И Зоуи принялась засыпать их обоих землёй.

Питер был рождён человеком, после укуса он стал оборотнем, незачем ему ещё и после смерти было становиться упырём. Он бы того сам не хотел. А она и того меньше желала бы любимому такой участи. А что касается Здоровяка, то он всегда шёл туда и делал то, что приказывал ему его вожак.

Когда могила уже была оформлена, и небольшой холмик свежей земли возвышался над всей остальной её поверхностью вокруг, Зоуи опустилась тут же рядом на колени, и уткнулась лбом в свежую потревоженную почву. Жизнь была окончена теперь и для неё.

Так и сидела она никому ненужная и опустошённая, покинутая в жизни тем единственным человеком, что совершенно безвозмездно дал ей приют. Хотя на тот момент его-то и человеком в прямом смысле этого слова назвать было нельзя. То, что впоследствии они изредка делили постель, уже совсем ничего не меняло, ведь она готова была сделать ради него всё что угодно, отдать ему себя всю без остатка, лишь бы он улыбнулся ей и бросился в её сторону тёплый взгляд.

А лисичка и я, молча, взирали на неё со стороны. Что можно поделать, когда видишь горе человека убивающегося по твоему врагу, к которому ты и сам уже перестаёшь испытывать прежнее чувство ненависти и обиды. А Зоуи, она человеком была, человеком и оставалась до самого последнего мгновения, несмотря даже на былую принадлежность к волчьей стае, и более того может быть даже в большей степени, чем кто-либо другой.

— С ней, с Зоуи, всё будет в порядке, Лисса. — Тихо проговорил я, прижимая к своей груди заплаканную лисичку. — Я попрошу Травку приглядеть за ней.

Она продолжала плакать, и я чувствовал то опустошение, что царило сейчас в глубине её души.

Как бы ни был ей противен этот получеловек полузверь, лисичка испытывала после его смерти чувство невосполнимой потери, в конце концов, она провела с ним бок о бок целый год своей жизни. И хорошим было это время или плохим, но это было её прошлым, которое было теперь потеряно навеки, а ни одна из потерь, как известно, не проходит бесследно. К тому же она очень жалела Зоуи, свою единственную подругу, которая была беззаветно предана Питеру, а это для Лиссы что-то да значило. Да и Здоровяка тоже не следовало списывать со счетов, ведь ещё совсем недавно он был её товарищем по совместной жизни в стае.

Зоуи, я и Лисса слышали, как где-то вдалеке разносился многоголосый и тоскливый вой, то была заунывная песнь новой стаи Седого. Таким образом, они прощались со своими сородичами, ушедшими за ту грань, из-за которой уже нет возврата.

Чуть позже мы оставили Зоуи с её скорбью наедине, зная, что её никто не тронет, ни волки, ни оборотни, да и люди, пожалуй, тоже.

Ничего друг другу не говоря, мы с Лиссой, молча, перевоплотились, я в черного волка, она в рыжую волчицу, от моих недавних ран после трансформации не осталось и следа. Привычно, одним лишь ловким движением головы, мы накинули почти одинаковые мешки на шеи и, бросив последний взгляд в сторону скорбящей Зоуи, потрусили к дому Травки. Нам ещё предстояло преподнести это печальное известие Милинде, я нисколько не сомневался, что теперь мы туда доберёмся гораздо раньше, чем там окажутся Тайя или Перис. Но всю глубину материнского горя я себе представить не мог.

Мы же вскоре вернёмся сюда, чтобы забрать с могилы Питера Зоуи и привести сюда мою мать для прощания с потерянным навсегда уже ребёнком. Полжизни она прожила с одним своим сыном, с младшим, а доживать старость ей, по-видимому, придётся с сыном со вторым, со старшим, то есть со мной.

Итак, мы уносились прочь, всё дальше от места нашего сражения. Мой верный Чёрный Ворон неотступно следовал за нами, а над лесом между тем давно уже отзвучала траурная песня стаи моего отца, но как заключительный аккорд теперь она возобновилась, вырываясь на этот раз из наших с Лиссой волчьих глоток.

