– Связь есть, – подтвердил Платон. – И Альфред Корман чего-то или кого-то смертельно боялся.

– На меня он не произвел впечатления испуганного человека. Хотя, была одна странная вещь… Я встречался с ним несколько раз. Он хотел пригласить на Райский уголок то одного своего приятеля, то другого, просил оформить пропуска. И, кстати, залог вносил тут же, по первому требованию. А залог велик… Но всякий раз отменял приглашение.

– Меня он тоже хотел пригласить? – с улыбкой спросил Платон, уверенный, что услышит в ответ «да». И ошибся.

– Тебя – нет! – заявил Дерпфельд. – О тебе речи не было.

Платон не ожидал, что это его заденет. Но задело. Какая мелочь! Какая чепуха… наплевать! Профессор Рассольников вернулся в столовую и налил себе текилы.

– Твой Корман – сволочь! – сказал он с улыбкой Елене.

Один глоток, и тут же обида показалась смешной и нелепой.

– Он и тебя надул? – вдовушка расхохоталась. – Он всех надул. Но никто не посмеет удалиться. Мы все на поводке. Будем плясать вокруг его выпотрошенного трупа. Где вы, пропавшие миллиарды? Ау! Кстати, ты знаешь, что полиция Райского уголка обещала заплатить один процент от найденных денег? Нет? Значит, и тут тебя надули. – Она поднялась. – А с меня копы взяли расписку, что я согласна на этот грабительский процент.

– Я собирался поведать профессору об обещанной награде. – Дерпфельд уселся за стол и принялся метать в рот ветчину – кусок за куском.

Елена удалилась. Шелковистая паутина ее пеньюара шелестела при каждом шаге. Дерпфельд перестал жевать и провожал взглядом красотку. Ткань сверкала, подчеркивая каждую округлость тела.

– Хороша, дрянь. И главное, не поддельная… – Дерпфельд спешно глотнул и едва не подавился.

– А ты был женат, сержант?

– Был. Однажды. Когда еще служил в военном флоте Лиги. Милашки из баров мне не нравились – слишком потасканные и сплошь – дешевая биокоррекция. Вот я и решил отыскать девочку в брачном агентстве. Я тогда не знал, что искательницы мужей заказывают себе компьютерное омоложение – это гораздо дешевле биокоррекции. Так что по тахионной связи со мной общалась двадцатилетняя очаровашка, а на встречу прибыла столетняя старуха, сумевшая наскрести сотню кредитов на реставрацию лишь титек и мордашки. Кожа на шее у нее была, как видавшая виды обивка кресел межпланетного челнока, задница – сплошные бугры… – Дерпфельд содрогнулся. – Она содрала с меня неустойку – тысячу кредитов плюс деньги на обратный перелет. С тех пор я предпочитаю пробовать товар наощупь. А твой дружок Корман хапнул первосортный экземпляр.

– Дружок Корман… – передразнил Платон. – Меня не было в списке гостей.

– Зато он упомянул тебя в статье о посещении Хрустального лабиринта. Статья затерялась на одном из сайтов МГАО и обнаружилась совершенно случайно, когда я запустил программу возвращения отправленных в архив сайтов. Из всех неархивированных разделов статья была изъята. Не было ее и в личном компе Кормана.

– Ты не пытался восстановить стертые файлы?

– Корман механически уничтожил часть памяти. Но вы же были с ним в лабиринте вдвоем. Что там особенного произошло?

Платон рассказал. Сержант слушал внимательно. Что-то просил повторить, задавал наводящие вопросы. Ничего интересного. Абсолютно ничего.

– Может, он что-то особенное упомянул в статье?..

– Он сообщил куда меньше, чем ты. Но что-то он хотел скрыть. Весь вопрос – что…

«Не строить теории, – вновь одернул себя Платон. – Гипотеза появится сама… Надо только подождать».

Ждать он терпеть не мог.

Сообщения о раскопках на планете Эгейское море были скупы и однообразны. Где там можно найти клад в десять миллиардов? Гробницы? Нет никаких гробниц на Эгеиде. Храмы с сокровищами? Про храмы есть глухие упоминания. Каждый известный род эгейцев имел своего собственного бога и свое святилище. Их развалины встречаются повсюду. Еще сохранились общие храмы Восьми материков. По храму на каждом из крупных архипелагов.

