Справедливости ради скажу, что в дальнейшем этот монастырь все же оказал Войску Польскому необходимую помощь в размещении раненых солдат и офицеров.
* * *
Заночевали в соседней с генералом комнате. А на рассвете соединения 47-й армии и части 1-й польской дивизии начали штурм Праги.
Костюшковцы дрались геройски. В штаб то и дело поступали донесения об отваге и мужестве солдат и офицеров дивизии. Так, подразделение капитана Рембеза одним из первых ворвалось в Прагу, но тут же было контратаковано превосходящими силами врага. Капитан в этой схватке был ранен, но продолжал руководить боем.
- Вперед! - говорил он солдатам ослабевшим голосом.- Вперед! Там нас ждут тысячи порабощенных братьев!
Подразделение опрокинуло противника и пробилось к Висле.
В другом месте в сложную обстановку попала рота подпоручника Янишевского. Целых четыре часа ее воины отбивали натиск полнокровного гитлеровского батальона. А когда стало совсем туго, Янушевский сумел связаться с соседним советским артиллерийским дивизионом и попросил огня. Ему тут же пришли на помощь...
Батарея подпоручника Светковского была атакована восьмью вражескими танками. В бою погибли все расчеты. Тогда Светковский сам встал к одному из орудий и подбил две бронированные машины. На помощь польским артиллеристам вскоре пришла батарея советских самоходных орудий. Но, к сожалению, подпоручник Светковский к этому времени получил тяжелое ранение и умер на руках у наших самоходчиков...
В Прагу почти одновременно вошли 1-я польская, 76, 175 и 143-я советские дивизии. Уцелевшие гитлеровцы в панике бежали за Вислу.
Когда мы въехали на улицы Праги, этот пригород Варшавы был объят огнем и дымом. К тому же враг продолжал обстреливать его из-за реки. Но, несмотря на это, все оставшееся население от мала до велика высыпало на улицы. Ликующая толпа с таким безудержным темпераментом приветствовала советские и польские войска, что командованию вскоре пришлось применить для наведения порядка даже специальные машины с громкоговорителями.
- Уважаемые жители Праги! - вещали наши радисты.- Мы сердечно приветствуем ваше освобождение от фашистского ига. Спасибо за восторженный прием и теплые чувства благодарности. Но должны напомнить вам, что война не окончена, враг не добит и в любую минуту может снова перейти в контратаку. Дайте пройти по своим маршрутам машинам, пушкам и танкам, сойдите на тротуары..
Жителей Праги конечно же можно было понять. Ведь после стольких лет жестокой оккупации, унижений и убийств пришла наконец долгожданная свобода! Как тут уймешь радость, скроешь счастливые слезы!
Прямо на улицах, в толпах народа, берем интервью.
Мария Турек:
- Я никогда не забуду эти минуты! Словно из ночи сразу попала в день...
Муж Марии, Станислав Турек, был арестован гитлеровцами еще в 1943 году и повешен. Младший сын, тоже Станислав, погиб в боях за свободу Польши. Старшего, Владислава, фашисты отправили в Германию, где он умер. Дочь Янину взяли прямо из больницы, и сейчас она батрачит на немецкого кулака где-то в Баварии. Если еще жива, конечно...
Мария Турек плачет и смеется, обнимая нас...
Ян Рудковский, профессор, хирург:
- Нет слов, чтобы выразить свои чувства. Спасибо! Желаю вам скорой победы над нашим общим врагом. Пусть живет долгие годы маршал Сталин!
Профессору 72 года. До прихода гитлеровцев у него была большая практика. Он вел и научную работу. В дни же оккупации не захотел сотрудничать с нацистами и перебивался тем, что торговал зажигалками...
Владислав Лещинский, рабочий, маляр:
- Я с двадцать второго июня сорок первого года был уверен, что Гитлер обязательно сломает себе хребет в России. И еще был уверен, что свобода для Польши придет именно с востока. Так что добро пожаловать на польскую землю!
Вечером у развалин жилого дома, некогда стоявшего на самом берегу Вислы, мы с Капустянским совершенно случайно увидели маршала К. К. Рокессовского, члена Военного совета фронта генерал-лейтенанта К. Ф. Телегина и командующего артиллерией генерал-полковника В. И. Казакова. Они смотрели отсюда за реку, на горящую Варшаву. Смотрели молча. Лица у всех троих были напряженны и суровы.
