Они перекинулись с Марком несколькими словами и, где-то внизу, злобно прокашлявшись, надсадно взвыли и, не торопясь, стали выходить на еле слышный зудящий, давящий гул, движки. Лампы, нацеленные на двор и стены корпусов, помигивая, налились мертвенным бело-синим светом. Мигание прекратилось, и кратер внутреннего периметра застыл перед ними гигантским стоп-кадром.

– Господи, – сказал Майкл, рассматривая впервые открывавшийся перед ним не на аэрофотоснимках и не с зыбкого борта вертолета, а в прямом свете мощных прожекторов выгоревшее дупло нулевого сектора. – Здорово здесь полыхнуло все-таки...

– Смотри сюда, – довольно спокойно сказал Фрэнк и ткнул рукой по диагонали в дальний угол двора. – Пошел к сектору... человек...

– Да нет, – тщетно пытаясь сквозь пластик защиты протереть глаза, ответил Майкл, – похоже... похоже не человек.

– Ну все, сказал Поляновски, – все в норме, ребята, радио работает, Сакс на связи круглосуточно. Все системы фурычат – даже бойлерная... Балахоны можно обработать прямо сейчас. И больше, как говориться, сюда с грязными ножками – ни-ни... Еда в кухонном блоке, на столе. Баб, извините, предложить не могу... Заправьтесь, ребята – и на боковую... За исключением вас, шеф – вам, извините, в борозду...

– Войцех, я, знаешь ли, помню, кому сейчас заступать, только мне не слишком нравится твой кислый вид. Ненароком не перестарался ты... – Марк оценил на глаз уровень жидкости в паре бутылок, затесавшихся в углу, – ... с бойлерной?

– Да не в том дело, – Поляновски закатал левый рукав и молча предъявил шефу нанесенную у локтевого сгиба лесенку из десяти еле заметных, по полсантиметра, не больше, каждый, белесых шрамчиков. Четыре из них, те, что шли слева, изменили цвет. – А у вас как с этим делом, ребята?..

Некоторое время пятеро ковырялись в пуговицах и несколько нервно рассматривали свои тестовые насечки.

– У меня – ноль, – коротко констатировал Майкл.

– Два, – с некоторой досадой сказал Марк.

– Ноль, – это Пако.

– Один. Вроде один, – это Фрэнк.

– Четыре, – с задумчивой отрешенностью бросил Жан-Поль, заметив, что его ответа ждут.

– Все, опять-таки, в норме... В пределах нормы, – со слегка заметным нажимом констатировал Марк. – Конечно, лучше бы, если бы все было совсем уж по нулям, но так, ведь, того и не обещано...

– Верно, – внимательно глядя в переносицу Марку, сказал Поляновски. – Но, только вот, никто из нас еще и носу не показывал в нулевой сектор. А я, так вообще, практически не вылезал наверх. Значит, здесь все просто пропитано этой... заразой.

Ну вот и третий с запечатанным конвертом, – подумал Майкл, – только вот, что же это он так закладывает своих-то? Ведь для ТЕХ ТРОИХ это – просто второстепенный тест, про который они особенно и помнить-то не должны...

– В сущности, – деревянным голосом сказал он, – об этой ерунде особых разговоров не было. Просто один из семи факторов, которые договорились держать под контролем... К тому же – второстепенный... (И все! – Свой долг перед Грамэри я выполнил. И вали оно все к чертовой матери!).

Он откинулся к стенке, покачиваясь на упершимся в пол задней парой ножек стуле...

– Какая-то аллергическая дребедень, – довольно бодро принял эстафету вранья во спасение Марк. – Главное – это вот, – он постучал согнутым пальцем по индикатору стационарного счетчика. – И, в конце концов, ребята, мы знаем, на что подписались... Так что не будем с первых часов размазывать розовые сопли по стойке... Теперь... Как со специальными заданиями?

– Телефонный узел работает только на внутреннюю линию, – помолчав, сказал Войцех. – Связь с Большой Землей обрублена где-то за пределами... предприятия. За Внешним Периметром... Но я все, что надо все равно демонтировал. Согласно Инструкции. – Он подбросил на широкой ладони несколько грубо отпаянных чипов и ссыпал их в ящик кассового аппарата. – Наш передатчик – только на кодовых волнах. Врубил программу их переключения. И проверил. Как сами понимаете – с приемом та же петрушка. В общем, прошу к столу...