Когда Питер вернулся в родную стаю после того, что произошло около дома ведьмы, его ждало полное разочарование.

К месту логова они подошли вместе со Здоровяком, но оставшиеся там волчата и взрослые волки не восприняли их появление с общим ликованием, как это случалось обычно, когда стая возвращалась с удачной охоты, а до сих пор охота всегда была удачной. Они лишь опасливо, несколько трусовато и чересчур неприветливо расступались перед ними, чувствуя запах крови и поражения. Поведение вожака и его друга, их внешний вид и, конечно же, запахи, всё это говорило им гораздо больше, чем могло сказать обычным людям. В конце концов, они поняли, что Клык проиграл свою битву в борьбе за власть над всей округой, а никто не хотел ходить под началом слабака.

Не сразу, но всё же Питер заметил, что остававшиеся до этого момента с ним волки, волчата и оборотни начали потихоньку отступать от него, словно от прокажённого.

— Что ж, уходите! Покидайте своего вожака, мерзкие падальщики! — С горечью кричал он им вслед.

А они и, правда, поджав хвосты, с комфортом расположили их между задних лап и, прижимая уши к массивным головам, чуть опустив эти самые головы, скалясь и рыча, разбежались в разные стороны.

И вот посреди опустевшего логова они остались только втроём, молча стоять рядом друг с другом. Три одиноких ранее существа, что по разным причинам оставались изгоями в своих прошлых жизнях и только тут в сплотившей их стае смогли обрести дружбу, верность, семью и любовь. Клык, Зоуи и Здоровяк….

— А вы? Вы, почему не уходите? Давайте, валяйте. Я не буду вас останавливать. Я даже презирать вас не буду. — Вдруг в злобе своей выкрикнул Питер.

Зоуи и Здоровяк понимающе переглянулись.

— Ты же знаешь, что мы никогда не покинем тебя, Клык, никогда и не при каких обстоятельствах, — устало произнесла Зоуи.

— Ну да. — Кивнул, подтверждая правильность её слов Здоровяк.

Итак, под конец его жизни, когда вся стая покинула его, с ним рядом были только самые верные его друзья. Это делало им честь, делало честь и ему, ведь раз с ним по собственной воле всё ещё до сих пор оставались двое таких замечательных «людей», это уже само по себе говорило о многом и в первую очередь о том, что значит, он не так уж плох, как кому-то могло показаться на первый взгляд, на второй или даже на несколько последующих….

Это было смешно, но Питер готов уже был даже прослезиться, настолько растрогала его искренняя преданность друзей.

— Да, конечно, простите, друзья мои, я сегодня что-то не в духе. Но в этом ведь нет ничего удивительного, ведь так? — Он и, правда, уже сожалел о том, что чуть было, не обидел самых верных и преданных ему существ. Но между тем злость его от этого меньше отнюдь не становилась.

Зоуи печально вздохнула, услышав последующие его слова, ей давно уже надоело жить в ненависти и злобе.

— Им хорошо. Они там все такие невинные, чистые и счастливые. А я значит здесь один такой злодей. — Зло выкрикивал Питер, ходя по территории их некогда густонаселенного, а теперь вконец осиротевшего и полностью опустевшего, логова.

— Клык, давай уйдём отсюда, пожалуйста. — Взмолилась вдруг Зоуи, повисая на его руке. — Давай оставим всё как есть. Мы найдём себе дом в других краях, где будем только мы втроём. Вы со Здоровяком сколотите нам новую стаю. Нам ведь больше никто не нужен, ведь так? — Она обернулась за поддержкой к Здоровяку.

И тот, не раздумывая, снова согласно кивнул.

Питер недоумённо воззрился на девушку, что сейчас считай, первый раз в их совместной жизни подала голос, что-то предлагая и высказывая всеобщее мнение. Это было несколько удивительно, но она вдруг показалась ему хорошенькой, очень даже хорошенькой. И почему только он раньше этого совсем не замечал, даже деля с нею постель. Сдалась ему эта Лисса!