- Так сам и уехал? -- издевательски переспросил милиционер, явно готовясь "брать" Платона.

- Сам он же не может! -- Платон изо всех сил старался быть убедительным. -- Он уехал с проводником... Понимаете, я сторожил дыни...

-- Дыни... -- повторил милиционер и даже поморщился. - Неубедительно врете! Пошли!

- Извините, что я вас бужу, -- Платон, ища помощи, растормошил спящую Веру, - меня забирают!

- Уже? -- Вера вскочила со скоростью, поразительной для сонного человека.

- Нет, не за то! -- успокоил ее Платон. -- За то, что я беспаспортный бродяга!

- Костя! -- рассердилась Вера. - Ты что людям спать не даешь?

-- Сейчас я тебе, Вера, объясню, -- милиционер Костя был спокоен, как и положено человеку, находящемуся при исполнении служебных обязанностей. --Тут одна компания в поезде орудовала и неведомо в каком городе сошли. А этот тип без паспорта. Человек без паспорта -- не человек!

- Костя, это мой хороший знакомый! -- теперь уже Вера старалась быть предельно убедительной. -- Это я его паспорт случайно в Москву отправила ташкентским скорым. А он пианист. Лауреат многих премий. - Вера взглянула на Платона и добавила: -- И конкурсов тоже!

-- А чего ты сама тут на лавке спишь? -- В тоне милиционера звучало некоторое подозрение.

- Ты мне не муж, чтобы с такими вопросами приставать! - отрезала Вера. - Где хочу, там и сплю.

Милиционер отошел. Уже издалека послышалось:

- Ваши документы?

-- По-моему, эта воровская шайка орудовала и здесь! -- расстроенным голосом сообщил Платон. -- У меня из кармана кошелек исчез! Только мелочь осталась, -- и он побренчал ею.

- Надо заявить, - заторопилась Вера, -- пока Костя не ушел...

-- Не надо! - сдержал ее порыв Платон.

- Ну да... конечно... - Вера вспомнила, с кем имеет дело. - Может, вы ошибаетесь? Вы хорошо поискали?

На всякий случай Платон посмотрел и под лавкой, но и там ничего не нашел.

-- Денег много было? -- продолжала переживать Вера.

- Прежде чем пуститься в бега, я зашел в сберкассу и взял с книжки двести рублей. Ну, на билет потратил... У вас пообедал... Надо же! Во сне обчистили! -- в сердцах произнес Платон. -- Лучше бы я не ложился!

-- Для преступника у вас чересчур крепкий сон. Как у человека с чистой совестью! -- пытаясь утешить Платона, дружески пошутила Вера.

-- Да-а... -- вздохнул Платон. -- Теперь я вообще не поймешь кто! Ни документов, ни денег! Одно слово -- нуль!

Было еще совсем раннее, полутемное утро, когда Платон катил тележку вокзального носильщика по булыжной мостовой. На тележке покачивались чемоданы с дынями, а наверху подпрыгивал "дипломат". От тележки не отставала Вера. Они шли мимо пакгаузов с раскрытыми проемами. Из них выезжали автопогрузчики с коробками и ящиками. Почти у каждого склада дежурили могучие грузовики с длинными прицепами.

Тут же рядом со складскими помещениями прорезали землю бесконечные пути заступинской сортировочной станции. В воздухе разносился назойливый женский голос диспетчера, усиленный динамиком:

-- Платформу 37--82 на двенадцатый путь... Вагон 192--46 на третий путь... На третий!..

-- Позвоните в Москву, -- советовала Платону Вера, -- жена вам вышлет деньги, -- не удержалась и добавила не без ехидства: - Если, конечно, не все на штакетник истратила...

Платон сделал вид, что не расслышал едкого добавления, и ответил просто:

- Без паспорта мне их не выдадут!

-- Завтра в двенадцать десять вы его получите!

- А если ваш полюбовник его потерял?

Вера вспылила:

- Не смейте меня оскорблять! У нас в вагоне была деловая встреча!

- Ну, если в вагоне у вас была деловая встреча, -- с раздражением ответил Платон, он не выспался и ему вовсе не нравилось катить эту тяжелую тележку, - то мы с вами сейчас просто валяемся в постели!

-- Не рассчитывайте на это! -- взвилась Вера и, желая обидеть носильщика, добавила:

- Я не размениваюсь по мелочам!

- Ну да, верно... - саркастически протянул Платон, -- три рубля за кило -- это действительно не мелочь!

