Слуги зажгли светильники, чтобы застолье могло продолжаться после захода солнца. Маниакис непринужденно беседовал то с одним, то с другим, пока человек, посланный им в Сикету, не вернулся с уверениями, что там все в полном порядке. Тогда он все так же непринужденно дважды зевнул; любой мим на Празднике Зимы позавидовал бы тому, как это было исполнено.
Если ты Автократор Видессии или даже претендент на трон, такая пантомима дает неплохие результаты. Почти мгновенно десятки капитанов, позевывая, отставили в сторону кубки, вышли ненадолго наружу, где воспользовались вырытыми у задней стены казармы траншеями, а вернувшись, попадали в койки. Маниакис не надеялся, что его койка будет особенно удобной; так оно и оказалась. Но уже через пару минут он спал как убитый.
***
На завтрак подали булочки, не уступавшие твердостью прибрежным скалам, по паре небольших жареных кальмаров, таких горячих, что обжигали пальцы, и по кружке кислого вина. На взгляд Маниакиса, это была просто военно-морская вариация на тему походной полевой кухни. А столичным сановникам подобная еда показалась хуже отравы. Даже Курикий, который обычно вел себя куда разумнее остальных вельмож, едва проглотил несколько кусочков.
- Что же нам теперь делать? - горестно вопрошал Трифиллий.
Он отгрыз малюсенький кусочек от булочки, пригубил вино и с гримасой отвращения отставил его в сторону, а при виде кальмаров высоко задрал свой громадный нос, хотя в Видессе уличные разносчики торговали с лотков точно такими же кальмарами на каждом углу.
- Знаешь, величайший, а ведь я уже дед, - заметил Эринакий. - Но я еще помню те времена, когда мой старший сын был сопливым мальчишкой. Он рос привередой. Когда ему не нравилось то, что поставлено перед ним на стол, и он начинал капризничать, я говорил ему: "Ну что ж, сынок, дело твое. Хочешь ешь, а не хочешь - помирай с голоду". Кажется, я уже сказал, что теперь я дедушка. Так что с голоду он не умер.
Трифиллий возмущенно засопел. Пара сановников с неизвестно откуда взявшимися свежими силами вновь атаковала свой завтрак. А один, как заметил Маниакис, даже взял вторую порцию кальмаров. Эринакий сделал то же самое. Плечи друнгария вздрагивали от беззвучного смеха.
К Маниакису подошел Курикий:
- Величайший! Мне не кажется, что за неимением более серьезных причин мы должны подвергаться насмешкам лишь из-за отсутствия привычки к весьма грубой пище, из которой состоит воинский рацион.
- Дай мне шанс, высокочтимый Курикий, и я полагаю, что очень быстро найду множество куда более серьезных причин для насмешек, - оскалился в зловещей ухмылке Эринакий.
Казначей от возмущения даже начал брызгать слюной. Он привык передергивать слова других, но не допускал, что кто-то может так же легко передернуть его собственные.
Маниакис предостерегающе поднял руку:
- Высокочтимый Курикий! Смею заверить тебя, что здесь никто никого не вышучивал. Высокочтимый друнгарий по моей просьбе рассказал мне, как он воспитывал своего сына. Может, момент выбран неудачно, но сам рассказ наверняка придется очень кстати, когда у нас с Нифоной появятся дети.
- Но, величайший! - негодующе заголосил окончательно выведенный из себя казначей. - Ты же прекрасно понимаешь, что...
- Некоторые вещи я действительно прекрасно понимаю, - прервал его Маниакис. - Например, мне ясно, что на Ключе нет и не может быть пищи, способной удовлетворить твой изысканный вкус. Либо ты и твои спутники съедите то, что приготовили повара, либо вам придется встать из-за стола голодными. Когда мы выиграем эту войну, большинство из вас вернется на свои виллы и в свои поместья, где вы сможете ублажать себя любыми деликатесами, милыми вашему сердцу. Ну а до тех пор вам придется соизмерять свои аппетиты с условиями, в которых вы оказались, а заодно не забывать, что, останься вы в столице, и большинство из вас узнало бы, какие лакомства по душе человеку с перерезанным горлом.
