Кадр в растерянности остановился. Что делать? Как помочь? Он совсем не представлял себе, как действовать в такой ситуации. Попробовать освободить Белку, размять, расслабить напряженные мышцы? Ключа от наручников нигде не обнаружилось. Миха начал сомневаться, был ли он вообще. Может, стоило напоить девушку, смочить пересохшие губы? Но сталкер боялся, что напарница может попросту захлебнуться, если сведенное судорогой горло не справится с глотанием. Раздираемый сомнениями, Миша присел напротив Белки, перехватил автомат и приготовился наблюдать.

Часть 3

Девушка открыла глаза. Все тело затекло, мышцы нестерпимо саднили, ныло вывернутое наручником запястье, губы и язык пересохли, в горле зверски щипало. Белка извернулась, освобождая левую руку, захлестнутую на спине ремнем, стянула жгут, едва не ободрав себе подбородок, и, повернувшись набок, подняла голову, отыскивая свою куртку. Ее взгляд уперся в Кадра, который спал, привалившись к стене и сжимая в руках ствол автомата. Девушка ругнулась про себя. Неужели он видел?… И какой черт дернул его проснуться? Куртка валялась на полу рядом с Мишкой, он едва на нее не сел. Ну, хоть в чем-то везет. Вытянувшись всем телом, Белка кончиками пальцев дотянулась до куртки, подтащила ее к себе и залезла во внутренний карман, нащупывая заветный ключик. Освободив правую руку, девушка долго и с наслаждением массировала запястье. Чувствовать себя более отвратительно вряд ли возможно: разбитая, измотанная, усталая. Зато обошлось без жертв.

Кадр мог проснуться в любой момент, так что медлить дольше не стоило. Белка вскочила и быстро привела в порядок свое нехитрое ложе, убирая следы самоистязания. Ее не оставляла надежда, что, может быть, все не так плохо, и Кадр не вспомнит или не поймет увиденное.

Свет зажигать не стоило, и Белка, захватив автомат, вылезла из подвала на свежий воздух. Короткая разведка принесла ожидаемые результаты — вокруг царила пустота. Тщательно умывшись и расчесав волосы, девушка осмелилась взглянуть в осколок зеркала, который как-то был случайно найден ею и тщательно припрятан в этом убежище. М-да. Это был опрометчивый поступок. Гораздо проще пребывать в блаженном неведении относительно себя. Что ж, оставалось попытаться реабилитировать себя в глазах напарника приготовлением завтрака. Мужчины всегда покупаются на такие мелочи…

Миша проснулся и изрядно испугался, не обнаружив напарницы на прежнем месте. Вообще, комната выглядела так же, как и вчера — куча тряпья вместо постели, сложенные в углу припасы. На мгновение Кадру показалось, что ночной кошмар ему привиделся. Из открытого в соседней комнатушке люка струился жидкий утренний свет, и Мишка решил отыскать Белку.

В разгромленной комнате девушка соорудила уютный уголок, перевернула трехногий стол, который вчера валялся у окна, и как раз заканчивала готовить бутерброды. По комнате плыл чарующий аромат свежезаваренного чая. Укутанные в шарф чашки явно настаивали божественный напиток.

— Откуда такое богатство? — искренне восхитился Кадр.

— Женская предусмотрительность, — улыбнулась ему Белка и широким жестом пригласила за стол.

— Я имею в виду кипяток. Или у тебя здесь и электрочайник имеется?

— Ага. Сейчас. Как же. Котелок и костер. Пока ты бессовестно дрых, я успела провести разведку и вскипятить воду.

— Не побоялась одна выходить? — подмигнул Миша. Белка как-то странно на него посмотрела.

— Ты знаешь, я все время в ходки одна хожу. И частенько здесь ночую. Привыкла уже. Лучший друг девушки — верный «калаш». Ты садись, кушай. Уже половина восьмого, а нам надо еще и артефакт найти.

После нехитрого завтрака последовали быстрые сборы. Сталкеры пополнили запасы воды, почистили оружие, настроились на новый переход. Белка явно чувствовала себя гораздо лучше. Ее движения стали уверенными, скупыми. Настроение изменилось — девушка теперь больше шутила и шпыняла приятеля. Впрочем, именно эта манера общения так пленяла Кадра — возможность «обласкать» друг друга, оставаясь в хороших отношениях. Это неизменно улучшало самочувствие и настроение.

