Доминик целился почти наугад, понимая — у него единственный шанс, прежде чем его испепелят, растворят в кислоте, раздерут на молекулы.

Он едва не выронил жезл, но сумел ударить — в самую сердцевину прихотливых, похожих на крылья махаона, складок.

(Я убил Королеву, Она живая, а я убил Ее…)

(Ну и что?)

Платиновая маска качнулась назад, будто от порыва ветра. Встопорщились и дрожали складки одеяния Королевы, а жезл блестел в их окружении, как очередное изысканное украшение.

— Ты все-таки решился, — проговорила Королева.

Слова Ее заставили Доминика стряхнуть онемение (чтоянатворилкакямог).

О чем…о чем Она?

— Идем, — Королева поднялась с трона. Одна ступенька — расстояние, но Она казалась вдвое выше Доминика; на самом деле — на голову, однако величие (Она божество, Она божество…) ослепляло, упасть ниц — естественное действие.

Доминик удержался.

— Куда? — глупо переспросил он.

Трон колыхнулся, медленно поплыл куда-то в потаенные покои.

Доминик озирался, слегка удивленный: апартаменты Королевы представлялись всегда чем-то между усыпальницей, будуаром и потаенным садом, где поют райские птицы и танцуют цветочные эльфы.

Просторная комната в строгих серых тонах, переполненная компьютерами и датчиками, мониторами и навигационными панелями, более подходящая под рабочую станцию каких-нибудь техников средней руки… это и есть покои Королевы?

Сама Она теперь стояла вполоборота, и кинжал-жезл по-прежнему торчал в груди, да, Доминик не промахнулся, попал в десятку. Но умирать Королева не собиралась.

Божества бессмертны…

Вычурные одежды чересчур громоздки для 'рабочей станции', и Королева медленно избавлялась от них.

Доминик наблюдал заворожено, словно вернулся в начало времен и стал свидетелем сотворения мира.

— Что… что это значит?! — не выдержал он.

Шелохнулись тяжелые бархатные 'крылья' — Королева пожала плечами.

— Ты пришел убить меня. Ты решился.

— Я… — Доминика охватил стыд, будто его рот и глаза запечатали живой ртутью, он задохнулся на долю секунды. — Я служил Тебе… Но Королева, почему Ты так поступила с Теодором?! — он сорвался на фальцет, — Только из-за того, что он спас не хозяйку, а меня? Но он любил меня, понимаешь! Иначе не мог бы поступить… А Ты ненавидишь нас… но мы Твои дети. У Тебя есть не только дочери, Королева. Сыновья тоже.

— Это все, дитя? — Королева явно передразнивала его. Она нагнулась, видимо отвязывая какое-то очередное приспособление, и кинжал в груди накренился. По спирали протекла и густо разбилась о пол капля.

'Я попал…я убил ее? Но…?'

Доминик шагнул ближе.

— Почему Ты ненавидишь нас?

— Ты считаешь, что я благоволю только дочерям, дитя? — Королева улыбалась под маской, улыбался ее голос, интонация и жесты.

Доминик набрал воздуху — продолжать спорить, доказывать. Он ведь прав, Королева испокон века даровала власть и могущество лишь дочерям, заставляя сыновей пресмыкаться. Доминик хотел напомнить о Материнской Планете, о временах, когда мужчина и женщина составляли полноправное целое; о самых древних мифах про Адама и Еву.

Но Доминик молчал; думал о Теодоре. С ним принял бы — и принимал — рабскую участь, не желая другого.

Альтаир прав. Они покорные животные, что бесятся исключительно когда их лишают партнера по постели.

Доминик закусил губу.

Пусть все закончится, повторял он мысленно, просто закончится и все.

Тем временем ткани-оригами устлали бесцветный кафельный пол, подобно трупам застреленных воронов. Доминик пялился в темноту распластанных одежд, не смея взглянуть на обнаженную Королеву.

'Зачем Ей это? Она желает…воспользоваться мной, как Гвендолин?'

Глупо. Королева — вечная девственница. Тело для Нее не более чем способ появляться воплощенной перед подданными.

— Ну же, — усмехнулась Королева, и Доминик не смел ослушаться.

Он, не мигая, уставился на Королеву. Отступил. Потом рывком, точно киборг, у которого замкнуло пару микросхем, прикрыл руками рот.

