Платье, лежавшее на столике, словно просило: "примерь меня". Чудесное платье, белое, искусно расшитое цветами и травами по горловине и подолу, с узкими рукавами и струящейся юбкой. Я задумчиво погладила мягкую ткань и усмехнулась. Так вот на что намекала мачеха, многозначительно улыбаясь и делая страшные глаза, когда шел разговор о Празднике Урожая8. Отец стойко отмалчивался, братцы деловито очищали тарелки: Нолофинвэ — демонстративно не прислушиваясь к "женской болтовне", Арафинвэ, по своему обыкновению, витая в облаках. Вряд ли наше златокудрое «сокровище» замечало, что именно ест. В голове маленького паршивца вызревала очередная душещипательная баллада. Убила б за такие песни! Его же лютней.
Скривившись, я надела платье и отдернула с зеркала тряпку (вездесущая пыль и собственный дивный облик по утрам — что может быть хуже? Разве что Дагор Дагоррат, Последняя Битва, коим нас любил пугать Деглин-Воитель). Да, чудный подарок. И, что называется, от чистого сердца…Зеркало, вышедшее из рук моего наставника, не лжет, — с его мерцающей поверхности на меня смотрела высокая девица с заплетенной на скорую руку косой, цветом не уступавшей снегу, угрюмо поджатыми губами и мучнисто-бледным лицом. Печальный призрак, да и только. Платье на этой образине висит мешком, хотя вроде бы и моего размера…и смотрится столь же уместно, как намотанные на меч кружева. Обвинять Индис бесполезно, она всегда желала мне добра и искренне пыталась помочь несчастной сироте — на свой лад. Эру с ней, умом жена отца никогда не блистала.
Дверь осторожно приоткрылась — Индис, кто же еще…Я спешно сменила брезгливую гримасу на дружелюбную улыбку. Мачеха всплеснула руками — как, до начала праздника два часа, а я еще не готова? "Ах, видит Эру, нельзя быть такой равнодушной!" Усадив меня на стул, она вооружилась гребнем и шкатулкой с драгоценностями. Закрыв глаза, чтобы не смотреть лишний раз в зеркало, и стараясь не вздрагивать от прикосновения чужих рук, я слушала шелест ее платья и тихие вздохи…
…Из дворца мы выходили вместе: впереди — отец с мачехой. Король и королева. Величественные и прекрасные. Индис сияла, словно драгоценная статуэтка моей работы, пышные золотистые волосы переплетены цепочками с крохотными капельками алмазов, платье небесной голубизны, огромные голубые глаза, ласковая и безмятежная улыбка. Отец, со строгим обручем на гордой голове…Черные волосы падают на синюю мантию…Братья: старательно копирующий походку отца Нолофинвэ, надменно задравший нос (право слово, иногда следует все же смотреть под ноги — а вдруг камешек?), исполненный достоинства Арафинвэ, с неизменной лютней за плечами. Сладкоголосый наш….И впереди братьев — я. Словно кол проглотив. Об особенности моего взгляда промолчу. Мачеха лучше выразилась: "Ты, дитя мое, и птицу на лету заморозишь". Мастер цеха ювелиров, ученица самого Аллана. Ненормальная — какая нормальная девушка выберет делом своей жизни столь «неженскую» работу? Уважаемая — кто сделает лучше? Выше голову, Фэйниель!
Наш путь лежал к Вратам Переноса — арке на главной площади, пройдя сквозь которую, силой волшебства Древних мы оказались бы в Валмаре, городе Владык. Врата открывались лишь по большим праздникам, чтобы все подданные Короля Мира смогли попасть в город, не тратя времени на дорогу.
Ваниарам, сородичам Индис, конечно, Врата не требовались, — возлюбленное Повелителем Ветров племя испокон веков обитало близ Таникветила, у подножия которого раскинулась столица Валинора. А вот нам и телери пришлось бы изрядно натрудить ноги.
Жители Тириона пестрой радостно гомонящей толпой вливались в арку, и, оказавшись с той стороны, растекались по Валмару. Интересно, сколько из них задумывалось, что же такое на самом деле Врата? Камень и камень, шершавый, иссеченный непогодой, и пронизанный Силой, от которой покалывает в висках. О, у Владык много тайн, недоступных нашему пониманию…и даже моему пониманию. Пока недоступных. Кто знает, может и мне удастся когда-нибудь удивить Могучих?
