Пока сотрудники следственной группы делали замеры, снимали отпечатки, брали пробы крови, фотографировали, Станчев присел на свой складной стул и уставился взглядом на погибшую. У Кушевой было овальное миловидное лицо, немного опухшее и окровавленное, в верхней части носа – небольшая горбинка. Станчеву показалось естественным сочетание этой горбинки с почти сросшимися черными бровями. Волевой тип лица, подумал он, а взгляд его пополз вниз, к потрескавшимся Губам, чувственным, с нежно изогнутыми уголками. Телосложение, пожалуй, изящное, с ярко выраженными формами, кожа белая, гладкая и ухоженная.
Ему доложили, что осмотр окончен, и спросили, можно ли уносить убитую. Именно так выразился его помощник Влахов, и это резануло его слух. Он посмотрел наверх, в сторону поляны. Не самое удачное место для уединения и любовных утех, да и для разговора с глазу на глаз или выяснения отношений тоже. И этот поросший кустарником обрыв… Странно.
Станчев распорядился насчет вскрытия трупа и тщательного технического осмотра машины и отпустил следственную группу. Сам же остался сидеть на стульчике посреди поляны, разглядывая примятые кусты, через которые перелетела машина. Кушева погибла в результате падения, других тяжелых телесных повреждений не было. Значит, на данный момент можно считать, что попытки убить ее в машине не делалось или же преступник просто не оставил следов. Ерунда, какие улики могут остаться после пожара?! Вскрытие тоже не покажет ничего нового, он был почти уверен в этом. Осмотром тела займется доктор Чолаков, в котором он был уверен, как в себе самом. В себе самом… повторил он и криво улыбнулся: завидно легкая задача у доктора – здесь ушиб, тут рана, контузия, следов отравления нет, применено холодное или огнестрельное оружие, такие-то изменения внутренних органов, все четко и доказуемо, несколько часов – и протокол готов. А у него все только начинается. Прокрутил в памяти подобные случаи, которые расследовал сам или о которых слышал. Все они на первый взгляд казались однотипными, различия обнаруживались позднее. Человек – это загадка, черт бы его побрал, особенно женщина…
Станчев закурил сигарету. Второй машины не было, по крайней мере поблизости. Важное обстоятельство. Возможно, преступник или преступники прибыли сюда вместе с Кушевой, а потом дали деру или же приехали на другой машине, оставили ее где-то на развилке, а затем укатили. Впрочем, это не имело особого значения. Но если предположить, что они все же были в машине, возникает вопрос, как они действовали, чтобы вовремя выскочить из нее. Возможно, они выпрыгнули на ходу – каскадерский трюк, требующий немалой сноровки. Можно и проще – они обманули ее, оставили за рулем, а сами столкнули машину. Возможно и третье – оглушили Кушеву, усадили в машину и пустили под откос. Но тогда бы она не выпала из машины.
Остаются еще версии самоубийства или несчастного случая. По опыту он знал, что самоубийцы проявляют завидное хладнокровие. Если Кушева решилась на последний шаг, то она выбрала не очень подходящее место, ведь машина могла засесть в кустах. В таком случае, почему бы ей было не ринуться вниз прямо после поворота? Тоже сомнительная версия. Зачем выбирать такой сложный вариант, когда можно было действовать наверняка – найти голый и крутой склон. Но если все же предположить такой расклад, то снова трудно объяснить, почему она выпала из машины: человеку, решившему покончить с собой, ни к чему выскакивать на ходу. Гораздо логичнее – держаться за руль до последнего мгновения.
Станчев докурил сигарету и подошел к обрыву, поросшему низким и редким кустарником. Да-а-а, естественнее было бы направить машину именно сюда, здесь сопротивление намного меньше. Но Кушева предпочла более высокие кусты, хотя между ними и был просвет. Станчев еще раз внимательно осмотрел место катастрофы. Земля здесь была взрыта. По изломанным веткам было видно, что на них пришелся удар. Значит, особой инерции тут и не требовалось. В таком случае можно предположить, что Кушева каким-то образом не смогла остановить машину и в ужасе попыталась выпрыгнуть из нее. При сравнительно малой скорости падения это возможно.
