— Да, могу, и не раз уже делал это здесь, на Тегле. Но для этого мне нужен мой камень, а сам он должен находиться при этом именно там, куда я должен попасть. Послушай, а если я отдам его тебе, тогда мне даже машины не потребуется. Просто передашь мне мысленный сигнал. Правда, после таких перемещений я некоторое время не боец…
Он с готовностью вытащил из кармана камень, с которым никогда не расставался, и протянул Ведмедю. Тот мельком взглянул на него и отрицательно покачал головой.
— Этого делать нельзя. Это только твой оберег, из другого же он будет непрерывно вытягивать силы, и защититься от этого невозможно. Оберег, однако, знатный, отродясь таких сильных не видел.
Кондрахин понял свою ошибку, припомнив, как на Зеленых Холмах в Школе Лады неосторожно взял в руки не предназначенный для него черный камень, и к чему это привело. Сейчас рука почти не немела, но сколько усилий понадобилось для ее излечения! Хорошо, что в момент его оплошности рядом оказалась Лада. Наверно, как и она, он тоже привязчив — недаром так часто ее вспоминает. Ее, а не невесту. Хотя, какая там невеста. Годы прошли. Промчались. За другим, поди, давным-давно замужем. А, может, вдова уже — война ведь грохочет.
Напарник в одиночку произвел энергетическое бальзамирование столь неожиданно усопшего слуги. Кондрахин даже не стал смотреть. Манипуляции такого рода его не интересовали. Он отправился в просторную столовую приготовить кофе, но не успела вода в электрическом чайнике закипеть, как примчался взлохмаченный Ведмедь.
— Сигнал! Срочно! Гони во все лопатки. Я постараюсь его связать хотя бы на время!
Юрий стремглав выскочил во двор, где сверкала полированными боками его машина, хоть и хотелось ему задержаться, взглянуть хоть одним глазком, как Ведмедь совершает свои удивительные пространственные перемещения.
Улицы Рима стремительно неслись навстречу и со свистом проносились мимо. Но даже на предельной скорости поездка до Ватикана отнимет не меньше двадцати минут. Выдержит ли Ведмедь столько времени, противник ведь нешуточный. Он даже не стал припарковывать машину на стоянке, бросив ее на произвол судьбы.
У папского дворца, ныне почти неохраняемого, о чем-то мирно беседовали два гвардейца. Юрий на бегу дал им мысленный приказ невидения. Однажды он, будучи студентом, неосознанно уже применил такую технику, выбираясь из здания НКВД. Теперь же, многого поднабравшись у Ведмедя, проделал это столь артистично, что ему не пришлось даже задерживаться. Точно так же он поступал со всеми, встречаемыми им на лестнице во время стремительного подъема.
Участок коридора, где находилась замурованная комната, был защищен энергетической стеной. Раньше она остановила бы Кондрахина, но сейчас он был уже достаточно подготовлен для таких, казалось бы, неодолимых препятствий. Он резко взмахнул рукой, словно рассекая ребром ладони поток воды. Образовался неширокий, но вполне достаточный для одного человека проход. В него Юрий и нырнул, словно в омут. Стена тотчас вновь сомкнулась за ним.
На месте свежей кладки зиял провал. Юрий без колебаний прыгнул внутрь комнаты, не задумываясь о последствиях. Возможно, ему никогда не суждено отсюда выбраться. Но здесь находился его напарник, к которому Кондрахин успел крепко привязаться.
Внутри помещения, недвижимые, находились двое мужчин. Один — старый, почти совершенно лысый, опирался на посох. Ног у него было, вроде бы, две. Он стоял метрах в трех от картины Третьей Печати. Второй — Ведмедь, вросший в пол недалеко от входа. Оба низко опустили головы и буравили друг друга глазами, как быки, изготовившиеся к схватке. Такова была зрительная картина.
Астральным же видением Кондрахин отчетливо различал, как посреди комнаты борются, свиваясь и удушая друг друга, два мощных энергетических змея — огненно-красный и желтый. Защита, которую использовал Ведмедь состояла из постоянно возникающих и исчезающих энергетических полусфер, отбрасывающих назад направленный на него поток. Джироло никак не мог приспособиться к меняющейся оболочке противника, будучи вынужден защищаться и от собственных импульсов, которые возвращал ему Ведмедь.
