Пусть сердце стынет, грозя взорваться, И хохот адский пугает крахом. Ругайтесь, смейтесь… не сметь боятся! Они — гвардейцы рожденных страхом.
Они кишат здесь — в стране безумной,
Их кормит ужас попавших в рабство
Холодный ужас в молчаньи шумном,
Рабов с избытком в Проклятом Царстве.
И гоблин громко орал похабства, А эльф сжал зубы, и меч, и посох. Сражалось смело бродяжье братство, Чтобы умертвий оставить с носом.
Идут человек, полугоблин и эльф,
В далекий сияющий город Лейф.
— 2Родник смеется, звенит и плачет. Чиста' водица — промой нам души, Пускай промокнут, а как иначе… Проклятья ветер — он все просушит.
Здесь слезы с кровью засохнут быстро,
И даже небо все в свежих шрамах.
Вода-водичка, отмой нас чисто,
Прости нас, грешных, за все обманы.
Родник не часто в пустыне встретишь, Пои землица своей слезою… Умрем, схоронят — ты не заметишь. По всех ты плачешь. Мы ж после бою…
Заполонила нас смуть да нежить.
Заполонила — что нас, что землю…
Тебя б землица холить да нежить,
Тебя б засеять — да сгнило семя.
Идут человек, полугоблин и эльф,
В далекий сияющий город Лейф.
Нет звезд на небе, луны не видно.
Костер пылает — тепло и сухо.
Взял лютню в руки эльф (что ж так сильно)
И песню начал, собравшись с духом.
(рассказ эльфа)
Я был свободным,
Я верил в счастье.
Преград не видел,
Плевал на власти.
Любил всех ближних,
не делелал зла.
Я не был лишним,
судьба несла,
Шла карта в руки
Я был король.
Не знал я муки,
Не знал я боль.
Но хитрый джокер
бубонной масти
Улыбку прятал
в зубастой пасти…
О Нарианта
тебя убили.
За что с тобою
так поступили.
Назвали ведьмой,
и потаскухой,
За ночь одну ты
стала старухой.
Чего тут спорить,
Судили скоро:
Тебя назвали
Причиной мора.
"Летала ночью!
А то! А как же!
Плясала голой
На нашей саже!"
Святой водичкой,
Потом по кругу…
Смелей казались
они друг-другу.
Потом — под утро,
тебя — седую,
Загнали в клетку,
на мир весь злую.
Ломала пальцы,
твердя проклятья…
И слезы сохли
в ошметках платья.
Свинцом крестили.
Огнем пытали.
Убить — убили,
Но не сломали.
Безумно ты им
В глаза смеялась,
Когда на дыбе
Суставы рвались.
И ветер мая
К земле приник,
Как вырывали
Тебе язык.
Но ты сумела,
проклясть их всех.
В петлю загнал их
Твой злобный смех.
Ты молча пела
Об их вине,
Сгореть сумела
В _СВОЕМ_ ОГНЕ!
Тебя не смог я
тогда спасти,
О Нарианта,
Меня прости.
О Нарианта,
тебя любил я…
Беги — дорога,
за милей миля.
И эльф закончил, той песни звуки Поднялись в небо. Порвались струны И гриф сломался от этой муки. А ночь была до краев безлунной.
И полетели осколки лютни
В костер — на угли — гори родная…
Прольется дождик печали мутный,
Тебя потушит он умирая.
Чего вздыхаешь, да чешешь темя?
Какие песни в такое время!
Такое время, что не до песен,
Какие песни — от них лишь горше…
Мир вечной муки нам нынче тесен,
Поменьше б горя — да мир побольше.
Идут человек, полугоблин и эльф,
В далекий сияющий город Лейф.
— 3
(a) Что там за город? Он стерт на картах! Седые стены столетних замков. Дракон из бронзы застыл на старте, И крошкой мрамор лежит как манка.
Какой насыщенный серый цвет,
Что там за город — его тут нет.
Ров окружает застывший город Заполнен тиной. Мосты нависли. Но где же люди? Убиты мором? Иль грозной тучей враждебной мысли?
Идут человек, полугоблин и эльф,
В далекий сияющий город Лейф.
"Пойдем, посмотрим, следы отыщем" Сказал эльдару наш мудрый вор: "Ведь коль есть город — найдется пища, Я есть желаю, я б съел топор"
Взял эльф веревку с стальною "кошкой",
Накинул метко на край моста,
Потеребил он застежку-брошку,
Молясь забытым святым местам.
