде, исхудавшие, с обветренными лицами бродили они по дорогам, останавливались на постоялых дворах или в буддийских монастырях, осматривали исторические реликвии, читали полустершиеся надписи на каменных стелах и снова шли дальше. Что влекло их в иные края, пылких и сентиментальных, восторженных и нетерпеливых, безрассудных и отважных? Почему не сиделось им дома? Может быть, этих юношей обуревала жажда знаний и они мечтали разрешить свои сомнения в беседах с мудрецами; может быть, их манили тайны и чудеса, встречающиеся в неведомых землях? Или, более практичные и рассудительные, они рассчитывали на покровительство знатных вельмож или дружбу могущественных меценатов? В дороге возможны любые встречи, и если ты ничего не имеешь, кроме умелых рук и сметливого ума, то, странствуя, скорее обретешь свое призвание, чем сидя на одном месте. А может быть, в танском Китае изменился сам уклад жизни и люди стали более подвижными, ощутили тягу к новым местам - купцы торговали, паломники странствовали по всему свету, так почему бы и их детям не подставить лицо дорожному ветру? Почему бы не воспользоваться тем, что в стране - с приходом к власти императора Сюаньцзуна - установились мир и спокойствие и можно не бояться в пути разбойников, не заботиться о еде и ночлеге: на каждом постоялом дворе путешественников ждут дешевый ужин и теплая постель. За несколько урожайных лет цены на зерно, мясо и овощи упали так низко, что нескольких связок монет хватит на долгое путешествие. К тому же императорские чиновники бдительно следят за состоянием дорог - и сухопутных и водных. Главные реки Китая связаны сетью каналов, и, не выходя из лодки, путешественники без всяких затруднений пересекают страну с севера на юг.

Короче говоря, все звало в дорогу юных пилигримов, и если их отцам было кого посадить вместо них в лавку или снарядить с торговым караваном, они на несколько месяцев, а то и на год-два отлучались из дому. Конечно, сыновья бедных крестьян, числившихся по разряду «подлого люда», не могли себе такого позволить, но представители иных сословий не отказывали себе в подобных путешествиях. Неудивительно, что и Ду Фу не устоял перед соблазном. Да и как устоять, если древние проводили в седле и повозке помногу месяцев! Странствующие философы древности - Конфуций, Мэнцзы, Лаоцзы, Чжуанцзы - в пути наставляли учеников, беседовали с правителями царств, разговаривали с отшельниками и мудрецами. Молодым юношей отправился в путешествие Сыма Цянь, первый историограф Китая, - отправился, чтобы увидеть реликвии древности и исторические места, порасспросить очевидцев былых сражений, прикоснуться рукой к взрыхленной копытами и еще не остывшей после недавнего боя земле. Многое прошло перед его глазами, и первый историограф стоял на берегу реки, в водах которой покончил с собой первый поэт древности - великий и прославленный Цюй Юань; Сыма Цянь, по его собственным словам, осматривал родовой алтарь Конфуция, одежду, которую носил философ, и ритуальную утварь, употреблявшуюся при жертвоприношениях. После Сыма Цяня по его следам устремились другие путешественники - историки, воины, поэты. Китайские императоры снаряжали целые экспедиции на поиски волшебного острова бессмертных и эликсира, продлевающего жизнь. Многие годы скитались отважные участники экспедиций по морям и неведомым странам, а возвращаясь, привозили с собой удивительные рассказы, будоражившие воображение современников. Китайские поэты, жившие на юге, особенно любили путешествовать в горах. С посохом в руке, в бамбуковой шляпе, защищавшей от солнца, с заплечным мешком, в котором хранились запасы еды, они забирались на самые неприступные вершины. Слушая звон колокола в буддийском монастыре, глядя на скалистые громады гор, они сочиняли стихи:

Именно сюда, на юг, где создавались эти строки, и отправился Ду Фу. Домочадцы не препятствовали его долгим отлучкам из дома: мачехе и отцу было попросту не до него, а тетушка Пэй состарилась и уже не могла, как раньше, поддерживать все увлечения племянника. Волосы у нее поседели, на лице появились морщины, и глаза стали слезиться от яркого света. Служанки выводили ее под руки в сад, сажали на циновку, и тетушка Пэй часами смотрела на зеленоватую воду лотосового пруда, перебирая буддийские четки и слегка покачивая головой. В семье Ду Фу подрастали дети - три брата и сестренка, родившиеся от второго брака. Так же, как когда-то маленький Ду Фу, они бегали по дому, взбирались на стулья, с любопытством разглядывали вещи в комнатах и прятались от няньки в зарослях бамбука. Все внимание взрослых отдавалось им, зато юный любитель странствий и поэзии получал полную свободу действий. Никто не беспокоился о Ду Фу, зная его привычку к самостоятельности. И когда он сказал о своем желании совершить путешествие на юг, господин Ду Сянь посмотрел на жену, они оба вздохнули и молча согласились. Пусть их старший постранствует по свету, ведь не пропадет же он в дороге! У семейства Ду на юге есть дальние родственники, на чью поддержку - в случае надобности - он может рассчитывать. Господин Ду Сянь в состоянии помочь сыну деньгами и наставлениями, и было бы неразумно не воспользоваться счастливой возможностью, пока он не связан чиновничьей службой и еще не успел жениться и создать собственную семью.

И Ду Фу воспользовался этой возможностью. Он решил по примеру древних поэтов подняться высоко в горы, увидеть поросшие лесом вершины, бурные водопады, уединенные монастыри, пройти по бревенчатым настилам горных дорог. Север и юг - это и географические, и культурные области, непохожие по своим традициям, обычаям и верованиям. Север, долина Хуанхэ - исконный центр китайской цивилизации, а юг, долина Янцзы - ее отдаленная окраина. Там обитают племена юэ - «южных варваров», как их называют китайцы. Сильные и ловкие, «южные варвары» умеют лазать по деревьям, охотиться на животных тропических джунглей, нырять за водорослями и моллюсками. «Варварам» неведомы достижения цивилизации, у них «нет городов, они живут в зарослях бамбука по речным долинам. Они привыкли воевать на воде и предпочитают использовать лодки... Они не умеют сражаться на суше, у них нет колесниц, конницы, луков и арбалетов» - так писал о «южных варварах» один из ханьских государственных деятелей, и хотя династии Хань и Тан разделяют четыре века, за это время в укладе жизни южных племен мало что изменилось. Чтобы уберечься от вредных испарений почвы, ядовитых насекомых и змей, они строят жилища на сваях; зерно хранят в примитивных амбарах. По простоте убранства их дома напоминают шалаши или даже птичьи гнезда, свитые на ветвях деревьев. Столь же просты и наивны их верования и обычаи. «Южные варвары» не слышали имени Конфуция, и им незнакомо письменное слово. Они поклоняются пятицветной собаке Паньху, духам морей и рек, лесным идолам. Гортанными голосами поют свои «варварские», непонятные для северян песни. Мужчины коротко стригут волосы и татуируют тело. Жуют бетель и носят в ушах кольца. Домотканая и грубая одежда женщин так же разительно отличается от изысканного платья северянок, как подвешенный на шею амулет от резного украшения.