Но у него имелось серьезное преимущество — его прикрывало сразу несколько разноцветных слоев защиты, как неподвижных, так и вращающихся. Его оболочки Ведмедь пробить не мог
Даже тех нескольких мгновений, что потребовались Юрию для оценки обстановки, он понял, что желтый вот-вот будет сломлен. Причина была понятна: от спирали картины Третьей Печати тянулся к красному толстый белый жгут. Джироло подпитывался энергией Разгора.
Кондрахин бросился к кардиналу, но тот метнул в него энергетический сгусток. Всего-то десятая часть силы, которую он расходовал сейчас на Ведмедя. Юрий попытался защититься, точно так, как на Земле от внезапной атаки Тополя, ставшего скоро надежным союзником. Попытка удалась лишь отчасти — слишком силен был удар.
Кондрахина швырнуло на пол, удар чуть не проломил грудную клетку. И тогда он сделал то, о чем раньше совершенно не думал. Да, он не противник Джироло в магических умениях, но ведь учили его и кое-чему другому. Резко перекатившись вперед, со скоростью быстро бегущего человека — именно этого требовал от них бурят Иванов в учебно-диверсионном центре — Кондрахин в мгновение ока оказался рядом с кардиналом, лишив того возможности маневра. Броску, который он произвел вслед за этим, позавидовал бы любой мастер единоборств. Его противник перелетел через широкую спину Юрия, и голова его скрылась в спирали картины. А за головою — и он сам. Спираль потускнела и стала втягиваться внутрь, исчезая на глазах. Через несколько секунд на месте картины Третьей Печати зияло квадратное отверстие. Юрий заглянул в него.
Там не было ничего, вообще ничего — провал вел в никуда.
Кондрахин подхватил совершенно обессилевшего Ведмедя. В груди резко вспыхнула и запульсировала боль.
— Погоди, — прохрипел Ведмедь. — Еще не все доделано. Картины на Тегле больше нет, но остался путь, которым она была сюда доставлена. Он должен быть уничтожен. Навсегда.
— Я не умею, а у тебя сейчас не хватит сил. Мы можем вернуться сюда чуть позже…
— Нет, именно сейчас. Поддержи меня.
Юрий подвел напарника к дыре. Тот некоторое время пристально смотрел перед собой, потом медленно вытянул вперед руки ладонями друг к другу. Между ними вырос и начал наливаться светом желтый шар размером с хорошее яблоко. Когда блеск его стал нестерпимым для глаз, Ведмедь развел руки. Шар, обретший свободу, скользнул прямо в провал. Оттуда забил фонтан света, словно разом включили тысячу прожекторов ПВО. Юрий зажмурился и даже прикрыл глаза рукавом.
— Вот теперь всё, — тихо произнес Ведмедь, — можешь смотреть.
На месте, где находилась картина Третьей Печати, не было ничего необычного. Стена, как стена, оклеенная шпалерами. Дыры как не бывало.
— Ну, побредем, что ли, — предложил Ведмедь. — Здесь мы свое дело сделали.
Когда римская эпопея Кондрахина успешно завершилась, он испытал какое-то опустошение. С ним уже происходило что-то подобное в фашистской Германии, после разгрома группы Раунбаха и ликвидации Густава Кроткого. Он просто не знал тогда, что делать дальше, как не знал и теперь. Правда, сейчас рядом был Ведмедь, которому было абсолютно все равно, куда двигаться дальше и чем заниматься. Собственно, он ни минуту и не прерывал своих занятий — постигал тайны доступной ему Вселенной, находя в том подлинный смысл жизни.
Напарники по-прежнему жили в Риме, в принадлежащей Юрию вилле, в одном из чуланов которой покоилось тело бывшего их слуги. Кондрахин предложил замуровать чулан по типу того, как Ведмедь произвел это с ходом в Разгор, но тот отказался без объяснения причин. И тогда Юрий в одиночку темной беззвездной ночью закопал труп в саду, накрыв могилу не только аккуратно срезанным дерном, но и охранными заклятиями.
Частенько напарники возвращались к теме существования третьего адепта злобы, но сошлись во мнении, что командир без войска, что пушка без снарядов: выглядит грозно, да вреда причинить не может. Тогда стоит ли его разыскивать? Только вот слуга-шпион… И еще Юрия не оставляло недоумение: почему Просветленные не забирают его с Тегле, если их задание выполнено. Но это могло произойти в любую минуту, и он честно предупредил Ведмедя, что может внезапно, даже вопреки своему желанию, исчезнуть.