"Это же Ястреб, Иариалиа! Ради чего ты прекратила свое земное существование? Ради того, чтобы этот человек убил Ястреба?!"

"Он просто делает то, что должен"

"Это же Ястреб! Ястреб из Хоана!"

"Ястреб тоже много убивал. Он платит за свои грехи"

"Этот человек не стоил твоей жизни, Иариалиа"

"Перестань. Этого уже не изменить. А Ястреб выпутается"

"Ой, ли"

"Он всегда выпутывается"

И она была права.

Гордон помог Ястребу подняться на помост, повел к плахе, велел встать на колени. Ястреб опустился ободранными коленями на свежие, пахнущие деревом доски помоста, повинуясь движению Гордона, положил голову на плаху, закрыл глаза. В последнюю минуту у него мелькнула мысль: сказать парню, чтобы отошел? Но Ястреб отогнал ее. Он так устал. Его единственным оружием была неожиданность…

Годри кусала губы, а божественный Идрай, опустив голову, думал, что скоро его отношения со Стражем окончательно испортятся. Чем ей так понравился этот чертов шпион?

Толпа кричала. На помост поднимался палач. И вдруг — страшно и неожиданно — на помосте полыхнуло зеленым пламенем, и крик толпы сразу оборвался. На миг все ослепли и оглохли, а когда этот миг прошел, Ястреба на помосте уже не было.

Над площадью повисла тишина, лишь одна женщина истошно виз-жала, не нарушая этой тишины. Палач зашевелился в песке возле лестни-цы, взрывной волной его смело с помоста, он отплевывался кровью и пес-ком, но почти не пострадал; и среди толпы жертв тоже не было. Только одно обезображенное тело лежало рядом с плахой.

Идрай был ошеломлен. Обученного мага он бы почувствовал сразу, потенциального носителя магической силы определить, конечно, сложнее. Но, Боже мой, как он мог устроить такое, если не учился магии, какие же у него запасы энергии?!

— Идрай! — резанул по слуху крик Годри, — Иди же сюда!

Она была уже внизу, на помосте, сидела над единственной жертвой взрыва. И что-то послышалось Идраю в ее голосе, какое-то волнение, словно эта смерть задевала ее лично. И он пошел туда.

— Это Гордон, — тихо, не оборачиваясь, сказала Годри, когда Идрай подошел к ней.

Божественный повелитель положил руку ей на плечо, и тогда она подняла голову. Глаза ее странно блестели, то ли от гнева, то ли слезы это были, Идрай не мог понять. Тогда он перевел взгляд на изуродованное те-ло.

Ничего человеческого, узнаваемого не было в этом теле. Просто страшный кусок обгоревшего мяса. Даже Идрай, переживший немало ма-гических войн, не часто видел такое. Но Гордон еще жил и хрипло, тяжело дышал. Идрай смотрел на него, не зная, что сказать. Как не везет бедняге. Выбрался тогда из такого ада, и вот теперь… Ведь он был почти в эпицен-тре взрыва. Сколько же ему лет? Тридцать пять, тридцать шесть? Месяц назад он женился, Идрай это хорошо помнил, Гордон просил у него уволь-нительную на три дня по случаю свадьбы.

— Что ты стоишь? — зло сказала Годри, — Он еще жив!

Идрай взял ее за руку, заставил встать и отвел в сторону.

— Ну, что?!

— Я не могу ему помочь, Годри. Магические повреждения невозмож-но лечить. И потом… если бы он каким-то чудом выжил, это не жизнь, по-верь мне. Начинаются мутации, меняется структура тела, а потом безу-мие…

— Так он может выжить?

— Он — нет. Он и часа не проживет… Раз уж это случилось с Гордо-ном, а Сортис болен…. Поднимай дворцовую авесту, Годри, Ястреба нуж-но найти.

— Мне Ястреб ничего не сделал, — сказала Годри упрямо и яростно. Она была в том настроении ярости, которое иногда находило на нее и в ко-тором она могла вытворить все, что угодно, в котором два раза в своей жизни она поднимала руку на самого Идрая. Но за яростью в ее лице про-глядывала растерянность, словно она не совсем понимала, что происходит.

— Я посижу с Гордоном, — сказала Годри совсем другим, тихим и рас-терянным голосом, — Я так давно его знаю…

Они и впрямь давно были знакомы. Уже семь лет Гордон служил во дворце.

Годри опустилась рядом с ним на колени. Она видела много уми-рающих за свою жизнь, и чужие смерти ее давно уже не трогали. Когда-то, когда ей было тринадцать лет, она едва не потеряла сознание при виде за-рубленного ею человека, но с тех пор прошло пятнадцать лет, и она давно уже научилась убивать и смотреть безразлично на смерти людей. Но Гор-дон…. Так давно она знала Гордона, так к нему привыкла, семь лет он был ее приятелем и… постоянным спарринг-партнером, и Годри с трудом мог-ла представить, как теперь пойдет жизнь во дворце — без него. Весельчак Гордон. Трудно будет найти такого наставника для новобранцев. Он всех умел расположить к себе, и он был опытным и умелым воином. Пожалуй, лучшим в Империи, если не считать ее и еще одного человека, который, впрочем, воином уже не был. О, Гордон…

А он вдруг открыл глаза, измученные, серые, захлестнутые болью. Годри от неожиданности дернулась, но не издала не звука; ее темные большие глаза встретились с глазами умирающего, и взгляд ее изменился, стал совсем растерянным.

— Больно тебе, да? — тихо сказала Годри.

— Н-ничего… Ничего…

"Черт, он говорит, как Орд!" — подумала она, прикусив губу. Это было словечко Орда, ее учителя, он часто его повторял.

— П-плохо дело, да?

— Да, Гор, дело плохо.

— А парень сбежал?

— Да.

— Ну, и ладно… Ты плачешь, что ли?

И правда, две маленькие слезинки скатились по загорелым щекам.

— Передай привет Орду.

Они были знакомы, хотя учитель Годри уже лет пятнадцать не бывал в столице, с тех самых пор, как лишился обеих рук, превратившись из пер-вого меча Империи в беспомощного калеку, он жил в родовом поместье своей ученицы. Но Гордон, бывавший в замке Хардн, сумел сдружиться даже с нелюдимым Ордом.

— Ох, Гор…

— Ничего…

Она уже плакала; она, двадцативосьмилетняя воительница, плакала навзрыд над его изувеченным телом. Гордон тяжело дышал, чувствуя боль при каждом вздохе, и, уже не видя ее, слышал только сдавленные рыдания. Ему не страшно, а только очень больно было умирать. Всхрипы его стано-вились все реже, и скоро он совсем затих. Годри подняла голову и сквозь слезы взглянула на него: он не дышал. Нагнувшись, она коснулась губами его обоженных губ.

— Прощай, Гор…

Время шло, а она все сидела над его телом, и слезы высыхали на ее щеках. Годри надеялась, что Ястреба не поймают, ибо она не любила не-нужных жертв. Ради чего умер Гордон, если через час Ястреба снова при-тащат на этот помост?.. Правда, Идрай не собирался убивать Ястреба, но Годри этого еще не знала.

"По-твоему, в твоей жертве есть смысл, Иариалиа?" — спросил Ау-рониадиад. Но она не отвечала. Совсем не так, как плакала Годри, но вла-стительница неба и земли тоже плакала — пошедшая против судьбы и по-лучившая урок.

2 октября 2000 г.

9. Знакомство с легендой.

В замке меня направили к реке. Хотя объяснения мне дали самые подробные, я немало поплутал в приречных зарослях, прежде чем нашел Стража Идрая.

Река эта была узкая безымянная речушка, петляющая среди глини-стых берегов. Уремные черемуховые заросли отражались в темной непро-зрачной воде, на другом, пологом берегу у самой воды росли серо-серебристые кусты ивняка. Шириной река была метра два, не больше, и тень от обрывистого берега и черемухового леса накрывала ее всю и пада-ла и на ивовые кусты. И там, где река поворачивала к югу (чтобы через двадцать метров снова повернуть к северу) и где упирающееся в поворот течение намыло небольшой пляж, и я отыскал Годри, но она была не одна.

Видно было, что в этом месте берег не раз обрушался; два мощных тополя росли прямо в воде, очевидно, осев когда-то туда вместе с глини-стым грунтом. Берег был подмыт, и ровная травянистая поверхность иссе-чена была трещинами: я не рискнул бы здесь спускаться, хотя еле замет-ная, протоптанная в траве тропа, про которую мне говорили в замке, вела именно туда. Спешившись, я осторожно подошел к обрыву и только тогда заметил их — на маленьком песчаном пляже, заросшем серебристо-серыми лопухами мать-и-мачехи.