Мефодий обернул словарь в шкуру и положил напротив клиента. После этого он быстро сбегал на кухню и притащил чайник. Судя по тому, как дедок его нес, – тяжелый, заполненный до краев. Он налил оттуда в чашу, что стояла на окне, вязкой черной жидкости (не дегтя ли?), а затем выплеснул вещество на шкуру, в которую была завернута книга. Стоило первой капле соприкоснуться с шерстью, мех начал светиться ярко-голубым. Закончив с пропиткой, старик снял шкуру с книги и обмотал ей голову сидящего за столом Дэна.

Черный дракон удобно устроился в уголке и погрузился в любимое занятие. Алина же смотрела на все происходящее, открыв рот. Подобные действия она не раз видела в телепередачах на первом слое, где выступали различные экстрасенсы и прочие подозрительные личности, считавшие себя магами.

Когда шкура перестала светиться, старик снял повязку с головы Дэна. Некромант сидел на стуле, закрыв глаза, и боялся пошевелиться.

– Ну, – прошепелявил дед, – скажи что-нибудь на новом русском.

– Клёва, брателло! – хлопнул маг старика по плечу, что тот не устоял на ногах и присел от неожиданности.

– Чтооооо?!?!?! – возмутилась Алина.

– О, превед, тёлка! – улыбнулся Дэн, обнимая девушку за бедра.

Пять минут назад этот интеллигентный чешский парень обращался к ней так почтенно: 'красивая девушка', – а вдруг… что-то не то… Неужели вместе со знанием языка, человек получает отвратительные черты характера.

– Дэн, – обиделась она, отдергивая его руку. – Ты что говоришь?

Она схватила парня за плечи и принялась трясти его в надежде выбить эту грубую чушь.

– А чё, клевый базар, полнейший ништяк! Ты чё, типа, не врубаешься?

– Врубаюсь, еще как врубаюсь, – передразнила его волшебница, – но зачем, узнав чужой язык, начинать на нем грубить?

– Офигеваю! – закатил глаза некромант, взяв в руки тонюсенький словарь.

'Современный русский слэнг и нецензурные выражения', – прочитала Алина написанное на обложке.

– Уважаемый Мефодий, – закричала она на деда, – вы хоть смотрите, чему учите почтенного иностранца?

– А нахрена зырить?

Старик, хихикнув, забрал у девушки книжку и поставил ее на место, а затем что-то принялся искать.

– Не это нужно? – спросила она, достав из-под ножки стремянки толстый черный 'Толковый словарь' Ожегова.

Эту книженцию отлично знал практически каждый российский школьник. Но… лестница, из-под которой достали толстую книгу, естественно, завалилась набок вместе со стариком.

Вышло так, что дед неосторожно задел свою лампадку и та, соприкоснувшись со шкурой медведя, устроила нехилый пожар. При том количестве книг, которое было в комнате, все присутствующие могли бы сгореть заживо за считанные минуты.

Дракон вскочил на задние лапы, прижимая к груди драгоценную рукопись. Дэн, лишенный всякого словарного запаса, кроме русского новояза, топал по крышке стола и истошно кричал:

– Аффтар жжот! Фтопку соварь русского языка!

Мефодий, онемев от ужаса, смотрел, как огонь подбирается и к нему, и к его драгоценному собранию.

И только Алина, каким-то чудом не лишившаяся самообладания, вытянула руку, свободную от словаря, и прокричала:

– Песчаная буря!

Заклинание опять само собой всплыло в памяти, из какой книги или фильма – она не помнила. Девушка представила, как под ее ногами начинает двигаться земля, как пыль поднимается столбом и циркулирует вокруг ног, а потом расходится и засыпает огонь, уже почти подобравшийся к словарям мага-полиглота. Дед сидел на коленях, со страхом смотрел на обгоревшую шерсть на одной из шкур-ковров, и на его ясные голубые глаза наворачивались слезы. Его коллекция была спасена!!!

Когда Алина опустила руку, смерч прекратил циркуляцию, и песок упал на землю ровным кружочком вокруг девушки. Определенно, после этого заклинания квартира мага требовала уборки.

Волшебница положила словарь Ожегова у ног Дэна на стол и властным взглядом уставилась на старика:

– Учи его русскому обратно! Исправляй свои ошибки.

Благодарный за спасение коллекции Мефодий согласился, несмотря на то, что и пожар-то случился из-за неосторожности Алины. Как-то старик быстро забыл плохое, зато хорошее, похоже, прекрасно запомнит надолго. Он не потребовал с отважной магички ста долларов в обмен на полусгоревшую купюру некроманта, торчавшую из песчаной горки.

Дед вытряс песок из лаптей и попросил Дэна слезть со стола и сесть на стул.

– Побреешься! – показал деду язык клиент.

– Я тебе побреюсь! – ухнул маг, пнув одну из ножек стола.

Дэн ожидал от старика чего угодно, но только не того, что ножка окажется держащейся на честном слове. В итоге он больно упал на спину, ударившись головой о стопку словарей.

– Копец тебе, гнилой старикашка, секир-башка! – сквозь зубы прошипел он, поднимая с пола потухшую лампаду.

Алина взяла ее из рук мага и, прищелкнув пальцами, зажгла фитиль, желая передать лампу деду, но не тут-то было. Некромант крепкой хваткой держал ее за основание и не собирался отдавать. Он резко дернул лампаду на себя, что волшебница чуть не упала носом в пыльные разбросанные книги старика Мефодия. Дэн сжал светильник в левой руке, а правой принялся водить над пламенем, как будто писал в воздухе причудливые руны. Так вот как колдуют некроманты!

Маг с лампадой шел прямо на старика-полиглота, который в это время читал заклинание над словарем Ожегова.

Дракон усердно строчил четверостишия, не поднимая головы. В такие моменты муза являлась к нему без спросу и не покидала, пока хозяин поэта не совершит подвиг.

Алина была не в силах что-либо сделать. Оставалось полагаться лишь на судьбу. Шкура лисы засверкала голубым цветом, и старик обернулся к некроманту. А тот уже высоко поднял над ним лампаду с готовым заклинанием и призванной из Царства Мертвых душой. Прямо иллюстрация к 'Преступлению и наказанию' в волшебном мире, только мотивы у горе-Раскольникова совсем дурацкие.

Дед, как потом часто вспоминала волшебница, оказался ловким и подготовленным к любым действиям со стороны клиентов, поэтому он метко швырнул шкуру в голову некроманту, а сам кубарем покатился ему под ноги.

Не ожидавший такого поворота событий ослепленный Дэн уронил лампаду в горшок с фикусом, стоящий на окне.

В тот же момент комната наполнилась запахом ладана, и все присутствующие закрыли глаза, потому что едкий туман больно щипал радужную оболочку. Только отчаянный дракон-писатель через минуту все же решил воочию увидеть геройский подвиг дедушки.

– Что это было? – снял некромант со лба потухшую лисью шкуру.

Алина и Мефодий сидели по разным углам, зажмурившись и пригнув головы. Довольный дракон, прикусив язык, писал очередную главу поэмы, а вместо фикуса на окне сидела неподвижная длинношерстная черепаховая кошка.

– Яна?! – вытаращил глаза Дэн. – Я же не тебя призывал!

Животинка в ответ мяукнула, но не шевельнулась. Испуганная волшебница приоткрыла сначала один глаз, а, поняв, что опасность миновала, и второй. То же сделал и дедок-полиглот.

– Простите, уважаемый Мефодий, за бардак и нападение на Вашу персону, – поклонился Дэн и продолжил извиняться, – когда вы вложили в меня словарь современного русского сленга, я еле сдерживал себя, чтобы не сказать что-то нецензурное, а еще почему-то лексикон стал управлять моим характером.

– Поверьте, уважаемый Дэниэль, – положив руку на сердце, сказал старик, по его глазам некромант понял – искренне. – Я не хотел учить вас этому. Когда вы сказали, что желаете знать современный русский, меня как будто околдовало, и я полез за словарем сленга.

Дэн и Алина переглянулись. А дракон устроился на перевернутом столе, словно на баррикаде, и принялся читать поэму на чешском:

Фифа Розовая – сволочь, И она исподтишка Приказала полиглоту Дэна мату научить.

– Уважаемый Дэниэль, – прервал Мефодий декламацию дракона, – во искупление своей вины я готов сделать для вас все, что угодно.

Некромант почесал затылок, а в это время дракон продолжил: