Но теперь нам нужен был сам И. М. Родионов. А он вернулся в дивизион под вечер. За это время мы успели побывать в полку тяжелой самоходной артиллерии, у саперов, встретились и долго говорили с неугомонным и вездесущим Романом Карменом - руководителем группы фронтовых кинохроникеров.

- Значит, так,- еще издали услышали мы голос у родионовского орудия,приказано выступать в двадцать два часа. А до этого всем обязательно отдохнуть. Дело, товарищи, предстоит горячее...

Голос был молодым, задорным и явно принадлежал "шустрому" человеку, как говорил о Родионове провожавший нас старшина.

Подошли, познакомились. Перед нами действительно был не очень высокий, но довольно крепкий командир расчета. Держался он с достоинством бывалого воина. Отвечал на вопросы не спеша, обдуманно.

- За орудие не нас надо благодарить, а тех, кто его сделал,- инженеров, рабочих. Им же надо сказать великое спасибо и за снаряды. Особенно за подкалиберные. Они даже "тигра" свободно берут... Ну что вам про те бои рассказывать... Жарко было, как в преисподней. Но ничего, выстояли!

И все-таки наводящими вопросами нам удалось разговорить старшего сержанта. Он поведал нам немало интересного и о других артиллеристах.

- До встречи в Берлине,- сказал, прощаясь с Родионовым, Высокоостровский. Тот опять помедлил с ответом. Потом с уверенностью произнес:

- Встретимся! Я до ихнего Берлина хотя б на одной злости, но дойду, товарищ подполковник! И врежу прямой наводкой по их проклятому рейхстагу!

Да, такой дойдет! Действительно на одной злости, но дойдет!

* * *

С наблюдательного пункта генерала В. И. Чуйкова хорошо просматривалось все поле предстоящего сражения. НП был оборудован на западном скате приодерской возвышенности, покрытой довольно густым сосновым лесом. И все же для более надежной маскировки над блиндажом растянули еще и большую зеленую сеть.

Мы вернулись сюда как раз в те часы, когда на наблюдательном пункте не было ни одного начальствующего лица. Нас поджидал лишь Всеволод Вишневский.

- Павел,- сказал он мне взволнованно-торжественным тоном,- мы являемся свидетелями величайшего исторического события! Сейчас каждая минута - история. Каждый факт, каждое слово - история!

- Идут! - сказал в это самое время Иван Иванович Золин.

На площадке перед НП появились люди. Мы узнали командующего фронтом маршала Г. К. Жукова, члена Военного совета генерал-лейтенанта К. Ф. Телегина, командующего артиллерией генерал-полковника В. И. Казакова и командующего 8-й гвардейской армией генерал-полковника В. И. Чуйкова.

Ох, как много бы дал каждый из нас, чтобы узнать, о чем думает в эти минуты виднейший советский полководец! О трудных ли днях Москвы? О своих ли приказах, отданных войскам фронта позавчера, вчера, сегодня? Во всяком случае, спокойным Г. К. Жуков не был. Это было заметно по тому, как он то и дело поглядывал на часы. Не шелохнувшись, как изваяние, стоял перед ним и В. И. Чуйков...

Ровно в три часа по местному времени 16 апреля 1945 года рявкнули пушки. Около пятнадцати тысяч орудий и минометов разных калибров открыли огонь по гитлеровским позициям, и залпы этой артиллерийской армады потрясли все окрест. Тысячи зарниц осветили еще темное небо. Высокими кострами заполыхали огни на той стороне, где притаились вражеские войска. Стихия огня и грома, казалось, не знала пределов.

Били осадные орудия. Били дальнобойные пушки. Ревели разных систем гаубицы. Чертили в воздухе свои огненные трассы мины "катюш". Прямой наводкой вели огонь по врагу пушки, стоящие в боевых порядках пехоты.

Потом, несколько часов спустя, мы увидели результаты этого огненного смерча: развороченные доты и дзоты, заваленные землей окопы и траншеи, разметанные штабные и офицерские блиндажи, сгоревшие танки и бронетранспортеры, тысячи трупов солдат и офицеров.

Но это - потом. А сейчас, в 3 часа 25 минут, на участке, намеченном для прорыва, вдруг вспыхнул невиданный доселе и непонятный врагу источник света. Причем столь сильный, что казалось, будто десятки солнц слились воедино и устремили свои лучи лишь в одном направлении. Это по специальному сигналу зажглись одновременно 143 прожектора.

