Шипя и постанывая, Игорь сделал пару шагов назад и упал на одно колено. Штык он уронил рядом с собой на потоптанную траву и разорвал воротник своего камуфляжа, чтобы оценить серьезность ситуации. Позади Исмаила взвыла толпа, по их мнению, дело двигалось к своему завершению и победитель был предрешен. Разведя руки в мнимом недоумении и якобы сожалении, Исмаил повернулся к морпехам и крикнул:

— Ну, что? Исмаил не проигрывает, Исмаил всегда побеждает!

В ответ на эти слова Игорь только усмехнулся и как можно незаметнее подобрал штык с земли. Взял он его за лезвие.

Когда чеченец стал медленно, всё так же раскинув руки, поворачиваться в сторону уже поверженного, но пока не добитого врага, Игорь всего себя свел в единое движение — вставая с колен и прыгая вперед, он занес для броска руку с зажатым в ней штыком и с гортанным выкриком метнул его вперед.

Удар оказался чудовищным по своей силе. Даже в детстве Игорь всегда был силен, а уж в армии из него сделали настоящего солдата — бросок оказался очень удачным, штык попал в правую сторону тела, чуть ниже груди, погрузился на всю длину и там, между ребер застрял. От сильного удара чеченца швырнуло на землю, он упал и на несколько секунд затих, шокированный резкой болью. То, что нож пробил ему легкое почти до самой спины, было понятно даже неспециалисту, а уж чеченцы такими не были. Над местом схватки повисла мрачная, удивленная тишина.

Исмаил, придя в себя после первого болевого шока, дернулся, выронил свой нож и захрипел. Похоже, он не очень понял сначала, что произошло. С трудом поднимая голову, он недоуменно посмотрел на рукоятку штыка, торчащую из его тела, потом потянулся к ней, схватил обеими руками и потянул.

Его дикий крик сбросил оцепенение со зрителей, да и с Игоря тоже. Чехи переглянулись друг с другом, откуда-то позади вдруг началась стрельба. Противоборствующие стороны бросились к своим окопам.

— Русский урод убил Исмаила! Он убил Исмаила! — кричал какой-то слишком впечатлительный чеченец, которого Игорь раньше не видел, да и некогда было рассматривать, нужно было уносить ноги!

Победитель кое-как поднялся, сморщившись от боли в раненной ноге, и, прихрамывая, побежал в сторону своих окопов. Неизвестно, как бы долго он так ковылял под обстрелом, и успел бы до того, как чеченцы открыли прицельный огонь, а не просто стрельбу в небеса, но тут его подхватил замкомзвода, и буквально потащил за собой:

— Ну, ты, браток, дал! Блин! Это ты хорошо его уделал. Так его, суку! — похвалил сержант, а потом вдруг споткнулся, и растянулся на земле.

Игорь упал рядом и осмотрел командира, похоже, что в него попала шальная пуля, и что плохо — попала в ногу! Судя по многоэтажному мату, сержант был сильно разозлен, но от этого легче не становилось. Вытянув из штанов брючный ремень, Игорь быстро перетянул ногу повыше ранения и осмотрелся. А потом выругался — что до своих окопов, что до окопов чехов было равное расстояние. Палить к тому времени стали уже вовсю.

— Двигаться можешь? — спросил Игорь.

— Да уж как-нибудь! — прокряхтел сержант, перевернулся на живот и пополз в сторону своих. Следом за ним двинулся и «победитель». Периодически рядом с попавшими в передрягу шлепались в дерн пули, но стреляли, слава богу, не снайперы, да и попасть с такого расстояния по двум распластанным на земле целям было очень трудно.

— Русский! Русский! — нежданно-негаданно закричали со стороны чеченцев, — Ползи к нам, русский, мы тебя не тронем! Мы морпехов уважаем! Не доползешь до своих ведь! Мы тебя не убьем!

— Ага, сейчас все бросил и прямо побежал. Не дождетесь, — пробурчал Игорь и повернулся к сержанту, — Слышь, Андрюха, а с чего вдруг стрельба началась? Кто начал?

— А ты не видел что ли? — удивился командир и кивнул в сторону проходящей неподалеку дороги, — Гляди туда!

Игорь посмотрел в указанном направлении и открыл рот от удивления — там находилось пять бронетранспортеров, быстро съезжающих к обочине, вокруг бегали бойцы, рассыпаясь широкой цепью, чтобы исключить большие жертвы при применении гранат и прочих радостей.

— Андрюх, да это же наши! Пехота! Чего это они?

