Если бы было легко подняться на супраментальный уровень и, безопасно пребывая там, осознать мир и бытие, сознание и действие, уход и приход 92 сознательного переживания силой божественных супраментальных способностей и их методом, то эта реализация не представляла бы существенной трудности. Но человек ментален, он еще не стал супраментальным существом. Поэтому он должен идти к знанию именно умом и умом осознавать свое бытие, пользуясь любой помощью, которую он может получить с супраментальных уровней. Этот характер нашего фактически реализованного бытия и, следовательно, нашей Йоги, накладывает на нас определенные ограничения и первичные трудности, которые можно преодолеть только с божественной помощью или напряженным трудом, а в действительности — только комбинацией того и другого. Эти трудности на пути к интегральному знанию, интегральной реализации, интегральному становлению мы должны констатировать вкратце, прежде чем идти дальше.

Реализованное ментальное бытие и реализованное духовное бытие в действительности — разные уровни в организации нашего существования, один высший и божественный, другой низший и человеческий. Первому принадлежит бесконечное бытие, бесконечное сознание и воля, бесконечное блаженство, и бесконечное широкое и самоэффективное знание суперразума, четыре божественных принципа; последнему принадлежит ментальное бытие, виталическое бытие, физическое бытие, три человеческих принципа. В своей явной природе эти два уровня противопоставлены; один противоположен другому. Божественный есть бесконечное и бессмертное бытие; человеческий есть жизнь, ограниченная во времени, масштабе и форме, жизнь, которая есть смерть, пытающаяся стать жизнью, которая есть бессмертие. Божественный есть бесконечное сознание, превосходящее и охватывающее все, что оно проявляет в себе; человеческий есть сознание, спасенное от сна бессознательности, подчиненное тем средствам, которые оно использует, ограниченное телом и эго, и пытающееся найти свое отношение к другим сознаниям, телам, эго, положительно — разными средствами соединяющего контакта и симпатии, негативно — разными средствами враждебного контакта и антипатии. Божественное есть неотчуждаемое самоблаженство и нерушимое всеблаженство; человеческое есть ощущение ума и тела, ищущих восторга, но находящих только удовольствие, безразличие и боль. Божественное есть супраментальное знание, понимающее все, и супраментальная воля, действующая на все; человеческое есть невежество, стремящееся к знанию путем познания вещей по частям, по элементам, которые оно должно неумело соединять, и это есть неспособность, стремящаяся обрести силу и волю через постепенное расширение возможностей, соответствующее постепенному расширению его знания; и это расширение оно может получить только через частичный и раздробленный опыт воли, соответствующий частичному и раздробленному методу познания. Божественное основывает себя на единстве и является хозяином трансцендентности и тотальности вещей; человеческое основывает себя на разделенной множественности [вещей] и подчинено, даже когда является хозяином их разделения и фрагментарности и их трудного служения и объединения. Между этими двумя уровнями для человеческого существа есть пелена и крышка, которая мешает человеку не только достичь, на даже познать божественное.

Поэтому когда ментальное существо стремится познать божественное, реализовать его, стать им, оно должно сначала поднять крышку, отодвинуть завесу. Но когда ему удается совершить это трудное дело, оно видит божественное как нечто высшее по отношению к нему, отдаленное, высокое, — концептуально, жизненно, даже физически стоящее выше него, — и он смотрит вверх на него со своего скромного положения, и ему надо, если это вообще возможно, подниматься к нему, а если это невозможно, звать его вниз к себе, подчиняться ему и обожать. Оно видит божественное как высший уровень бытия, и тогда оно рассматривает его как высшее состояние существования, небеса, или Сат, или Нирвану — в зависимости от своего собственного представления или реализации. Или оно видит его как высшее Существо, отличное от него или, по крайней мере, отличное от его нынешнего я, и тогда оно называет его Богом с тем или иным именем, и видит его как личную или безличную, качественную или бескачественную, молчаливую и безразличную Силу, или активного Господина и Помощника, опять же в зависимости от его собственного представления или реализации, его видения или понимания какой-то стороны или какого-то аспекта этого Существа. Или оно смотрит на него как на верховную Реальность, отражением которой является его собственное несовершенное бытие, или от которой оно отделилось, и тогда оно называет его Я или Брахман и определяет его по-разному, всегда в соответствии со своим собственным представлением и реализацией, — Существование, Несуществование, Дао, Нигил, Сила, Непознаваемое.

