— Конечно, о чем разговор! — Дмитрий уже разлил водку по стаканам.

— Ну, мужики, давайте… За всех тех, кто уснул навеки…

Трое мужчин встали, взяли стаканы, и выпили, не чокаясь, по старому обычаю. Свет лампы заволокло табачным дымом. Двое офицеров замолчали, будто бы вспоминая павших поименно. Повисла давящая, тоскливая тишина.

Сергей не знал, что сказать. Да и не стоило пока наверное ничего говорить… Он достал из кармана купленную рубку в виде дракона, набил ее табаком, закурил. Вскоре все вновь присели. Столяров принялся раскладывать по жестяным тарелкам теплую вареную картошку.

— Серега, а что это у тебя за сувенир? — спросил Сенцов. — Ну-ка, хвастайся! Где взял?

— Купил на рынке, — недоуменно ответил Сергей.

— У Курбана что ли? — поинтересовался Дмитрий.

— Да. Ты его знаешь?

— Конечно. Он всем нашим старшим офицерам трубки свои уже втюхал! Говорят, хорошие. Только не накуриваешься совсем.

— Это уже от табака зависит. Бывает такой, что одну тягу сделаешь, — и все, завис! — засмеялся Сенцов.

— Ну это уже не от табака, а от махорки, — поправил Дмитрий.

— Да один хрен! — махнул рукой Сенцов. Мы что только не курим! Зачастую одно только название, что табак!

— Курить вредно! Пить полезно! — поучающе сказал майор.

— Так наливайте. Вон, на донышке уже осталось.

— Слушай, а в чем твои ребята накосорезили? — спросил Сергей. — Помнишь, ты на рынке сказал?

— Пипец полный! — махнул рукой Столяров. — Двое моих сопляков попались на покупке наркотиков. Ты, когда по рынку ходил, не видел какого-нибудь торговца, который в наглую дурью торговал. Будто для него законы не писаны?

— Да, видел. Какой-то дедулька сидел с чемоданом.

— Никакой это не дедулька, — поправил Дмитрий. — Это подставной человек из местной полиции. Ведь на территории рынка запрещена не только продажа наркоты, но и покупка. Садится такой «дедушка» и вроде как торгует. А рядом патрульные ходят, но его не трогают. Какой-нибудь проходящий мимо лох, наблюдая это дело, думает, что запрет на наркоту сняли, или что у этого барыги можно купить без опасности. Покупает, и тут же его хватают под белы крылья и тащат на разбор. А там — или штраф, или полугодовое рабство. Или вся община вылетает на два года с рынка.

— Это же ваши правила. И что, твои ребята не знали об этом?

— Нет! И это не наши правила! Ты думаешь, что общество в Южной Осетии монолитно? Черта с два! Рынком вообще занимается Цхинвальская Торговая гильдия. Большая ее часть, конечно, осетины, но много здесь и пришлых. Владикавказцы, вайнахи, ингуши, кабардинцы. Этакая местная транснациональная корпорация! Это ее территория, и здесь действуют свои законы. Здесь своя власть. Своя полиция. Мы, армейцы, всего лишь владельцы земли, на которой находится рынок. За это мы не платим пошлину и пользуемся некоторыми привилегиями. Например, не платим за аренду помещений.

— Гильдия какая-то! — удивился Сенцов. — Как в Средневековье!

— Да, вроде того, — согласился Дмитрий. — Есть гильдия землепашцев, гильдия скотоводов, гильдия кузнецов, ткачей. У нас армейская гильдия. Есть, конечно, и отдельные труженики. На все это накладываются родственные узы и клановые связи. Все переплетено так, что и не разберешься с непривычки. У нас даже есть «Гильдия землекопов и тоннельщиков».

— Кто?

— Про Рокский тоннель слышал.

— Кажется, тоннель, соединяющий Северную и Южную Осетию?

— Правильно. Там и обосновались тоннельщики. Живут тем, что ремонтируют тоннель и взымают плату за проезд.

— Но все, так или иначе, замыкаются на рынке? — спросил Сенцов.

— Да, конечно. Самые могущественные гильдии образовались на базе бывших министерств и силовых ведомств. Во главе каждой гильдии стоит свой пахан, бывший чиновник, или генерал, или бандюган.

У Сергея не укладывалось это в голове. Ну что же за природа человеческая?! Умирает природа, гибнут люди, уходит в небытие цивилизация. А эти самодельные «олигархи» даже здесь борются за власть, за влияние, делают богатство на крови и страданиях.