Гудело небо. Это шли эскадры тяжело нагруженных бомбардировщиков. А чуть ниже их плыли полки штурмовиков.

Все шло по графику, минута в минуту.

Нас потом познакомили со справкой командования фронта. Вот что в ней говорилось: "16 апреля артиллерией и минометами произведено 1 миллион 236 выстрелов. Израсходовано 2450 вагонов снарядов, общим весом почти 98 тысяч тонн. Авиация фронта произвела более пяти тысяч самолето-вылетов".

И вот уже по всему участку прорыва двинулась вперед пехота. Хорошие вести вскоре начали поступать из дивизий 47-й, 3-й ударной, 5-й ударной, 8-й гвардейской и 69-й армий, сосредоточенных на кюстринском плацдарме. Севернее форсировали Одер войска 61-й армии и 1-й армии Войска Польского. С плацдарма южнее Франкфурта перешла в наступление 33-я армия.

Посветлело. Я подошел к Вишневскому. Он буквально сиял. Шепнул мне:

- Великие минуты, Павел!

Великие-то великие, но нам с Высокоостровским пора, пожалуй, отправляться в войска. На одном пафосе оперативную корреспонденцию не построишь. Нужны факты, примеры, цифры.

* * *

Танкисты 1-й гвардейской и стрелковые части 8-й гвардейской армий овладели городом Зеелов. Генерал М. Е. Катуков сразу перевел на окраину этого города свой штаб.

Мы застали у него генерала В. И. Чуйкова. Два командующих уточняли ближайшие задачи своих войск. Чуйков говорил недовольным голосом, два или три раза отпустил довольно крепкие словечки по адресу гитлеровцев. Еще бы! Ведь сколько неприятных сюрпризов приготовили они 8-й гвардейской!

А вообще-то дела на Зееловских высотах с вводом в бой танков пошли гораздо лучше...

Проводив до машины В. И. Чуйкова, М. Е. Катуков сказал нам:

- У меня найдется время рассказать вам лишь самое главное... Армия, к сожалению, решает сейчас не свойственную, не присущую ей задачу - прорывает укрепленный район... Сами понимаете, это все же дело пехоты и артиллерии... Но ничего не поделаешь, создались чрезвычайные обстоятельства. Мы несем, конечно, излишние потери. Но танковая армия есть танковая армия, и пробивная сила у нее немалая. Так вот, корпус генерала Бабаджаняна ведет сейчас бои за город Мюнхеберг, который находится на полпути между Зееловом и Берлином. Вам что-нибудь это говорит? Одиннадцатый танковый корпус хорошо взаимодействует с соседней пятой ударной армией и продвинулся на десять километров... Враг везде упорно и настойчиво контратакует. Но нам активно помогают артиллеристы и авиаторы. Вот, познакомьтесь, командир авиационного корпуса генерал Крупский... Его штурмовики уже несколько раз отводили от нас крупные неприятности...

В это время связист сказал:

- Товарищ генерал, у ВЧ командующий фронтом...

М. Е. Катуков взял трубку. Сначала напряженное и серьезное, лицо его начало постепенно светлеть. Он несколько раз повторил:

- Спасибо!.. Есть! Будет сделано!.. Спасибо за доверие!

Положил трубку, крикнул:

- Шалина немедленно ко мне!

Генерал-лейтенант А. М. Шалин был начальником Штаба армии.

Нам же командарм пояснил, что только что маршал Г. К. Жуков лично поблагодарил танкистов за решительные действия и приказал после прорыва через Зееловские высоты двигаться прямо на Берлин.

- Приказано первыми ворваться в фашистскую столицу!... Товарищ Шалин, вы можете оценить всю значимость такого приказа? Можете? Хорошо. Давайте карту. Приказано к вечеру доложить свои соображения...

Первыми ворваться в Берлин стремились не только танкисты М. Е. Катукова. Генерал Н. Э. Берзарин и его войска тоже жили этой надеждой, хотя и здесь дела шли не так гладко, как бы хотелось...

В штабе 5-й ударной армии нам сказали:

- Поезжайте к генералу Рослому. По нашим наметкам, именно его дивизии должны первыми пробиться к германской столице...