Он подошел к Марку примерно за полчаса до смены. Местом дежурства так и определили операторскую кабину, из которой просматривались похожие на вход на тот свет руины нулевого сектора.

– Не спится? – осведомился Марк. – Так кого же вы с Фрэнком засекли? – после некоторой паузы осведомился он, больше, видно, для того, чтобы как-то поддержать разговор.

– Тут, знаешь, лучше помолчать... Не хочу сойти за психа... Но, думаю, Джей-Пи наколдовал что-то недалекое от истины...

– То есть? Мол не одни мы здесь?

– Думаю – да. Может, просто мародеры из местных... А может – и впрямь чертовщина какая-то... То... То, что мы, вроде бы видели, на мародеров мало походило...

– То, что я знаю о местных... Если этих, вообще называть местными... Тут не поймешь, где кончается просто, как ты говоришь, мародерство, и где начинается эта самая чертовщина...

– Шеф, я, как посмотрю, вы не случайный здесь человек...

Марк посмотрел на него тяжелым взглядом, поверх набрякших мешков под глазами, и повернулся к залитому мертвым светом прожекторов, обугленному жерлу нулевого сектора.

– Что, все-таки они производили здесь? – делая вид, что не понимает его, продолжал рассуждать вроде сам с собой, Майкл. – Я все-таки, хоть и бывший, но технолог... Но вот тут – просто ума никакого не прикладывается...

– Здесь не производили ничего, – не оборачиваясь, вдруг глухо сказал в пространство Марк. – Здесь хранили... Хранили и изучали нечто. Что взорвалось, в конце концов, на прошлый Хэллоуин. Или было взорвано... Только вот, последствия получились непредсказуемые... Это мое мнение, – добавил он, меняя позу и тон.

(Ага, – подумал Майкл).

Они и в самом деле начали ровно в восемь, по плану. По двое пошли по этажам – сверять схему, делать замеры, расставлять датчики. Снова Майкл шел в паре с Фрэнком. Видимо, они неплохо смотрелись вместе – оба достаточно молчаливы и оба внутренне напряжены, чутко настроены на неслышимый звук никем не видимых струн. За Фрэнком это были годы и годы опыта высотного монтажа, за Майклом – разное. В том числе и несколько месяцев зыбкой тишины ущелий – стреляющей вслед тишины – тоже.

Он знал, очень хорошо знал, что Грамэри – не простой заводишко, по чьей-то прихоти засунутый в эти глухие края, но все-таки то, мимо чего они проходили, пробираясь по периметру двух самых верхних этажей, его потрясло.

В разделенных стальными переборками отсеках громоздились, переплетались, простирались на сотни, казалось, метров агрегаты как-то тошнотворно похожие на декорации к очень дорогой ленте сайенс-фикшн, сделанной, впрочем, без особого вкуса.

И многое из ЭТОГО жило своей, непонятной жизнью – индикаторы и дисплеи выдавали какую-то информацию. КОМУ? Что-то включалось, выключалось и переливалось в недрах непонятной машинерии. Разок где-то поверху прошла, если судить по звуку, вагонетка.

Вот тебе и вырубленный технический ток, – подумал Майкл. – Ведь питание сюда так и осталось неподключенным. Что – тут все на автономии так все и жило без нас все это время, а?..

– Странно, – сказал Фрэнк. – Это во сне так бывает – пока смотришь, лес стоит, а отвернешься... И могут деревья другими стать... Старики говорят – это дурной сон, когда так...

– Да, – подтвердил Майкл. – Думаю, дурной.

И телефон временами звонил. Каждый раз где-нибудь в другом, отдаленном отсеке. Первые два раза они кидались на звонок, но пока добегали до аппарата, тот отключался.

Видимо, на том конце вешали трубку, не дождавшись ответа. А может, разговор заканчивался.

– Кто-то из наших шурует на коммутаторе. Войцех, наверное, – успокоил то ли себя, то ли Фрэнка, Майкл.

Но ни Фрэнк, ни он сам не стали проверять по воки-токи, где там находится Поляновски. Теперь Майкл, а потом и Фрэнк стали нервно сшибать на пол попадавшиеся там и сям тыквенные маски – где сгнившие, где высохшие, насаженные на свечки и светильники.