На двенадцатые сутки их поезд пришел наконец в город Ландсберг. Здесь двери вагонов открыли, начали торопить:
- Выходите! Скорей, скорей!
Но из их вагона смогли самостоятельно выбраться только она, Рая Волчкова, да Аня Сомова. 14 девушек были мертвы, остальные еле двигались.
В остальных вагонах было не лучше.
На площади перед вокзалом оставшихся в живых советских девушек кое-как построили. К девушкам стали подходить толстые немцы и немки, осматривать, ощупывать. Рая поняла, что идет отбор рабочей силы. И еще вспомнила, как читала в одной книжке о торговле рабами на невольничьих рынках Америки. Сейчас происходило то же самое. Она заплакала. Но в ту же секунду сильная пощечина прервала ее рыдания. Ударила ее немка с жирным и свирепым лицом. Она что-то крикнула, снова ударила Раю, потом схватила за руку и дернула к себе.
Стоявший рядом пожилой немец сказал Рае:
- Этот фрау Марта будет твой добрый козяин. Ты ее должен слюшат и делат карашо.
Фрау пошла к конной повозке. Рая последовала за ней.
Когда приехали в усадьбу, фрау Марта вызвала к себе другую батрачку, что-то долго и визгливо говорила ей, показывая на Раю. Девушка, выслушав, сказала:
- Меня зовут Барбарой, я белорусская полька, поэтому говорю по-русски... Хозяйку зовут фрау Марта. Она тебя выбрала для черной работы на усадьбе. Ты будешь чистить скотные помещения и птичник, следить за чистотой двора и сада, накачивать воду в баки, мыть собачьи будки, помогать хозяину готовить корма для лошадей, коров, свиней и птиц, весной копать огород, окапывать фруктовые деревья и делать все остальное, что тебе прикажут хозяева. Жить будешь в коровнике. Тебе запрещается заходить в хозяйский дом, выходить на улицу, плакать, петь, смеяться, говорить по-русски. Хозяйка дает тебе две недели на изучение немецкого языка. Потом она будет говорить с тобой только по-немецки. Есть будешь то, что дадут хозяева...
В тот же день Рае выдали брезентовый фартук, лопату, грабли, ведро, и она принялась за работу. В шесть часов раздалось три удара колокола, после которых в коровник вошла Барбара и сказала:
- Это сигнал на обед...
Девочке принесли плошку супа из брюквы, небольшой ломтик хлеба, две печеные картофелины и железную кружку с эрзац-кофе. Но Рая за дорогу и за день работы так наголодалась, что этот обед показался вкусным.
Так началась для нее нацистская каторга. Рая вставала в пять часов утра и ложилась в одиннадцать. За это время было лишь два перерыва - на завтрак и обед. Спала на голых досках, не имея права подложить себе даже солому.
На пятый день она занемогла. Но фрау Марта пришла в коровник с кнутом и жестоко избила девочку. Потом позвала Барбару и приказала перевести:
- За каждый день, который не будешь работать, ты будешь получать до ста ударов вот этим кнутом. Здесь тебе не большевистская Россия, в Германии лентяев не держат!
Ее били почти каждый день. Били зверски и чем попало. Однажды она споткнулась и упала, разбив коленку. Присела на лавку, чтобы стереть кровь. Подошел хозяин, схватил вилы и деревянным черенком ударил девушку по спине. У нее помутилось сознание. А хозяин бил, бил...
Когда Рая очнулась, около нее на коленях стояла Барбара и растирала мокрой тряпочкой ее лоб.
- Жива?
У нее не оказалось сил даже ответить подруге по несчастью. Барбара заплакала. А потом стала молиться, прося Езус Марию дать силы Рае и ей, Барбаре.
Рая выжила. Выжила, как она говорит, назло немцам. А еще потому, что ей очень хотелось дожить до победы.
До нашей победы! Она была убеждена, что ее Родина победит!
И она победила!
* * *
Но на этом горькая исповедь смоленской полонянки не кончается. Рая рассказала нам и другие, не менее жуткие вещи из своей жизни на фашистской каторге. Если это можно, конечно, назвать жизнью.
...Где-то в середине декабря 1941 года были зверски избиты сразу обе девушки.
