— Ну, раз я оплатила ночлег за всех, то лучшая комната достанется мне! — заявила я, вставая со скамьи и хватая сумку, но это не стерло с их лиц одинаковое, донельзя довольное выражение.

…Лучшая комната являла собой пыльную каморку с малюсеньким окошечком с черными разводами на стекле. Где-то около окна ютились друг напротив друга две узкие кровати. Неподалеку от двери стояла обшарпанная табуретка с металлическим тазиком. Над оными возвышалось тусклое, насиженное мухами зеркало с приделанной к деревянной раме полочкой. На полке стояла глиняная тарелочка с желтоватым обмылком с кружками от застывшей на поверхности пены. Ах да, ещё была лампа на крюке, вкрученном в потолок. Остальное пространство ничем не занималось по причине своего фактического отсутствия.

После описания «лучшей» комнаты трудно вообразить себе то, что представляли собой остальные. Парни, которые сопровождали меня в течение всего осмотра, тут же перестали хихикать, когда до них дошло, где они будут жить. Поэтому я со спокойной совестью заняла наиболее приличную комнату и, прежде чем с громким дребезжанием (я не нарочно!) закрыть перед их носами дверь, гордо пожелала им всего хорошего.

Ох, как меня они все бесят: и Эман, и все остальные!

Я кинула сумку в угол (подняв тем самым облако пыли) и подошла к постели. После обозрения оной я пришла к выводу, что просто вот так кидаться туда не стоит, а то иначе придется весь вечер провести над тазиком, вооруженной обмылком. Идти жаловаться? Ну-ну…

Я сосредоточилась и щелкнула пальцами. Пришлось тут же зажмуриться, так как вся пыль, которая наличествовала в этой комнате, поднялась бушующим вихрем и закружила вокруг меня серой воронкой. Зря я все-таки это сделала — теперь дышать нечем. Сквозь свист кружащего сора до меня призрачно донеслись какие-то крики, но мне в этот момент было на всё плевать, так как надо было срочно решать, что делать с пылью. Я уже начала задыхаться, а посему сделала первое, что пришло мне в голову, — отправила весь мусор в тазик для умывания.

— Ох, — тихо вздохнула я и вытерла тыльной стороной руки вспотевший лоб. Надо теперь девать куда-то всю эту пыль…

Я схватилась за ручки и заклинанием приоткрыла дверь. Моему взору предстала стайка испуганных постояльцев (людей и нелюдей) во главе с гномом Агриком, выбивающим пыль из заметно посеревшей бороды (ясно, кто сунулся тогда в комнату), их взорам соответственно — потная злая тетка в пыльной дорожной одежде с тазиком, наполненным до краев сомнительным содержимым.

Вот и прекрасненько! Есть кому сбагрить сие безобразие…

Ни слова не говоря, я вручила гному таз и теперь уже специально хлопнула дверью. Нашли уборщицу! А, между прочим, мне теперь точно мыться придется! Только где?

Я хмуро глянула в зеркало. Оттуда на меня взирала подозрительная серокожая девица с «седыми» буклями. Выражение лица не внушало оптимистических мыслей.

И что мне так не везет? Напороться сначала на драконоловцев, потом на эльфа, потом на знакомую пятерку, отправиться с ними в город, расположиться в ужасающем постоялом дворе… Ужас-с… А, может, ну это мытьё к лешему, а? Так хочется рухнуть в постель… Ага, а на утро узреть на простыне очертания своего тела. Короче, иду мыться к соседям!

— …Кто там? — пискляво вопросили на мой требовательный стук. Я рявкнула:

— Дракон!

Дверь приоткрылась.

— Чего те надобно? — снова писклявым голосом спросил Алекс, одновременно окидывая меня изучающим взглядом с ног до головы. Я нарисовала на лице умильное выражение.

— Нельзя ли у вас отмыться от грязи, дорогой сударь?

Что меня несказанно удивило, Алекс не стал на этот раз кривляться и просто впустил меня, после чего поманил Леонира, и они оба вышли, оставив меня в необходимом одиночестве. Ну и ну, что деется…

Я не стала слишком раздеваться, а просто помыла руки, шею и голову. Зеркало здесь было немного похуже моего, но тем не менее я смогла убедиться, что подозрительная девка сменилась на вполне знакомую физиономию. Это меня успокоило, и я вышла из комнаты вполне довольная собой и жизнью.

Захлопнулась дверь, отрезав все пути возможного отступления от романтично настроенного гнома. На задних рядах мерзко подхихикивали Алекс и Леонир. Ох, ждите, когда-нибудь справедливость восторжествует! Но сейчас она была явно не на моей стороне…

— О, прекрасная девушка, позвольте узнать Ваше имя!

— Зачем это?

— Желаю я пригласить Вас на ужин, — склонился Агрик. — Ваши друзья поведали мне, что Вам нравятся шибко грибы во всех кондициях…. Слушайте, а давайте перейдём на «ты»!

С этими словами он схватил меня за ладонь и стремительно зашагал по коридорчику, отчаянно дирижируя маленькой ручонкой в такт своей беспросветной болтовне. Та самая малость, которую я смогла уловить, сводилась к следующему: ему, собственно, плевать, что я ведьма — тем более это очень полезно быть ведьмой — плевать на тот факт, что мой рост в два раза больше его — ему всегда нравились стройные, высокие (это я-то высокая?! Хотя кому как…), темпераментные брюнетки — и как здорово, что я согласилась составить ему компанию. При последней фразе я всё-таки вникла в смысл всего происходящего и, семеня на буксире за гномом, тихо захехекала. Ну вот, теперь у меня появился жаркий почитатель. Причём гном.

— Ха-ха-ха!

Гном замолк и оглянулся на меня, при этом томно расплывшись в щербатой улыбке со значительным вкраплением золота. Кажется, он подумал, что я кокетничаю…

— Гы-гы-гы!

Я пролетела мимо начинающей открываться двери комнаты эльфа и застала момент, когда лицо у того начало вытягиваться от удивления. Давно я так не веселилась… Кстати, а почему бы и нет? Посижу с гномом, поем грибочков (кажется, именно этим меня собираются угощать), потешусь чуток (скучать в таком обществе вряд ли придётся)…

Мы с топотом сбежали с лестницы, вызвав жалобный скрип оной, после чего меня усадили (читай "плюхнули") за один из столиков. В течение нескольких минут на поверхности стола в ряд выстроились различные кушанья (от солений до дичи), а передо мной появилась чистая тарелка с двузубой вилкой. Кр-р-расота!

Глава 6

К себе в комнату я вернулась в отличнейшем настроении (не буду отпираться: частично из-за выпитой браги). Агрик до самой двери рассыпался в любезностях, чуть ли не кланялся мне в ноги, пытаясь одновременно их облобызать. Я же благосклонно не давала ему кулаком в нос и ловко уворачивалась от объятий (от самого первого не увернулась, так как не ожидала — гном пьяно всхрапнул и внезапно бухнулся мне на бедро, сомкнув волосатые руки вокруг ног, где-то на уровне попы).

С трудом избавившись от упорного гнома, который, перебирая плохо слушавшимися ногами, пытался протиснуться в комнату вместе со мной, я захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. Исчезла картинка, зато нахлынули звуки. Вот у противоположной стены трудно сопит гном, вот он, пошатываясь, убирается прочь, на лестнице спотыкается и три ступеньки минует задом, громко ругаясь на гномьем… В соседней комнате мирно храпит Геондрис, ему с музыкальным присвистом вторит Петраш. Ещё через комнату слышится весёлая возня Леонира и Алекса. В следующей за ними комнате царит тишина. Быть может, Мег и Эман настолько беззвучно спят, а может, сидят внизу, в зале.

Я открыла глаза. В глаза сразу же бросилась кровать, вызвавшая у меня всплеск умиления. Я тяжело оторвалась от двери и, лениво шаркая и потягиваясь на ходу, направилась к манящей подушке. День прошёл довольно-таки бурно и вполне приемлемо… Хороший повод, чтобы увидеть какой-нибудь симпатичный сон. Например, про небо. Люблю небо, облака, клубящиеся в высоте, свист ветра в ушах, равномерные удары крыльями о воздух… Люблю восходящее солнце, переливающееся на кончике твоего носа, когда ты летишь прямо на него… Люблю заходящее солнце, когда ты летишь домой, а твоя тень летит впереди тебя… Лес в это время окрашивается нежными розоватыми бликами, а листья с внутренней стороны светятся желтоватым светом… Да, правильно — туда, где находится опушка, где начинаются владения леса, но где степной ветер игриво колышет травы около древесных стволов…