Если тогда мы стремимся ментально реализовать Сатчитананду, может возникнуть эта первая трудность, когда мы увидим ее как нечто вверху, за пределами, даже в каком-то смысле вокруг, но с пропастью между тем бытием и нашим бытием, с бездной, через которую нет моста или даже не может быть моста. Есть это бесконечное существование; но оно совершенно отлично от ментального существа, которое начинает осознавать его, и мы не можем ни поднять себя до него и стать им, ни спустить его до себя, чтобы наше собственное переживание нашего бытия и всемирного бытия стало переживанием его блаженной бесконечности. Есть это огромное, беспредельное, безусловное сознание и сила; но наше сознание и сила стоят отдельно от него, даже если и в его пределах, ограниченные, мелкие, робкие, испытывающие отвращение к себе и к миру, но неспособные участвовать в этой высшей вещи. Есть это неизмеримое и нетленное блаженство; но наше собственное бытие остается объектом воздействия низшей Природы удовольствия и боли, и тупых нейтральных ощущений, неспособным на его божественный восторг. Здесь есть то совершенное Знание и Воля; но наше собственное остается всегда искаженным ментальным знанием и хромающей волей, не способной разделить или хотя бы подстроиться к той природе Божества. Или еще, пока мы живем исключительно в экстатическом созерцании того видения, мы освобождаемся от себя; но как только мы вновь обращаем свое сознание к нашему собственному бытию, мы отпадаем от него, и оно исчезает или становится далеким и неосязаемым. Божественность оставляет нас; Видение исчезает; мы вновь возвращаемся к узости нашего ментального существования.

Этот разрыв необходимо как-то преодолеть. И здесь для ментального существа есть две возможности. Одна возможность — это подняться огромным, длительным, сосредоточенным, про все забывающим усилием из себя во Всевышнее. Но в этом усилии ум должен оставить свое сознание, исчезнуть в другом, и временно или навсегда потерять себя, если не совсем уничтожить. Он должен войти в транс Самадхи. По этой причине Раджа и другие системы Йоги придают наибольшее значение состоянию Самадхи, или Йогическому трансу, в котором ум отходит не только от своих обычных интересов и занятий, но в первую очередь от всякого сознания внешних действия чувства и бытия, а затем от всякого сознания внутренних ментальных действий. В этом своем внутренне собранном состоянии ментальное существо может иметь разные виды реализации Всевышнего в себе, или в разных аспектах, или на разных уровнях, но в идеале нужно избавиться от ума вообще и, выйдя за пределы ментальной реализации, войти в абсолютный транс, в котором всякий признак ума или низшего существования исчезает. Но это состояние сознания, которого немногие могут достичь, и из которого не все могут вернутся.

Очевидно, что раз умственное сознание есть единственное бодрствующее состояние, доступное ментальному существу, оно не может обычно входить в другие состояния, не оставив позади абсолютно все свое бодрствующее существование и весь свой внутренний ум. Это необходимое условие Йогического транса. Но нельзя длительно пребывать в этом трансе; или даже если бы можно было оставаться в нем какое-то неопределенно длительное время, он всегда может быть прерван любым сильным или настойчивым зовом, обращенным к телесной жизни. И когда человек возвращается к ментальному сознанию, он снова оказывается в низшем бытии. Поэтому сказано, что полное освобождение от человеческого рождения, полное восхождение от жизни ментального существа вверх невозможно, пока тело и телесная жизнь не будут окончательно отброшены. Идеал, который стоит перед Йогином, следующим этому методу, — это отказ от всякого желания и от малейшего стремления человеческой жизни, от ментального существования, отстраниться полностью от мира, и все чаще и чаще, все глубже и глубже входить в самое сосредоточенное состояние Самадхи, наконец, оставить тело, находясь в этом абсолютно внутренне собранном состоянии бытия, чтобы оно могло отойти в высшее Существование. И также по причине этой очевидной несовместимости ума и Духа так много религий и систем приходят к осуждению мира и стремлению только к небесам за пределами этой жизни, или к пустой Нирване, или к высшему неопределенному самосуществованию во Всевышнем.