— А на кораблях тоже пушки!
— Ты, похоже, помешалась на пушках. А виконт и барон…
— Что они, пушек не видели?
— Видеть-то видели, но навряд ли сами стреляли из пушек. Кавалеристы, знаешь ли, особая публика, элита армии, не то, что работяги-артиллеристы. А твои фрондерские приятели все на лошадках, все с принцами, и пушки — это не по их части.
— Ты смеешься, что ли?
— Я? Я мечтаю быть мушкетером! Но увы! Возраст пока не позволяет. Но в чем дело, отчего ты так заинтересовалась пушками? Ищи тогда дочь Гастона!
— Прекрати ехидничать. Дело серьезное. Мой муж собирается подсунуть герцогу де Бофору поврежденные пушки. Причем это не такая банальная штука как мокрый порох. Неисправность может установить только хороший специалист, знающий толк в артиллерии. А может, спросим Д'Артаньяна?
И этот вариант не подошел. Д'Артаньян и Бофор не очень-то ладили, и, кроме того, Д'Артаньян и его мушкетеры, королевский эскорт, мало имели дело с богами войны. Конечно, мы считали Д'Артаньяна прекрасным профессионалом, но я вспомнил, что капитан мушкетеров давно не появлялся при Дворе, выполняя какое-то секретное поручение.
— Кто же тогда нам поможет? — вздохнула Жюльетта. Я развел руками.
Тут Жюльетта набросилась на меня:
— Что ты расселся! Поедешь со мной!
— А завтрак?
— Я тебя накормлю по дороге, когда мы все уладим.
— Но кого мы будем искать? Бофора? Невиля? Бражелона? Кому мы можем довериться?
— Кто попадется!
8. ЧУДНЫЙ УЛОВ
— Ты прав! — согласилась Жюльетта, — Быстренько переоденься.
— Во что?
— О, мой дорогой, я уже позаботилась. Ты вырос, мой Роланчик, и я надеюсь, новый костюм от Персерена тебе подойдет. Это мой подарок. Ведь тебе скоро — подумать только, как время летит! — уже четырнадцать!
— Ты заказала мне костюм у самого Жана Персерена, королевского портного? Вот молодчина! Но ты меня подождешь? Не уезжай без меня!
— Не уеду, не уеду! Честное фрондерское!
Новый костюм от королевского кутюрье пришелся мне в самый раз. Я с великой радостью стянул с себя форму пажа. С каким удовольствием я променял бы эту надоевшую форму на гвардейский мундир, не говоря уже о плаще мушкетера! Но это было будущее. А пока я облачился в новый наряд. В этой одежде я показался себе старше, торжественно поклонился своему отражению и, полагая, что у меня теперь вид настоящего дворянина, завернулся в красивый модный плащ и побежал к Жюльетте.
Каково было мое удивление, когда вместо сестры я увидел старшего брата! Графиня де Фуа исчезла, меня встретил королевский гвардеец в бело-синем мундире. Я разинул рот.
— Жюль, — пробормотал я, — Как ты здесь оказался? Ты же клялся, что ноги твоей не будет в отеле де Фуа? А где Жюльетта? Она уже уехала? Обещала же подождать меня, обманщица!
Гвардеец расхохотался.
— Роланчик, — отвечал гвардеец, — Я жду тебя! Но ты очарователен, мой малыш! И ты уже совсем взрослый!
— Жюльетта! Ты тоже переоделась?! Глазам не верю!
— Я решила тряхнуть стариной, — улыбнулась юная графиня, — Как? Меня можно принять за виконта де Линьета?
— Один к одному! А усы где взяла?
— Приклеила! — объяснила Жюльетта.
— А карету будем брать?
— С гербами де Фуа? Не стоит. Обойдемся. Тут недалеко.
Мы вышли из дома. Надо сказать, что на меня в персереновском костюме никто не обращал внимания, зато, когда Жюльетта шла через Новый мост, монашенки уставились на нее так, словно увидели привидение, а несколько минут спустя мнимого виконта такими же обалделыми взглядами провожала группа придворных.
— Неужели я так плохо играю свою роль? — прошептала Жюльетта.
Я пожал плечами. Тогда я не знал о том, что несколько часов назад наш Жюль дрался с этими самыми придворными, и де Вард едва не убил его. Тогда я не знал, что Жюля подобрали монашки из Сен-Дени и взялись выхаживать, и, завидев двойника в той же одежде на Новом мосту спустя несколько часов после происшествия, монахини ужаснулись. Но, пока Жюль отлеживался в монастыре, мы с Жюльеттой начали действовать.
По дороге мы обсудили план действий. Мы решили идти в кабачок Луи Годо 'Три золотые лилии' — во времена Людовика XIII кабак назывался 'Сосновая шишка' , Годо переименовал свое заведение после осады Ла Рошели. Там мы наверняка найдем кого-нибудь из наших!
Жюльетта рассказала о том, как она узнала о подлом заговоре. Оказывается, графиня установила потайные двери, чтобы быть в курсе коварных планов генерала. Де Фуа и его приятели, старые враги наших фрондерских героев, собрались на тайное совещание, а Жюльетта, устроившись в своем тайнике, все подслушала! Графиня собственными ушами слышала, как заговорщики решили устроить саботаж, испортить пушки Бофора. Вот до чего их довела лютая злоба! Ведь, если у них получится, не только Бофор может погибнуть и их личные враги, а ни в чем не повинные люди, которых де Фуа и его шайка в глаза не видели — простые солдаты. Такая подлость — даже для жюльеттиного старикашки чересчур!
Правда, среди заговорщиков находился один молодой маркиз, муж Жюльеттиной подруги Женевьевы, он попытался было воззвать к совести генерала де Фуа, к его патриотическим чувствам, но де Фуа заявил, что он припомнит проклятым фрондерам все их выходки. С Бофором все было ясно. Рога, которыми Рыночный Король украсил лысину генерала, быть может, и требовали возмездия, но остальные-то при чем? — говорил молодой маркиз.
— Кто остальные? — прошипел де Фуа, — Этот дуэлянт де Монваллан по прозвищу Гугенот? Мой мятежный племянник Серж? Вы защищаете этих головорезов?
— У Бражелона, — заметил маркиз, — Всегда была безупречная репутация.
Де Фуа еще больше разъярился:
— Вот именно — была! Вы очень кстати употребили прошедшее время! Маркиз, вы мальчишка и ничего не понимаете! А с Бражелоном у меня старые счеты!
— У вас, генерал? — удивился маркиз.
— Да, маркиз! Я припомню этому юнцу монастырь Святой Агнессы!
— А-а-а, вот вы о чем, — протянул маркиз. Он еще пытался отговорить генерала.
— Я знаю эту историю, — сказал маркиз, — Господин генерал, позвольте заметить, что в той ситуации вы были неправы. Виконт и его гвардейцы ничем не скомпрометировали себя, они защищали женщин, как и положено вести себя истинным дворянам, тогда как вы…
— Что я?
— Если вы хотите мстить за монастырь, за ваше моральное поражение под стенами обители, я вам не союзник! Вы поступаете вопреки законам чести!
— Успокойтесь, маркиз! — усмехнулся де Фуа, — Я вам сообщу нечто такое, что заставит вас расстаться с вашими рыцарскими иллюзиями!
— Что вы мне сообщите?
— То, что тогда гвардейцы по приказу молокососа Бражелона пропустили в монастырь мятежника, раненого фрондера!
— Ну и что? Вы бы его прикончили? Пытали? Повесили — как вы когда-то угрожали виселицей своему родному племяннику Сержу? Это на вас похоже, генерал. Но все-таки…вы носите славное имя, вы же дворянин! Я удивляюсь, что дворянин по имени ДЕ ФУА не может понять, что можно вести себя как-то иначе с раненым повстанцем!
— А имя этого повстанца было… Я удивляюсь, что вы, маркиз, говорите о защите женской чести! Мятежник, спасенный виконтом от тюрьмы, и, по всей вероятности, от плахи, выжил и стал причиной бесчестья вашей молодой жены! Его имя — барон Оливье де Невиль, и о связи этой болтает весь белый свет!
Этими словами де Фуа добил маркиза. Бедняга опустил голову и прошептал:
— Я ваш, господа.
Вот что узнала Жюльетта, подслушав тайное совещание у мужа. Мы ждали, что хоть кто-нибудь из наших прежних друзей заявится в мушкетерский кабачок господина Годо. Я рассказывал Жюльетте новости Двора. Между делом сообщил ей, что утром, когда я уже бежал к ней, мне повстречались знакомые ребята, пажи этого бесноватого урода герцога Орлеанского, им, бедным, нелегко приходится с этим избалованным истеричным принцем, мой Людовик намного лучше, с ним можно договориться. Пажи поведали мне, что только что видели красавчика Бражелона в Люксембургском дворце. Я добавил, что виконт обзавелся новой шикарной шляпой, с длиннющими черными перьями, и эта шляпа вызвала зависть и восхищение всех пажей женоподобного брата короля, Филиппа Орлеанского.