— А того… Вот прикинь, что бы ты подумал, — сержант сердито засопел, подтягивая раненую ногу, — Вот что бы ты подумал, если бы приехал сюда с заданием уничтожить группу боевиков, с которой мы должны доблестно сражаться, а обнаружил на поле кучу здоровенных, бородатых и радостно ржущих мужиков? А? Вот, наверное, они и подумали, что нас, морпехов, тут всех уже положили и теперь над пленными глумятся. Потому и стреляют без разбора. Считают, что кругом чехи. Так всегда, блин, политическая ситуация, сука, в очередной раз изменилась, а нас опять забыли предупредить! Война опять началась на всю катушку, а мы и не в курсе, блин! Теперь расхлебываем. Знаешь, как это называется?

— Как? — спросил Игорь, закатываясь в свой окоп и помогая сержанту.

— Это по-английски, Игорек, называется френдли фаер, дружественный огонь, мать его. Так-то, — с непонятно злостью сказал Андрей и потом крикнул яростно стреляющему куда-то вдаль бойцу, — Петров, твою мать! Петров! Медицину сюда зови, быстро! Не видишь, мы ранены?

После уничтожения боевиков уже объединенными наконец-таки силами, один из морпехов задумчиво посмотрел на так и лежащего на месте сражения Исмаила и сказал:

— Знаешь, Игорь, я такое только в кино видел, чтобы почти насквозь… только там один мужик саблю бросал. Так что ты у нас саблезубый какой-то.

— Ага, — подхватил Андрюха и радостно заржал, — Саблезубый Лось!

— Так и звали потом, до конца службы. Или просто Лось, или саблезубый, — закончил рассказ Игорь и оглянулся на скалы, по которым им всем предстояло завтра забираться. Сразу после этого он помрачнел, — Командир, а план действий у нас на завтра какой?

Вадим посмаковал сигарету, не торопясь отвечать:

— Хм… Да простой очень план. Мы уже почти пришли, думаю, до следующей ночи мы должны успеть прибыть к месту. И так уже опаздываем на трое суток. Если не считать подъема, то осталось нам идти километров шесть или семь. Оставляем тут все ненужное, все, что может мешать выполнить задачу и забираемся наверх.

— Уф, ну слава Богу! — облегченно выдохнул Игорь и пнул стоящий на санях ящик, — как же этот чемодан меня уже достал! Тяжеленный, сука! Командир, мы же его с собой брать не будем? Да и что там в нем, вообще?

— Как не будем? Обязательно будем! — развеял все мечты подчиненного Вадим, — А что внутри, узнаете завтра.

— Ну уж точно не тушенка, — пробормотал Илья, с которым Игорь по очереди тащил этот ящик. У Вадима и Сани на двоих тоже был точно такой же.

— А теперь отбой! Всем спать! Первым дежурю я, — приказал Вадим и натянул капюшон плотнее.

Саня и Илья забрались в свою палатку, а Игорь остался еще у костра допивать чай. Сам не очень понимая зачем, Вадим спросил:

— Слушай, вот после всего того, что было… Как ты теперь относишься…

— К черным? Желтым? Кавказцам?

— Да. К ним.

Игорь задумался всего на мгновение:

— Ненавижу их. Всех. Их порядки, их жизнь, их правила. Их молитвы, их отношения, их богов. Их землю, — с каждым словом голос Игоря, обычно такого добродушного, наполнялся яростью. Слепой и страшной яростью, — Их морды, нет, рыла! Их дурацкий язык. Всё в них ненавижу! За людей не считаю, потому и убиваю их со спокойной душой.

— Ох, — только и смог выдавить из себя Вадим, уже пожалевший, что спросил, — Хм…

— Ладно, фигня это все. К делу никак не относится. Я спать, командир.

— Ага…

Завтра их ждало ущелье и окончание этого утомительного путешествия.

После того, как маленькая группа поднялась-таки на плоскогорье, на этот каменный стол, который пришлось обойти по кругу и выбиться из сил и графика, снег впервые за неделю прекратился и им открылась чудовищная картина — камень, насколько хватало глаз, был оплавлен и вздыблен. Между этими рукотворными скалами, похожими на обмылки, зияли гигантские воронки. Здесь явно был бой и применялись ядерные артиллерийские снаряды, ракеты и, скорее всего, даже ядерные мины с зарядом в несколько десятков или сотен килограмм в тротиловом эквиваленте. Огонь такими минами можно было вести даже из небольших переносных минометов до восьмидесяти миллиметров в диаметре.