Трепов без него ничего не предпринимает. Он - душа московского разгрома (1905 год), его туда послал Дурново. Утгоф ему пишет отчеты о борьбе с революцией в Варшаве. Булыгин с ним совеуется, графа Грохольского, намеревавшегося издавать консервативный орган в Юго-Западном крае для борьбы с революцией, направляют к нему. Идея о еврейских погромах en grand (на широкую ногу)
- дело его сатанинского замысла., Охрана высочайших особ в его ведении:
князь Вяземский и другие, алчущие повышений, лучших назначений во всех ведомствах, забрасывают его письмами ... Ему докладывают о передвижениях и перемещениях членов царской семьи. Обо всем знает, во все входит [141].
Надо ли много говорить, что именно такие люди и были нужны в то время самодержавию. Понимал это, кажется, и сам царь.
Характерно, что когда на одном из своих еженедельных докладов Николаю II новый министр внутренних дел П.Н.Дурново вновь поставил вопрос об отставке Рачковского, Николай II ответил ему: Вы всегда спешите. Подождите, дайте справиться с революцией, дойдет очередь и до Рачковского [142].
И действительно, стоило положению в стране немного стабилизироваться, как последовала и отставка Рачковского от заведования политической частью Департамента полиции. Произошло это, как видно из формулярного списка П.И.Рачковского, 11 января 1906 года [143].
Уход с должности вице-директора Департамента полиции по политической части не означал еще окончательного падения влияния Рачковского. Оставив Департамент полиции, Петр Иванович переключился теперь на вопросы большой политики, днюя и ночуя у Д.Ф.Трепова. Всего лишь несколько месяцев назад он был в числе сторонников политической линии С.Ю.Витте. Теперь же П.И.Рачковский вместе с Д.Ф.Треповым , настаивает на отставке С.Ю.Витте и ведет предварительные переговоры с И.Л.Горемыкиным [144], который и был назначен Председателем Совета министров. Неудивительно поэтому, что именно Рачковский становится негласным политическим советником Горемыкина.
Я как-то спросил Рачковского, пишет в связи с этим А.В.Герасимов, - о чем они постоянно беседуют с Горемыкиным. Тот ответил неопределенно: так, о житейском... [145]. Деятельность Союза русского народа, других монархических групп протекала под непосредственным влиянием и руководством Рачковского. Однако главной его задачей являлась теперь нейтрализация Государственной думы путем создания внутри нее сильного проправительственного блока. Этим и занимался Рачковский, пытаясь привлечь на сторону правительства депутатов от крестьянства. Попытка эта, однако, не удалась и многим из числа ближайшего окружения царя стало ясно, что Думу придется все-таки распустить. Однако Д.Ф.Трепов и П.И.Рачковский думали иначе и до конца отстаивали политику уступок. Страшась нового революционного взрыва, Д.Ф.Трепов готов был допустить создание думского министерства , вступил в личные переговоры с кадетами и усиленно давил в этом отношении на Николая II [146].
Роспуск Государственной думы и увольнение с должности Председателя Совета министров И.Л.Горемыкина положили конец влиянию Д.Ф.Трепова, что побудило в июне 1906 года подать в отставку по болезни и П.И.Рачковского [147], по-прежнему продолжавшего, впрочем, вплоть до своей смерти, формально числиться в качестве чиновника особых поручений IV классы при министре внутренних дел сверх штата [148].
Увольнение Рачковского, пишет в связи с этим петербургский историк Феликс Лурье, произошло вовсе не потому, что нового министра не удовлетворяли его моральные и деловые качества. Начальство беспокоил интриганский стаж и опыт Петра Ивановича, а также огласка его приверженности провокации.
И ничто иное [149].
Дело, думается, все же в другом. При всем уме, сметливости и прочих талантах Рачковского самостоятельная политическая игра ему оказалась не по плечу. Будучи на своем месте в Париже, он так и не сумел в должной мере адаптироваться к непривычной для себя экстремальной обстановке бюрократического Петербурга 1905-1906 годов.