— А почему нельзя жить как люди? Без всяких гильдий? — спросил Сергей.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Дмитрий. — А, ты в этом смысле… Потому, наверное, что начальников до **я! Больше, чем тружеников! Пока солдаты и ополченцы воевали и очищали радиоактивные земли, начальнички по убежищам отсиживались! Поэтому их и уцелело так много! — съязвил майор. — А у вас как?

— А у нас, Диман, там коммунизм! — засмеялся Сенцов. — Самый настоящий коммунизм. Под руководством американской коммунистической партии!

— Это как?

— От каждого по способностям, каждому по труду! Правит Верховный Совет из бывших ученых, политиков и военных. Из них самым влиятельный — американский полковник, наш бывший враг. Занимает пост главы совета Безопасности, а по нынешним временам это — ключевой пост.

— У вас там что, много американцев? — спросил майор. Зрачки его сжались, превратившись в две черные точки.

— Полно! — «обрадовал» его Сенцов. — Ведут себя, правда, прилично. За десять лет научили их уму-разуму. Не поверишь, вместе с ними в дозоры ходим, на постах службу несем. В принципе, ребята неплохие. Ну, по крайней мере, те, что остались. Хотя и со своими заморочками.

Дмитрий поднялся со стула. Казнил окурок, вдавив его в пепельницу. Подошел к окошку, скручивая новую самокрутку. Как говорится в романах: «Повисла неловкая тишина».

— Да не напрягайся ты так, майор, — мягко сказал Сергей. — Мы ведь не по своей вине попали в такой переплет. Сам посуди, мы выжили, американцы выжили. Вокруг голод, разруха, твари всякие шастают. Глупо в такой ситуации пренебрегать лишними людьми.

— Да, конечно, — как-то странно сказал Дмитрий.

На некоторое время воцарилось молчание. Дмитрий курил у окошка, яростно выпуская дым в холодный ночной воздух.

И тут встал с места Сенцов. Он подошел к майору, положил ему руку на плечо:

— Послушай, Дима…Я тебя понимаю. Враги и все такое прочее… Ты не горячись, просто сядь и послушай. Хотя бы из уважения к моему возрасту. А потом уже будешь думать, осуждать нас или нет. Серега, наливай пока…

— Да я вас и не осуждаю… — покачал головой мрачный Столяров. — Но с другой стороны… Я даже не знаю, что сказать вам.

— Пока ничего говорить не надо. Просто сядь и послушай.

Дмитрий послушался, вернулся за стол. Он выслушал рассказ Сенцова, историю возникновения Союза выживших поселений Грузии. Рассказал про появление американцев, про их роль в жизни Союза. Рассказывал все как есть, и хорошее, и плохое. Столяров не перебивал его, только нервно курил. Под конец Сенцов сказал:

— Я поначалу тоже думал, что начну резать всех янки, что мне под руку попадутся. А потом улеглось… Знаешь, они ведь тоже солдаты. Такие же мальчишки, испорченные только. Им отдавали приказ, они его выполняли. Мы были врагами в той жизни. А в этой есть только выжженная земля и люди. Прозревшие от собственной глупости. Надо жить, Дима! Жить ради тех, кто будет потом! И не делиться на разные флаги, а всем вместе попытаться хоть немного привести в порядок планету. Хватит враждовать, Дима!

— А ваши американцы разделяют вашу идеологию? — спросил Столяров. — Или просто притихли потому, что испугались собственных дел?

— Дима, не они начали эту войну! Не механики, не моряки, не фермеры! Думаешь, они рады тому, что получилось? Думаешь, они не тоскуют по свои домам, по своим матерям, женам, детям, которые сгорели ядерных взрывах?

— А до ядерных взрывов, когда их ракеты, еще без ядерных боеголовок, разрывали Россию в клочья, эти мирные фермеры и работяги жалели об этом? Горевали о русских женщинах, детях, стариках? Когда бомбили Ирак, Сербию, Иран, Северную Корею? Они жалели этих людей, Николаич?! Да им плевать было на все! Русские дети, иракские дети, сербские дети, — это же для них мусор под ногами! Ради своих идиотских стремлений сидеть у телевизоров, жрать в три горла и подсчитывать прибыль они же были готовы весь мир сжечь! И не думаю, что кого-то из них, мирных фермеров и механиков, мучила совесть! Они же не думали, что однажды бомбы начнут рваться над их головами! Вот скажи мне, Николаич, если завтра из-за океана придет один из уцелевших флотов США и объявит весь Кавказ вместе с Грузией территорией Америки, что ты будешь делать? И что будут делать твои американцы? Положат оружие и отойдут в сторонку? Скажут, мы, мол, не хотим воевать? Мы с грузинами и русскими теперь братья? Да черта с два! Они мигом забудут и про мир, и про совместное выживание! Возьмут в руки свои М-16 и примутся за старое!