«Согласно некоторым данным, в храмах Эгеиды находятся уникальные алмазы. Лишь алмаз свыше пяти тысяч каратов достоин был богов Эгеиды. Так что знаменитый «Куллинан» – крошка по сравнению с храмовыми сокровищами планеты. Самые уникальные сокровища таил храм Северного материка, который теперь находится на Северном архипелаге».

Кто знает, может, Корман стащил из храма пару таких камешков? Жаль, Платона не было рядом. Пришел, взял, рассовал по карманам. Чушь, конечно… Но кто знает… Грабить храмы для черного археолога – привычное дело. Вся проблема в том, что такие действия не находят понимания у аборигенов.

«Развито изобразительное искусство»… – Это сообщение ничем не подтверждалось.

Развито искусство… Как будто искусство – это земледелие или производство пластиков.

А вдруг что-нибудь уникальное? Вот именно – что-нибудь! Культура Эгеиды считается второсортной. Каждая планета высоко ценит лишь собственное и презирает чужое. Чтобы иметь цену галактического масштаба, надо принадлежать к признанным цивилизациям. Эгеида такой милости не удостоена. Да она и не претендует, не рекламирует себя. Напротив, таится. Кое-что предъявляет, но как будто стыдливо. Вот данные по раскопкам на Южном архипелаге: несколько десятков примитивных золотых вещиц, украшения из раковин, ларцы из лазурита. Да, золото на планете есть. Но сколько золота надо вывезти на десять миллиардов, если нынче цена на галактической бирже – пять с половиной кредитов за одну тройскую унцию?

М-да… На себе не унесешь – это точно.

Известный специалист по Эгеиде советовал вести раскопки на новом шельфе. Именно там и только там, доказывал он, погребены сокровища планеты. В затопленных дворцах остались уникальные произведения искусства и сокровища царских фамилий. И, главное, – родовые храмы, которых бесчисленное множество. Там ждут своего часа бесценные артефакты периода Восьми материков.

Но если Фред разграбил чей-то личный храмик и обогатился на десять миллиардов, то почему бы и Платону не заняться тем же? Профессор Рассольников ощутил привычное волнение. Запах сокровищ! Он его чувствовал.

«Это глупая шутка!» – хотелось крикнуть Платону, пока Дерпфельд излагал ему свой план. Но не стал кричать. Потому как полицейский не шутил, а вполне серьезно предлагал профессору Рассольникову вести раскопки на планете Эгейское море. Раскопки за счет полиции Райского уголка. Предложение не столько заманчивое, сколько удивительное. Обычно раскопки черных археологов финансируют авантюристы и сумасшедшие. Никак не полиция. Кажется, подобный патрон у Платона Атлантиды объявился впервые.

– Но зачем?!

– Работа под прикрытием. Слышал?

– Может быть… – начал было профессор.

– Мы изображаем археологов, внедряемся в среду и собираем материалы, – принялся излагать план действий сержант. – Все ниточки тянутся к этой планете. Там был найден клад. И убили Кормана жители Эгейского моря – это точно. Нам лишь надо отыскать улики. И узнать, что он нашел. Как только мы это узнаем, то поймем, кто убийца.

– Чего тут понимать? За десять миллиардов любой прикончит любого.

– Да? – Дерпфельд нахмурился. – Значит, и ты мог убить Кормана?

– Мог. Но, во-первых, я не знал, что он разбогател, а во-вторых, был далеко.

– Да? Надо проверить твое алиби. А то вдруг, в самом деле, – твоих рук дело?

– А может – это ты? Сам-то что делал в момент его смерти?

– Ладно, я снимаю обвинения… Корман знал, что его убьют. Он не отдыхать прибыл на Райский уголок – прятаться, учитывая закрытость планеты и совершенную охрану. Но все равно эгейцы его убили.

– Почему ты решил, что именно жители Эгейского моря? – Профессор Рассольников не скрывал сарказма. – Из-за раковин?

– Нет, из-за вида трупа. Так разделывают труп, прежде чем бросить в море, только жители Эгейского моря. Это их почерк.

– Религиозный обряд?..

– Что-то вроде этого.

Платону не нравилась эта версия. Она была поверхностной, слепленной наспех. И потому не убеждала.