Он помнил много — почти бессмертный, Он телом молод — душою стар. И сплюнув — "К Черту!" полез он первый, На полусгнигнувший пролет моста.
Идут человек, полугоблин и эльф,
В далекий сияющий город Лейф.
Дома без окон, косые двери, Ни крыс, ни кошек — лишь серый камень, Да изваянья — уродцы-звери, И развевалось Химеры Знамя.
Прижался гоблин спиною к стенке,
Трясется бедный — ни слова молвить.
Глаза в закате, набухли веки,
Да повторяет: "я помню, помню"
"Эгей дружище — чего случилось? Чего ты помнишь? Ведь ты ж здесь не был" Но сердце орка все тише билось, Глаза — пустые, как это небо.
И эльф взял посох и Слово молвил,
Что весит больше, чем все проклятья,
Очнулся гоблин, глаза приподнял,
Сказал тихонько — "спасибо, братья"
Привстал, руками зажал виски, На землю сплюнул, ругнулся смачно. И голосом, полным бездонной тоски, Рассказ о том, что увидел, начал.
Давным-давно, а когда, не знаю,
Когда был создан наш род зачем-то,
Со зла, наверно… С собачим лаем,
Под черным солнцем, под мертвым светом…
Великий Серый и Пастырь Тьмы
Кровавой чашей нас всех крестили,
Клеймили души огнем, а мы
От боли жуткой как волки выли.
Я это видел! Я это помню!
Я — как и все — тоже выл от боли!
Пустые руки! Святые муки!
Я слышал пламя и видел звуки!
Великий Серый — я чую запах,
Беззвучным страхом пропахли камни…
И рвал наш орк на груди рубаху,
И развевалось Химеры Знамя…
Так кто ж построил здесь этот город? Не свищет ветер, да что-т не спится. Чу, слышишь скрип — то судьбины ворот, Или небесные колесницы…
(b) А Знамя Химеры все выше… Тисками удавов-улиц Сжимало их души. Как мыши Идут они. Тысячи лиц Уродливых, злых созданий Глядят им в глаза со стен, Средь серых брошенных зданий. Все вечно тут, нет перемен.
И гоблин за сердце держался,
А эльф становился мрачнее.
И звук на кусочки ломался
В дыхании суховея.
"Дорога идет по кругу. Братва, мы попали в ловушку" А ветер играл им фугу Про паука и мушку.
Шли гоблин, человек и эльф,
В далекий легендарный Лейф.
Смотрел наш эльф в хрустальный шар, И видел как горит пожар. Он видел боль, он видел смерть Богов сжигающую плеть.
Дела давно минувших дней,
Осколки грез рожденья мира…
Осточертевший суховей
С собой унес остатки Силы.
И эльф лежал на мостовой, И плечи содрогались в плаче… А знамя звало всех на бой, Бой против всех, кто жил иначе.
И в небе плыли зеркала,
И отражали отраженья.
Осколки судеб и стекла
Собой украсили сраженье.
И Черный Пастырь, сжавши плеть Над смерти пастбищем навис. А кровь поднялась лишь на треть. И зеркала летели вниз.
А знамя звало всех на бой,
Бой против всех, кто жил иначе.
И эльф лежал на мостовой,
И плечи содрогались в плаче…
Я не могу — поднялся эльф На этом кладбище легенд. И зашипел гранитный змей, Из жала выступила медь.
Но вор сказал всем — Не впервой
Меня так плотно обложили.
Прорвемся. Не последний бой…
Вновь в небе зеркала поплыли.
(c) И плыли в небе зеркала, И змей гранитный рвался в битву. А тело змея как скала, Мечи и топоры разбиты.
И заклинанья как листва,
Ложились на седую землю.
Стихии спят, нам нефиг звать.
Стучится боль взрывая темя.
И прислонился эльф к стене, Помятый меч, сгоревший посох… Но боли нет, все как во сне. Что там за день весна иль осень?
И сжал руками он затылок,
И прошептал он "Нарианта"
Тогда к нему вернулись силы,
Тепло принес им ветер марта.
И женский голос в тишине, Плел кружево волшебных слов. Пылали зеркала. В огне Скривлялась острота углов.