-- Я ни при чем. Моих там всего за кило -- пятьдесят копеек, -- Вера стала посвящать Платона в сложные спекулятивные расчеты: -- Рубль пятьдесят из трех забирает Андрей. И это справедливо -- ведь в Ташкенте он покупал их по полтиннику за килограмм, а оставшийся рубль полагается перекупщику за то, что он колхозник. Рынок-то колхозный!

- Сложная у вас бухгалтерия. А сколько, хозяйка, вы заплатите мне за доставку? -- завершил коммерческую тему Платон.

- Вы работаете за прокорм! -- одними губами улыбнулась Вера.

Теперь они оказались возле рыжего трехэтажного дома с трещиной по фасаду и облупившейся штукатуркой. Дом был обнесен палисадником, а под окнами росли чахлые цветочки. Такие трехэтажные дома для железнодорожных служащих строили вскоре после войны. И было похоже, что с той поры дом ни разу не ремонтировали.

Вера поднялась на цыпочки и условным стуком постучала в одно из окон. За мутным стеклом показалось чье-то лицо и, видимо, опознав Веру, подало знак заходить.

Квартира, в которую попал Платон, настолько не соответствовала обшарпанному старому дому, что Платон буквально остолбенел. В этой квартире был собран полный джентльменский набор образца восьмидесятых годов двадцатого столетия. Роскошный югославский гарнитур по кличке "Милена", парад чешского хрусталя в виде разнообразных ваз и фужеров, цветной телевизор "Рубин", японская стереофоническая звуковая система фирмы "Акай", бескрайние туркменские ковры, одним словом, все, что положено человеку, у которого водятся деньги, но отсутствует вкус. Вошедший в эту квартиру ни за что не мог бы догадаться, кто здесь проживает - модный стоматолог, директор магазина, журналист-международник или преуспевающий чиновник.

Навстречу гостям вышло заспанное мурло, набросившее на голое тело парижский халат и успевшее закурить американскую сигарету "Мальборо".

- Здравствуйте, дядя Миша, я вам товар привезла -- чарджуйские дыни!

-- А у меня радикулит, -- огорчил Веру хозяин, -- меня на яблоках прострелило. Теперь я за никаким фруктом не могу нагибаться!

-- Значит, вы и есть колхозник? -- изумился Платон.

- Типичный! - подтвердил дядя Миша.

- Как растет благосостояние колхозников!-- с притворным восхищением воскликнул Платон.

- У нас все растет! -- милостиво согласился дядя Миша.

- А что же с дынями делать? -- Вера была растеряна.

- Я с твоим беспокойством, Вера, солидарен, -- посочувствовал "колхозник", -- народ без витаминов оставлять никак нельзя!

-- Теперь я понял ваше призвание, -- попытался его поддеть Платон, - вы заботитесь о здоровье народа!

- Не язви! - дядя Миша был уверен в себе. - Еще неизвестно, кто по-настоящему заботится о людях -- они или я!

- Кто они? -- Вера на самом деле не поняла.

- Я на провокацию не поддамся! Я -- насквозь правильный! -- гордо объявил дядя Миша. И развивал свои взгляды: -- Я кормлю народ исправным продуктом, а гастрономщики -- чем попало! Они продают неспелые арбузы, за которыми надо еще долго торчать в очереди. Они торгуют зелеными, деревянными грушами, от которых живот, извините, книзу тянет! Или вообще дохлыми помидорами, на которых глядеть и то тошно! Они по глубинке, по бездорожью не ездят, и там у народа урожай пропадает, а я его спасаю. Я забочусь о каждой сливе, как о родном дите! Базы хранить не умеют ни овощ, ни фрукт, потому что все это ничье! - и тут дядя Миша вдруг ткнул указательным пальцем в грудь Платона. -- А ты кто есть такой?

Платон поколебался: -- Пожалуй, никто...

- Он -- пассажир, отставший от поезда! -- объяснила Вера.

- Прекрасно, -- обрадовался дядя Миша. -- Его никто в городе не знает. Вот мы и выдадим его за колхозника из Средней Азии!

-- Но я не умею торговать! -- запротестовал Платон. -- И ни за что не буду.

- Это занятие нехитрое! - отечески потрепал его по плечу перекупщик. --Ты вспоминай нашу торговлю и делай наоборот! Там хамят, ты -улыбайся! Там недовешивают, а ты -- отпускай с походом!