…Валмар вполне оправдывал свое второе название — Многозвонный. Звону и впрямь было многовато: менестрели надрывались изо всех сил, собирая вокруг толпы благодарных слушателей. Арафинвэ мгновенно присоединился к остальным певцам, — вдохновенное лицо в облаке золотых волос и пронзительно-звонкий голос. Рядом с ним словно из воздуха возникла стайка девушек, в одной из которых я с удивлением узнала Эарвен, молоденькую телерэ с мечтательными глазами, дочь короля Альквалондэ9. Ольвэ был другом отца еще со времен исхода от Куйвиенен, он часто бывал в Тирионе со своей семьей. Неужели Эарвен нравится подобное пение?
Индис, заприметив в толпе брата, ринулась к нему, таща за собой Нолофинвэ. Вид у Инголдо был крайне недовольный: мать оторвала его от беседы с друзьями, словно дитя малое. Отец в сторонке неторопливо беседовал с Ольвэ. Я чувствовала себя…лишней.
Я с тоской огляделась, выискивая наставника или кого-нибудь из его свиты. Увы. В мельтешении нарядов, драгоценностей и причудливых причесок (и все это среди прогибающихся под весом даров земли столов) разглядеть кого-то определенного казалось невозможным, если только он сам на тебя не наткнется. Владычица Ивэйн, супруга наставника, приветливо улыбнулась мне с обвитого плющом кресла на главном помосте. Я вежливо поклонилась увенчанной цветочной короной айне — именно ей мы обязаны столь щедрым урожаем. Айа, Кементари10!
Праздник был в разгаре. Кубки с мирувором то и дело взмывали вверх во славу Ивэйн, Владыки Манавидана, Владычицы Звезд Вэридэ и остальных Великих. Не обойдено было благоденствие Валинора (да цветет он вечно!) и все три короля (да будет род их многочисленным и славным!). Мачеха зарделась и смущенно потупилась. Неужели…? Я зло усмехнулась: мне, безграничной милостью судьбы, "многочисленное потомство" не грозило ни при каких обстоятельствах.
Опустевшие столы вскоре аккуратно вынесли с площади, — наступило время танцев. В сумерках на каждом из зданий, на деревьях и даже в воздухе роем светлячков зажглись крохотные разноцветные фонарики. Но ярче них сияли венцы Властителей Арды, — Король и Королева пожаловали на пир. Народ склонился, приветствуя Великих, Манавидан и Вэридэ слегка наклонили головы, приветствуя подданных — праздник продолжался.
Менестрели грянули что-то жизнеутверждающее, в середине площади закружились пары, — первым сам Владыка Арды повел в танце несравненную супругу. Серебристо-синие одежды Вэридэ развевались на легком ветерке крыльями, корона не сдвинулась ни на палец. За ними — Аллан и Ивэйн.
Кементари разрумянилась и что-то поминутно шептала мужу, поглядывая в сторону Индис и отца. Ясно. Скоро у меня будет еще один братик. А может, и сестричка. А почему бы и не две сразу — к чему мелочиться? Неудержимо захотелось в тихую, уютную, захламленную мастерскую, запереться там и работать до изнеможения. Чтобы кого-нибудь ненароком не придушить…от великой радости.
Я решительно двинулась в сторону Врат. В конце концов, даже мое терпение не безгранично! Но просто уйти мне, разумеется, не удалось, веселиться — так до конца. За спиной послышался чей-то мелодичный смех. Обернулась — излишне резко, вообразив, что смеются надо мной, толкнула кого-то, извинилась, не глядя…
Лаурэ, сын Ингвэ, племянник моей нежно любимой мачехи. В окружении друзей и подруг — вернее, почитателей и поклонниц. Лаурэ…Достойный своего имени — "Подобный золоту". Голубые, как у Индис, но более глубокого оттенка, глаза возбужденно сияли, золотые кудри растрепались, отчего-то придавая ваниару еще большее очарование. Лаурэ Прекрасный. Сколько раз мне хотелось написать его портрет…или отлить эти черты в золоте и хранить в укромном углу мастерской. У наследницы трона, мастера цеха ювелиров, ученицы самого Аллана тоже могут быть слабости, правда?
О, как легко слетают слова с моего языка, заставляя иных бледнеть от возмущения и страдальчески морщить лоб в тщетных поисках достойного ответа…Но сейчас дар речи подло оставил меня, решив, очевидно, что хорошего понемножку.