Главным образом, рекомендуется два подхода. Первый прежде всего показывает истину естественного богословия путем доказательств существования Бога, независимости и бессмертности души; затем такой подход выводит доказательства истинности христианства из надежности апостолов, пророков, представленных в Святом Писании чудес, учения и жизни Иисуса, постоянства и распространения церкви и так далее. Такой подход стремится убедить нас, используя рациональные и научные методы.

Нельзя сказать, что такой подход запрещен, невозможен или невыгоден. Даже пророки, апостолы и Сам Иисус использовали его, чтобы приводить своих слушателей к вере. Чудеса Иисуса – это знаки Его Сыновства, и Он требует, чтобы люди верили в Него, верили, что Отец в Нем, а Он в Отце на основании того, что Он сделал (Иоанна 10:38). Христианские богословы всегда используют эти доказательства для того, чтобы усмирять оппонентов и освободить путь для истины. Они (доказательства) дают защитникам христианства оружие, которым можно отразить различное множество научных атак. Такие доказательства дают возможность христианам умело защищаться против критики, которая подчиняет объект их веры науке. И тот факт, что у христиан есть все эти доказательства, говорит в поддержку веры, а не неверия.

Поэтому мы не должны лишать себя таких доказательств из-за сомнений и неопределенности, прячась за мистицизмом и агностицизмом. Если человек не видит перспективы в том, за что берется, то он подготавливает себя для поражения, а не для битвы. И на научной арене верующие призваны обосновывать свою надежду, твердо верить в правильность своего основания, усмирить оппонентов и отразить их атаки.

Христианство в действительности имеет исторический аспект. Оно принимает Божьи вечные мысли, когда они вошли в пространство и время. Оно сосредоточено на воплощении Слова и покоится на откровении с длинной и богатой историей, которая обобщает часть мира как целое, и как таковое поддается историческому изучению. Хотя доказательств может быть и недостаточно для того, чтобы привести человека к вере в истину христианства, с другой стороны, вера в такую истину безусловно не имела бы права на существование, если бы было доказано, что такое откровение не имеет исторических оснований. Вера – это не только доверие, но также знания и соглашение, и она не может существовать, основываясь на ловко выдуманных баснях.

Доказательство божественного свидетельства Святого Писания по крайней мере способно показать, что вера – это не что-то неразумное и абсурдное. Безусловно, мы не можем обратиться за помощью к математическим доказательствам, но ведь ни одна из сфер истории не может использовать их. История – это не математическая задача. Тем не менее, внутренние и внешние характеристики откровения, несомненно, принимаются во внимание и свидетельствуют против его (откровения) оппонентов.

На протяжении многих лет было представлено множество различных аргументов, оспаривающих истинность и надежность Святого Писания, но вскоре многие из них оказались неубедительными и были «отозваны». Адольф фон Гарнак заявил о том, что прошли уже те времена, когда мы могли видеть в древних христианских писаниях набор измышлений и искажений фактов, потому что те документы о происхождении христианства, которыми мы обладаем, по существу отвечают действительности. Открытия археологов в Египте и на территории Ассирии подтвердили, что все заявления об отсутствии культуры во времена жизни Моисея и о невозможности написания десяти заповедей именно в то время – несостоятельны. Если бы Писания просто рассказывали об обычной истории, и греховный эгоизм и человеческое упорство сердца не играли бы никакой роли, то доказательства их истинности считались бы достаточными. Не Бог и Его откровение виновны в неверии человека, а сам человек.

Недостаточность доказательств

Но, учитывая субъективные наклонности человеческого сердца, никаких доказательств не будет достаточно, чтобы подвинуть человека к вере. Слово Евангелия само по себе не имеет силы. Как же его могут усилить человеческие доказательства в пользу истинности этого слова? Как правило, такие доказательства имеют научный характер и появляются в результате глубоких размышлений и долгих лет обучения. Перед тем, как они были открыты человеком, они, конечно, не играли никакой роли. Но и теперь, когда они существуют, их знают и понимают лишь высокообразованные люди. Более того, дальнейшие исследования и размышления могут вовсе лишить их силы – частично или полностью. Они играли некую роль в научных битвах, но для религии они малосущественны, потому что нет человека, чья религиозная жизнь строилась бы на таких доводах или взращивалась бы ими. Нам надо быть благодарными за это. Откровение Божье в Его Слове доступно всем – как ученым людям, так и простым. Его истина не вращается вокруг научных исследований, доступных пониманию лишь мудрых и ученых людей.

Поэтому откровению присущи уникальные черты. Откровение – это история, оно состоит их слов и фактов, которые имели место в жизни и истории человечества. Но его развитие всецело подчинено особой, божественной цели. Откровение – организм, поддерживающий собственное существование. Через него работают силы не земные, а небесные, не временные, а вечные, не человеческие, а божественные. Оно есть плоть в своем представлении, но эта плоть утверждена в Слове, которое с Богом и которое есть Сам Бог. Это не просто хроника прошедших событий, не имеющих к нам никакого отношения; не просто свидетельство о чудесных деяниях Бога в прошлом. Это слово обращено и теперь к человеку, и в нем Бог призывает человека назад в общение с Собой.

Как и история в целом – это не только совокупность происшествий, а органическое единство взаимосвязанных событий, объединенных одной идеей, так и слова и факты, входящие в сферу особого откровения, составляют систему, которая подчинена одной мысли, одному замыслу, одной цели. Кто не понимает этой мысли – не понимает и откровения. Такой человек отрезает сердце, душу, жизнь организма и остается лишь с безжизненным скелетом, который разваливается на куски и обречен на пребывание в склепе. Тогда слова и факты, получающие свое значение от откровения, утрачивают смысл и значимость, потому что тогда их следует объяснять на естественном уровне и оценивать в соответствии с человеческими стандартами. В результате этого неминуемо исчезает единство Писания, единство веры, единство церкви, единство богословия.

Если история откровения не сознается и не описывается исходя из ее собственного смысла, тогда она перестает быть историей в обычном, естественном смысле слова. Святое Писание разочаровывает нас всякий раз, когда мы подчиняем его тем же требованиям, которые мы предъявляем к историческим источникам. Несомненно, книги Ветхого Завета не позволяют написать обычную историю Израиля. То же самое с Евангелиями: по ним сложно воссоздать последовательное описание жизни Иисуса. А послания постоянно разочаровывают, когда мы используем их, чтобы познакомиться с жизнью апостолов или историей церкви первого века. Все эти писания составлены, опираясь на веру. Ни одно из них не писалось как лишенное предпосылок, научное, историческое исследование. Все они – свидетельства верующих. Кто бы ни пытался написать историю Израиля, Иисуса или апостолов в общем смысле, не касаясь идеи откровения, он постоянно будет чувствовать необходимость в том, чтобы прибегнуть к гипотезе, заполнить пробелы догадками, исправить, упорядочить и подвергнуть критике источники, чтобы в конце концов получить связное целое.

Из особого характера откровения следует, что вполне логичных научных доказательств недостаточно для того, чтобы установить истину христианской религии, в которой бы никто не сомневался, как не сомневаются в других исторических событиях. Такие доказательства касаются только внешней стороны фактов, но не проникают в их сущность и смысл. По словам Нафасия, они приводят нас к пустой гробнице, а не к живому Спасителю. Они приводят нас к исторической вере. Для римско-католической церкви этого достаточно, чтобы получить сверхъестественную благодать через крещение, и даже среди протестантов она не лишена всей значительности; тем не менее такую веру нельзя назвать подлинной, истинной верой.