- Вот вам за вашу Москву! Вот вам за вашу проклятую Москву! - повторял хозяин при каждом ударе по спинам девушек.
При чем тут была Москва, ни Рая, ни Барбара не знали. Но через день Барбара на обрывке фашистской газеты прочитала, что якобы в целях выравнивания фронта гитлеровские войска несколько отошли от Москвы. Отошли от Москвы... А ведь хозяева еще в ноябре говорили им, что армия фюрера уже марширует по площадям советской столицы...
Весной, когда в усадьбу для проведения полевых работ пригнали еще трех французов и четырех поляков, Рая и Барбара уже достоверно узнали, что в декабре 1941 года Красная Армия разгромила на полях Подмосковья фашистские орды и отбросила их от стен Москвы на сотни километров.
Вот тебе и "выравнивание" линии фронта!
В июле 1942 года девушки подверглись новой зверской экзекуции. На этот раз хозяин с каждым ударом кнута кричал с пеной у рта:
- Вот вам за нашего Ганса! Вот вам за нашего любимого Ганса!
В доме был объявлен траур по убитому на восточном фронте младшему сыну хозяев Гансу...
Потом их били еще и еще. За то, что русские разгромили Паулюса под Сталинградом, за без вести пропавшего старшего сына Карла, за освобождение Красной Армией Киева и Львова. Били за то, что покончил жизнь самоубийством внук Вильгельм, не пожелавший ехать из Парижа на восточный фронт. И несколько притихли, когда советские войска освободили Варшаву. Тут уже начали дрожать за свою собственную шкуру...
А четыре дня назад хозяева начали спешно собирать вещи. Угнали куда-то скот, перебили всю птицу. И что самое поразительное - выделили девушкам комнату непосредственно в доме, поставив в ней даже кровати, шкаф и стол.
- Значит, здесь скоро уже будут наши,- радостно шепнула Рая подруге.
- Наверное,- согласилась Барбара. И добавила встревоженно: - Но нам с тобой надо быть все время начеку. Эти изверги напоследок могут сделать с нами что угодно. Поэтому вот тебе нож, носи его всегда с собой. А я себе тоже кое-что приготовила...- Барбара вынула из-под фартука и показала килограммовую гирьку.- Знаешь, мало ли что... А мы с тобой должны суметь постоять за себя...
Девушки последние ночи почти не спали. И не зря. Позавчера хозяева, заперев дом на замок и подперев кольями ставни, подожгли его. Рая и Барбара еле успели выбраться из пылающей усадьбы. Вот тогда-то Барбара и получила серьезные ожоги...
Да, многое пришлось пережить этой хрупкой и беззащитной девушке. Не скоро еще ее юная душа отойдет от нечеловеческих кошмаров. Но верилось - отойдет! Ну а мы... Мы уже идем по территории фашистской Германии. И недалек тот день, когда тем, кто мнил себя сверхчеловеками, судьями над жизнью и смертью целых рас и народов, придется ответить за все свои злодеяния. В том числе и за исковерканную жизнь смоленской девушки Раи Волчковой.
* * *
Командующий артиллерией фронта генерал-полковник В. И. Казаков предложил слетать с ним в город Швибус, где обосновался штаб 1-й гвардейской танковой армии. Я с радостью согласился. И уже через полчаса машина доставила нас на штабной аэродром, где мы сели в самолет.
Шел снег, видимость была плохой. Но пилот вел машину отлично, и вскоре мы без всяких происшествий приземлились на окраине Швибуса.
Генералу Казакову не терпелось осмотреть сооружения так называемого Мезерицкого укрепленного района, составляющего часть знаменитого одерского четырехугольника. В свое время руководство Германии уделяло этому четырехугольнику примерно такое же внимание, как и линии Зигфрида. Планировалось, что он надежно прикроет всю бывшую немецко-польскую границу. Но, взвесив, а затем и на практике познав военную слабость панской Польши, гитлеровцы осуществили здесь строительство лишь части укреплений. Однако после поражения в Сталинграде на одерском четырехугольнике вновь начались работы. Доты, многорядные противотанковые надолбы, глубокие рвы, целые укрепленные узлы с бетонными укрытиями для войск, подземные дороги и склады боеприпасов вот что представлял собой одерский четырехугольник.