Он провел рукой по примятым кустам. Значит, так: случайная или умышленная катастрофа при внезапном толчке сзади, рычаг коробки передач в нейтральном положении, на ручной тормоз машина не поставлена… Но почему рычаги были в таком положении? Сама Кушева это сделала? Не ясно, Коля, не ясно…
После работы он позвонил своему другу Михову.
Борису Михову было за шестьдесят, последним местом работы был Верховный суд. Он жил один в небольшой квартирке недалеко от центра. Безнадежный холостяк – как он сам себя величал – Михов прожил полную превратностей жизнь. Студенческие годы провел во Франции, участвовал во французском Сопротивлении. После победы вернулся на родину, и сразу же его затянула круговерть событий. Был следователем, перешел на партийную работу, потом вернулся в суд, после чего летом пятидесятого года неожиданно оказался на скамье подсудимых. Через пять лет был выпущен на свободу, но пришлось прождать еще три злополучных года, пока ему вернули честь, доверие, а заодно и партийный билет. В заключении он весь ушел в себя, потрясенный, но не потерявший равновесия – помогли старая закалка и глубокое знание истории, особенно французской. Приговор, как и обвинение, был нелепым, вины за собой он не чувствовал, и это его поддерживало. Лишенный книг и информации – может быть, самое жестокое наказание после испытания клеветой Михов с головой ушел в переосмысление знаний об истории человечества – от Римской эпохи до наших дней. Чего только не было в этом прошлом – каких только событий и поворотов судьбы, безумных решений и еще более безумных страстей, невероятных походов и подобных прорвавшимся плотинам революций, зрелых идей и детских утопий, религиозного экстаза и морального стоицизма, распущенности и аскетизма, прозрений и тяжких заблуждений. И надо всем этим царила могущественная и древняя, как мир, жажда власти, многоликая в своих формах и монолитная и своих корнях. И Михов анализировал, сравнивал, отсеивал…
Когда перед ним раскрылись железные ворота тюрьмы, на дворе стоял день, солнце грело, город внизу глухо шумел – жизнь текла так же, как на протяжении тысячелетий. Первое, что бросилось ему в глаза, был величественный силуэт гор в легкой дымке, нежной и незыблемой. Он настолько отвык от подобных идиллических картинок, что на глаза навернулись непрошеные слезы, и он не заметил маленькую девочку с пустой хозяйственной сумкой через плечо. Ребенок видел, как он вышел из массивных ворот – щуплый, поседевший, в мятом костюме и с потертым портфелем. Эй, дядя! – раздался чистый голосок. Михов обернулся, оглядел девочку и вяло усмехнулся: что тебе, тетя?.. Ты почему сбежал из тюрьмы? А?!.. Михов почувствовал дрожь в коленях. Подобное ощущение он испытывал всего раз в жизни – когда зачитывался приговор. Нога его замерла в сантиметре от ступеньки, как будто под ней разверзлась пропасть, но он взял себя в руки и, не проронив ни слова, стал медленно спускаться вниз…
Станчев и Михов познакомились много лет тому назад на каком-то совещании. Случайно они уселись рядом, кивнув друг другу, и этим кивком окончился бы их контакт, если бы оратор не переборщил с банальностями. Тогда Михов наклонился к Николе и возмущенно выругался. Станчев не поверил своим ушам и никак не прореагировал. Михов в упор посмотрел на него: а вы одобряете такой ход рассуждений? В перерыве они вышли поразмяться, разговорились, познакомились. Михов сказал, что по совести надо было бы докладчика вздуть, не так все, совсем не так. И пустился в объяснения, почему все на самом деле не так. Станчев слушал, прикидывая в уме, что за птица этот сухощавый мужчина с беретом в руке.
После перерыва Михов высоко поднял руку, попросил слова. На трибуне он выглядел еще более невзрачным, но с первых же слов приковал к себе внимание аудитории. Говорил он немного глухо, размеренно и точно. Слушая его с удовольствием, Станчев тем не менее испытывал смутную тревогу за своего нового знакомого – Михов оперировал известными истинами, однако в этом зале они звучали довольно дерзко. На Станчева произвели впечатление свободная ориентация оратора в материале, уместные ссылки на факты и события, что свидетельствовало о логичности мышления и обширных познаниях. Слова его звучали веско. В тот вечер они вместе заглянули в ресторан поблизости, после чего Станчев вынужден был оставить свою „ладу" на улице и вернуться домой на такси – принято было достаточно…