Александр Капустянский конечно же не мог пропустить такого момента и тут же нацелился фотоаппаратом на К. К. Рокоссовского. Но командующий резко обернулся, сказал:
- Не надо, товарищ корреспондент! Видите, какая там беда. Не надо!
Да, там, за Вислой, властвовали огонь, голод, смерть...
До нас довели, что произошла смена командующего фронтом. Вместо К. К. Рокоссовского на эту должность пришел Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Коллектив, воспитанный К. К. Рокоссовским, пришелся даже ему, очень требовательному полководцу, по душе, о чем он неоднократно заявлял и сам.
Тем временем завершилась подготовка к операции, которая позднее войдет в историю Великой Отечественной войны как Висло-Одерская. И 12 января 1945 года она началась сокрушительным ударом по врагу войск 1-го Украинского фронта. 14 января вступил в действие 1-й Белорусский фронт.
Уже в первый день 61-я, 5-я ударная и 8-я гвардейская армии прорвали оборону врага с магнушевского, а 69-я и 33-я армии - с пулавского плацдарма. Во второй день в прорыв двинулась сначала 1-я, а потом и 2-я гвардейские танковые армии. Севернее Варшавы перешли в наступление 47-я армия и 1-я армия Войска Польского.
Стремительный выход 2-й гвардейской танковой армии в район Жирардув, Сохачев, то есть в тыл варшавской группировки войск противника, а также захват 47-й армией противоположного берега Вислы севернее Варшавы поставили врага в безвыходное положение, и он начал поспешный отвод войск из польской столицы.
17 января в Варшаву вступили части 1-й армии Войска Польского, а также 47-й и 61-й советских армий. А где-то часа в два дня мы с фотокорреспондентом Капустянским и корреспондентом Совинформбюро Пономаревым тоже оказались у развалин знаменитого Королевского замка.
Да, на месте когда-то величественного здания высились сейчас лишь груды битого кирпича. А неподалеку осел, будто подплавленный снизу адским огнем, самый старинный костел Варшавы - святого Яна. Бронзовая колонна Сигизмунда III тоже свалена с пьедестала...
По дороге сюда мы уже видели немало разрушенных и сожженных врагом советских городов и селений. Нас потрясла участь Чернигова и Гомеля, Смоленска и Минска, Севастополя и Киева. И вот - Варшава...
Мы пробираемся по улицам города узкими петляющими тропинками. Набережная Костюшко, улица Варецка, плац Наполеона, улица Травгутта, Госпитальная, Краковское предместье, Маршалковская... Ни одного целого здания! Особенно жуткое впечатление производят выгоревшие изнутри коробки домов. Невозможно себе даже представить, что по этим вот заваленным теперь битым кирпичом тротуарам некогда катились шумные толпы людей. Сейчас - безлюдье и тишина. В воздухе - удушливый запах гари.
В районе главного вокзала встречаем наконец первого варшавянина. Он называет себя Станиславом Веховским, рабочим городской бойни. Худой и синий от холода, одетый в легкое рваное пальто, Веховский являет собой жалкое зрелище. Капустянский тут же отвинчивает свою флягу, наливает в крышку немного спирта и протягивает поляку.
- Выпейте, погрейтесь...
Пономарев угощает Веховского ломтем хлеба с салом.
- Я вас, паны, поведу к самому выдающемуся герою Варшавы,- говорит, постепенно приходя в нормальное состояние, поляк.- Желание и время есть у вас увидеть его?
- Есть...
Через хаос Старого Мяста идем по направлению к Висле. И вскоре оказываемся у приземистого длинного здания. Его стены снаружи буквально исклеваны пулями и осколками. В двух местах разворочена крыша. Окна заколочены досками.
- Польский государственный музей,- уважительным тоном .пояснил Станислав Веховский.
Осматриваемся. На воротах и дверях - знакомые дощечки: "Мин нет". Входим в ворота, минуем заваленный снегом двор. Веховский открывает одну из дверей и приглашает: