— Я разговаривала с Филлидой, — осторожно начала она, стараясь припомнить, что она говорила в прошлый раз.

— В котором часу?

— Точно не помню. Я поднялась к ней около половины десятого. По радио как раз передавали девятичасовые новости. А потом приехал Дэвид, и они с Робертом пошли в зеленую гостиную. Роберт меня туда не пустил, поэтому я поднялась к Филлиде.

— Все понятно, — с энтузиазмом поддержал ее Бриди, а констебль сделал пометку.

Фрэнсис продолжала. Не было видимой причины бояться, но мрачные стены комнаты и лампы без абажуров поплыли перед ее глазами. Ей нечего было скрывать, как, собственно, нечего и сказать. Во рту у нее пересохло, а свет резал глаза.

— Я пробыла у нее совсем недолго, наверное, полчаса, а потом опять спустилась вниз, как я уже вам рассказывала.

— А-а, вы рассказывали, очень хорошо и подробно рассказывали, — с ласковой улыбкой заверил он ее. — Но я бы хотел еще раз услышать. Полчаса. Значит, это было в одиннадцатом часу.

В одиннадцатом часу. Дэвид тогда тоже произнес эту фразу. Она помолчала в нерешительности. Где-то рядом притаилась опасность. Опасность висела в воздухе, но Фрэнсис не могла определить, где она. Бриди просто сиял отеческой улыбкой, и она решилась. В конце концов, все это была чистая правда и не было никакой опасности в том, что она будет придерживаться этой версии.

— А-а, — сказала она. — Около десяти. Я встретила в коридоре мистера Лукара, а потом вышла во двор, как уже говорила.

— Подождите минуточку. Вы уверены, что встретили мистера Лукара именно в это время?

— Да, уверена.

— Ага, — сказал Бриди, и констебль сделал еще одну пометку.

— А потом вы вышли во двор, и что вы увидели?

А вот здесь и таилась опасность. Это была ложь. Она прекрасно помнила, что случилось на самом деле: Дэвид, один в комнате, смотрит вниз без всякого выражения на лице. Наверное, Роберт тогда лежал на полу, тупо глядя на него, а по его лицу медленно разливался синяк. Это была такая маленькая увертка, такая незаметная оговорка. Она слово в слово помнила все, что тогда сказала инспектору. И сейчас повторила все в точности.

— Я видела, как Дэвид и Роберт разговаривали.

— Разговаривали?

— Да.

— Разговаривали, — сказал Бриди. — Ну хорошо. Мистер Лукар будет очень рад. Сегодня ночью он сможет спать в своей кровати.

— Мистер Лукар здесь? Он кивнул.

— Именно, — сказал он, кивнув в сторону внутренней двери. — Ему просто повезло. К счастью для него, той ночью в Галерее допоздна работала одна очень добросовестная сотрудница. Она рассказала, что в десять часов он зашел за пальто и шляпой, а потом они вместе спустились в метро и уехали. Его слуга клянется, что ночью он был дома. А потом мы сами проследили за каждым его движением после той ночи. Эта женщина предоставила ему грандиозное алиби.

— Мисс Дорсет?

— Да, она. Мисс Дорсет просто великолепна. Честная, сознательная, чуткая женщина. Вы согласны?

В последнем вопросе был намек на нее, но Фрэнсис его не заметила.

— О да, — рассеянно сказала она. — Она замечательная. Железная леди. Если она говорит, значит, так оно и было. Так и было, — повторила она, и результат одной маленькой лжи предстал перед ней во всей своей красе. Дэвид и Роберт разговаривали. Дэвид и Роберт. Роберта видели вместе с Дэвидом, он был жив, когда Лукар благополучно покинул дом и ушел под надзором мисс Дорсет. А потом Роберта никто уже не видел живым.

Она резко выпрямилась. Бриди с интересом рассматривал ее изменившееся лицо.

— О чем вы думаете?

— Ни о чем, — сказала она. — Абсолютно ни о чем.

Сейчас в ее сознании водоворот предположений, загадок, догадок, потрясающих деталей и необъяснимых случайностей, нахлынувший после событий той ночи, начал выстраиваться в более или менее стройную цепь пугающих вопросов. Если Лукар той ночью не возвращался в зеленую гостиную, значит Дэвид лгал ей в такси, что слышал, как за дверью Роберт с ним разговаривал.

14

Фрэнсис разбудил звук открывающейся двери. Вокруг было темно, дом спал. Она села в постели, вглядываясь в темные тени вокруг. Дом замер. Тяжелые шторы не пропускали ни единого лучика света, а единственным долетавшим с площади звуком был глухой грохот подземки.

— Фрэнсис?

Шепот прозвучал в ушах Фрэнсис пожарной сиреной. Она лихорадочно нащупала шнур ночника. Слабый розовый свет протянулся к двери, и от портьеры отступила тонкая фигура. Это была Филлида. Она была в темно-лиловом бархатном ночном халате, на фоне которого пугающе белели ее изможденное лицо и светлые волосы.

— Что случилось?

Фрэнсис не хотела ее испугать, но резкий вопрос вырвался сам собой.

— Ничего. Я просто хотела с тобой поговорить.

— Понимаю. Хорошо, иди сюда. Который час?

— Почти четыре. Мне нужно было сюда прийти. Я больше ни минуты не могла оставаться одна в комнате. Фрэнсис, ты должна меня выслушать. Ты должна мне помочь. Я так боюсь, просто не знаю, что делать.

— Тише, все хорошо, успокойся. Конечно, я тебя слушаю. Не стой там и не дрожи, накинь одеяло. Что случилось?

Филлида подошла к краю кровати, но не села.

— Долли, — измученно сказала она. — Если бы только мы могли заставить его уехать.

Глаза Фрэнсис расширились от изумления.

— Сегодня вечером мне показалось, что вы прекрасно поладили, — помолчав, сказала она.

— Когда он обвинял Дэвида? Именно об этом я и говорю. Этого-то я и боюсь. Тебе не кажется, что он ринулся в это… дело, как будто это какая-то новая экспедиция. Он не думает ни о наших чувствах, ни даже о нашей безопасности. Он всем этим просто загипнотизирован и совсем ослеп. Долли, по-моему, даже не чувствует, что все это произошло не в его фантазиях, а на самом деле.

Фрэнсис стало ее очень жаль.

— Ты ему предлагала уехать?

— Я намекнула. Я не решилась сказать об этом прямо. Я боялась, что он заупрямится. Ты его не знаешь. Он всегда был таким. Точно так все случилось и с нашим тайным венчанием. Он настаивал, уговаривал, изводил меня, раздражался и как-то ненормально воодушевлялся, пока я не согласилась. Когда я его увидела после возвращения, жалкого, хромого, я подумала, что весь ужас, который он там пережил, хоть немного умерил его пыл. Но не тут-то было. Они сломали его физически, но не духовно. В душе он остался таким же, как и был. Что же мне теперь делать?

Фрэнсис легла на подушки, подложив руки под голову и, прищурившись, смотрела на свет.

— Я не вижу, дорогая, никакого выхода. Нужно терпеть, — грустно сказала она. — У него на руках все козыри. Я имею в виду, ты не можешь его выгнать. При нашем нынешнем положении мы вынуждены позволить ему играть в детектива столько, сколько он захочет.

— Но, Фрэнсис, ты не понимаешь, — Филлида все еще говорила шепотом, но голос ее звучал все более страстно: — Ты, кажется, и не догадываешься, что он за человек. Разве ты не понимаешь, что он совершенно помешался на этой тайне? Она им просто завладела. Мне кажется, он думает только об этом, днем и ночью. Долли будет копаться в этом всем до тех пор, пока вся эта ужасная грязь не выплывет на свет божий.

— Пусть, — Фрэнсис закрыла лицо руками, — Бога молю, пусть все так и будет. Мы не можем продолжать так жить.

— Но послушай, — Филлида склонилась над ней. — Он так яростно доискивается до правды, как рассерженный мужчина, который утром ищет заколку для галстука, переворачивая всю комнату вверх дном. У него иногда появляются бредовые идеи. Вспомни, как он обвинял Дэвида, не имея ни одного разумного доказательства.

Фрэнсис молчала, она наклонилась еще ближе.

— Фрэнсис, я никому этого не говорила, но я так боюсь, что не могу этого больше выносить. Конечно, он не говорил этого прямо, но я ясно вижу, в каком направлении работают его мозги. И судя по тому, как он на меня смотрит, я думаю… это постоянно вертится в моей голове… что… О, Боже, Фрэнсис, тебе не кажется, что он может настолько помешаться… вбить себе в голову, что все это сделала я?