Тускло светила лампочка, вкрученная в давно обесточенный патрон. Миша в последний раз окинул взглядом помещение, убеждаясь, что ничего не забыл, и зацепился взглядом за крюк в стене. Было у него подозрение, что появилась эта деталь интерьера здесь вовсе не случайно.

— Белка, как ты себя чувствуешь? — осторожно поинтересовался Кадр и тут же почувствовал, как напряглась подруга.

— Что ты видел?

— Достаточно. Что с тобой было?

— А хрен его знает, Миха, — девушка сбросила рюкзак, который надевала, на пол, и уселась на ящик.

— От тебя фонило так, что…

Белка кивнула. Помолчала. Задумчиво щелкнула зажигалкой и убрала ее в карман.

— Это со мной происходит каждый раз, когда я не выдерживаю паузу между походами в Зону. Минимум четыре дня мне необходимо быть дальше от ее воздействия. Если это условие не выполняется — сначала нарушается работа мозжечка и вестибулярного аппарата, теряется координация движений, способность ориентироваться в пространстве. Мое обычное чувство аномалий сменяется полной слепотой ощущений. Тяжело это, Миша. А ночью, как правило, меня корежит. И что самое для меня неприятное — я наутро ничего не помню. Где была, что делала. Хотя встаю, хожу, совершаю поступки. Поэтому и приходится себя изолировать, чтобы не оказаться по глупости в пасти слепой собаки или в объятиях какой-нибудь аномалии.

— Зачем же так жестоко? Разве недостаточно одной пристегнутой руки? — Кадр с неодобрением посмотрел на уже едва заметную красную полосу на щеках девушки, оставленную жгутом.

— Нет. Я всеми силами пытаюсь освободиться, добраться до ключа. Когда я однажды поняла это, то решила вторую руку затянуть петлей ремня. Проснувшись, я обнаружила, что, судя по всему, пыталась перегрызть себе запястье, которое в наручниках.

Миша едва слышно охнул и посмотрел на девушку круглыми глазами. Та закатала рукав и показала шрам от рваных ран.

— Да и задохнуться из-за запавшего языка тоже не очень хочется. Я знаю, что меня судорогами сводит.

— И ты не боишься вот так… одна?

— Боюсь. Поэтому взяла тебя с собой. Навернуться вчера я могла в любом месте. Ладно, пошли. Провожу тебя до Свалки.

Миша удивленно вскинул брови:

— Зачем?

— Ну, встретишь кого-нибудь знакомого, тебя доведут до города. Я дальше и одна дойду.

— Белка, что за бред? — сталкер выпрямился и сложил руки на груди, — ты меня прогоняешь? Из-за чего?

— А разве тебе самому хочется продолжать путь в моей компании?

Парень энергично закивал. Напарница закусила губу.

— Ты пойми, я совсем, вообще за себя не отвечаю. Я могу тебе навредить. Могу атаковать. Даже убить.

— У тебя еще повторится такой приступ?

— Не должен, — Белка пожала плечами, показывая, что в этом мире возможно все, — как правило, он бывает один, потом — облегчение. Но кто знает…

— Короче, я с тобой, детка. Тебе сейчас одной будет тяжело, — Мишка накинул на плечо куртку. Весь его вид излучал уверенность в будущем и в своей незаменимости.

— Успокойся, герой. Я не та девушка, над которой постоянно надо трястись, от чего-то защищая. Я вполне могу постоять за себя. Но если тебе так охота — пойдем. В конце концов, в этой ходке мы напарники.

Сталкеры выбрались на поверхность. Белка тщательно закрыла лаз, замаскировала его, передвинув поврежденную мебель.

Откуда в добротном сельском доме взялся этот бункер, девушка объяснить не могла. Она предполагала, что строили его, когда эта территория уже была Зоной. Люди, жившие здесь, не понаслышке знали, что такое выброс, и учились от него защищаться.

Сталкеры шли бодрым темпом. Пока тянулись когда-то заселенные территории, аномалий попадалось мало, больше мутантов. Да и то — мелочь: слепые собаки, стая кабанов. Раз или два мелькнула псевдоплоть.

С неба лился тусклый свет. Под ногами шуршала высохшая трава. Пейзаж гораздо больше подошел бы выжженному августу, чем середине июня. Серость над головой, безуспешно пытающуюся выдать себя за небо, затягивали тучи. Намечался дождик. Полоса деревень закончилась примерно через три часа.