— Ты… ты мужчина?

Идиотская фраза. Ничего умнее не пришло в голову.

Мужчина. Высокий, стройный до болезненной худобы мужчина, тело его выглядело многократно восстановленным при помощи различных препаратов продления жизни. Поэтому и кинжал не причинил особого вреда — его облепило, будто мокрым силиконом. Сухая и желтовато-бледная, словно у мертвеца, кожа плюс полное отсутствие волос на голове, лице, конечностях — даже на лобке — делали этого… человека… почти отталкивающим, и все-таки было в нем нечто…

Королевское, предположил Доминик. Инфернальное тоже. И, как ни странно, бесполое — несмотря на очевидные половые признаки.

— Кто ты? — Доминик встретился взглядом с тем, кто именовал себя Королевой. Глаза его были бесцветными, оттенка маски и серебристых свечей зала, а подвижный рот кривился в жутковатой ухмылке. В руках держал бесполезный теперь жезл, неглубокая ранка стянулась.

'Я не убил ее… его', - Доминик вздохнул. Миссия провалена.

— Хозяйка этого мира, — подчеркнул женский род, — Королева.

— Но ты…

— Не совсем женщина. Не более чем ты. Разумеется.

Доминик сжал запястьями виски. Першило в трахее — то ли закашляться, то ли зарыдать. Сердце гулко барабанило где-то в животе.

Понимание оборвалось, точно канат скалолаза — и его разум, представления о мире рухнули на острые скалы. Вдребезги.

— Почему? — простонал он, — почему… так?!

— Я же сказала, что ты узнаешь все, от начала и до конца, — 'Королева' оделась/оделся в подходящие скорее для техника брюки и свободную рубашку с длинными рукавами. Перешагнул распластанные на полу одежды. Доминик последовал, случайно задел маску — она беспомощно брякнула под ногами. Доминика продернула дрожь.

Доминика пригласили садиться в уютное на вид кожаное кресло. Он не отказался: ноги не держали. Развернулись трехмерные изображения.

— Вся колония, — начала… начал… черт возьми, Доминик понятия не имел как думать о 'Королеве', избрал все-таки женский род. Привычнее, — вся колония существует с одной-единственной целью. Сохранять. Собственно, я уже ответила на все вопросы, но ты недостаточно умен, приходится признать. И разъяснить.

— Разъяснить — что? — подтвердил Доминик догадку о его интеллекте.

— Кто я. Кто ты. Кто мы все, и зачем существует THX.

Длинные пальцы Королевы коснулись мониторов. Доселе Доминику мерещилось, будто на 3d-картинке копошились личинки мух, но с увеличением 'личинки' обрели антропоморфные очертания.

— Каждому обитателю THX при рождении вживляется микрочип. И все датчики ведут в Башню, строго говоря, Башня — огромный приемник и антенна. Поэтому я всеведуща, — очередная ухмылка. Доминик поерзал.

Королева следит за ними. Всегда. В постели тоже. Любовалась ли Королева им и Теодором?

В который раз пришлось кусать губы.

— Чип дает информацию не только о местонахождении, но и об особенностях — талантах, характере — каждого обитателя колонии. Вот, полюбуйся, — картинка отобразила родной дворец. И опять кого-то травили, гоняли, как свора собак — зайца. Доминик присвистнул от удивления.

— Эдвин?!

'Он заслужил этого. Или нет. В любом случае, мне жаль его…'

— Кто-то должен быть последним. Он занял твое место, — пояснила Королева. — Но неважно, я лишь хотела продемонстрировать возможности чипов. Они универсальны. Поэтому твой ненаглядный Теодор получил совершенно точные координаты, где тебя ловить, когда ты удрал, словно трусливый лабораторный кролик. Поэтому я вообще могла вычислить тебя, — Королева ткнула кривым желтым ногтем в грудь Доминика. — 'Мужчина с голосом женщины'.

Да, припомнил Доминик, так меня определил Альтаир. И Гвендолин.

Зачем?

— Зачем?

— Вторая стадия вопросов. Ты умнее, чем я полагала. Что ж… твоя мелодия. Помнишь ее?

Странный вопрос. Мелодия мессы вечно с Домиником, закрывая глаза — засыпая или проваливаясь в беспамятство, он слышит ее. Мелодия рождения. Мелодия смерти. В ней все.