О последних годах жизни Рачковского известно мало. Можно предположить, что он по-прежнему продолжал служить в Гута Банкова в Варшаве. 10 тысяч рублей в год, получаемые им здесь за свои консультации - верная тому порука.
В 1909 году Рачковский был привлечен, правда, только в качестве спилетеля наряду с другими чинами охранного отделения (Д.В.Герасимов, Л.А.Ратаев)
по скандальному делу бывшего директора Департамента полиции А.А.Лопухина [150]. Как видно из опубликованных документов (деловое письмо его бывшего сотрудника Е.Н.Шелькинга из Парижа от 5 апреля 1910 года) он по-прежнему продолжал внимательно следить за Европой и еще многое мог [151].
Умер П.И.Рачковский 19 октября (1 ноября) 1910 года на железнодорожной станции Режица (ныне г. Резекне, Латвия) на пути в Варшаву от "разрыва сердца". Газетное сообщение, что покойному было 52 года [152], не соответствует действительности. На самом деле Петру Ивановичу шел в это время 60-й год. К сожалению, место погребения Рачковского неизвестно.
Скорее всего, это могло быть его собственное имение в одной из западных губерний.
Незадолго перед смертью Петр Иванович занялся приведением в порядок своих бумаг и написанием мемуаров. Заслуживает внимания категорическое отклонение им лестного предложения известного журналиста Владимира Бурцева о продаже некоторых из имевшихся у него документов. Примечательна и мотивировка отказа. Его документы и воспоминания, заявил будто бы Рачковский, "не должны исчезнуть в революционных подпольях, но перейти в руки историка с тем, чтобы осветить некоторые моменты в жизни некоторых героев, которые были бы без его бумаг неправильно истолкованы ..." [153].
И хотя закончить воспоминания Рачковский не успел, отдельные наброски их, судя по всему, действительно существовали, причем отрывки из них якобы были переданы им "некоторым друзьям" по Департаменту полиции [154].
Дальнейшие следы личного архива Рачковского ведут нас в Париж, куда их вывез, как надо полагать, обосновавшийся, после окончания С.-Петербургского училища правоведения (1909 год), во Франции его сын Андрей [155].
В 1930 году бумаги Рачковского видел Борис Николаевский, безуспешно искавший документы о причастности их бывшего владельца к созданию "Протоколов Сионских мудрецов" [156].
После Второй мировой войны следы архива Рачковского затерялись.
Брачев В.С. Богатыри русского политического сыска
Леонид Александрович Ратаев
После П.И.Рачковского имя Л.А.Ратаева принадлежит, пожалуй, к наиболее известным среди деятелей политического сыска дореволюционной России. И это не случайно. Леонид Александрович работал в Департаменте полиции едва ли не со времени его основания. Именно он являлся наставником и фактическим руководителем известного Евно Азефа и долгие годы "вел" его. Предотвращение целого ряда крупномасштабных террористических актов, которые готовили социалисты-революционеры, - его несомненная заслуга. В течение многих лет Л.А.Ратаев держал, по сути дела, в своих руках и всю секретную агентуру Департамента полиции. Хорошо показал себя он и в должности заведующего Заграничной агентурой Департамента (1902-1905 гг.), поставив и подчинив своему непосредственному влиянию практически все самостоятельные ранее центры русской политической полиции в Берлине, Силезии, Галиции и на Балканах.
Однако должного внимания историков фигура Л.А.Ратаева так и не привлекла.
Удивляться тут нечему. Все симпатии советской историографии были на стороне тех, кто боролся с государством, подрывал устои империи, а не тех, кто их защищал. Отсюда непреходящий и неподдельный интерес советских историков к подпольной террористической деятельности "Народной воли" и "Боевой организации"
социалистов-революционеров, идеализация и героизация зачастую неприглядного облика которых - прямое дело их рук.
Число книг, статей и диссертаций, посвященных "подвигам" гриневицких, халтуриных, балмашевых и других террористов, беспощадно расправлявшихся с царскими министрами, губернаторами, генералами и жандармами, поистине необозримо.