Курикий злобно затопал прочь. Угрюмо взял с подноса жареного кальмара. Демонстративно вонзил в него зубы... И его брови поползли вверх от удивления кальмар давно остыл. Чему уж там удивлялся Курикий, Маниакис так и не понял. Еда как еда, все в порядке.
Ни Маниакис, ни Эринакий не собирались терять время попусту. Чем скорее флот отправится на Видесс, тем лучше. Но уходить в плавание без четкого плана сражения значило напрашиваться на неприятности.
Эринакий провел Маниакиса к карте столицы, на которой рельефно выделялись порты. Маниакис мало интересовался портами, когда жил в Видессе. Даже когда ему приходилось плыть на корабле, гавань оставалась для него всего лишь местом, откуда он отбывал или куда прибывал. О военном значении портов он тогда не думал.
- Как тебе известно, Неорезийская гавань на северном побережье столицы в основном используется военными судами. - Эринакий указал на карту. Маниакис кивнул, это ему было хорошо известно. Друнгарий продолжил:
- Гавань Контоскалион на юге ничуть не хуже северной, уверяю тебя, хотя и меньше. Закон и обычай предписывают торговым судам заходить в южную гавань, а военным - в северную, хотя во время гражданских войн никто, к сожалению, не прислушивается к закону и обычаю. Ты следишь за моей мыслью?
- Да. Пока ты выражаешь ее очень ясно. Когда же она усложнится?
- Не волнуйся, величайший, - фыркнул Эринакий, - мы уже вплотную к этому подошли. - Он резко ткнул указательным пальцем в третий обозначенный на карте порт, расположенный на западной оконечности полуострова, в городской черте Видесса. - Эта бухта находится в непосредственной близости от дворца. Обычно там почти нет кораблей, только несколько таможенных посудин, яхта Автократора, на случай, если ему вздумается совершить морскую прогулку, несколько рыбацких суденышек, снабжающих дворцовую кухню свежей рыбой; может, что-нибудь еще в том же духе. Но гавань отлично укреплена и содержится в образцовом порядке, ничуть не хуже, чем Контоскалион. Когда армии необходимо переправиться через Бычий Брод, скажем, чтобы двинуться в западные провинции, все необходимое в основном идет через эту гавань как через самую близкую и наиболее удобную. Но поскольку обычно этот порт используется мало, есть шанс, что защитники столицы при подготовке обороны не обратят на него должного внимания. И если мы сумеем высадить там свои ударные силы...
- Тогда мы легко захватим императорскую резиденцию и заставим Генесия метаться, словно вспугнутая куропатка, - закончил за друнгария Маниакис.
- Так и случится, если все пойдет как надо, - согласился Эринакий. Конечно, такой день, когда все идет точно по плану, вряд ли когда-нибудь наступит. Но по крайней мере, высадка в районе дворца смешает Генесию все карты, заставив его спешно перемещать свои силы, что тоже нас устраивает, поскольку вызовет страшную неразбериху.
- Верно, - согласился Маниакис. - Если он распылит свои силы, наши люди смогут взять штурмом городскую стену со стороны моря и пробиться в город. Эта стена ниже той что защищает столицу с суши; к тому же она одиночная, а не двойная.
- Может случиться и так, - рассудительно проговорил Эринакий, - но я бы на это не рассчитывал. Если нам удастся взять стену, значит, Генесий полностью лишился поддержки собственной армии и флота. А в таком случае ему все равно конец. Так или иначе.
- Если я правильно понял намеки, которые ты рассыпал щедрой рукой, заметил Маниакис, - то ты предлагаешь атаковать одновременно и Контоскалион, и дворцовый порт в надежде, что они оба укреплены хуже, чем Неорезийская гавань.
- Совершенно верно, - согласился друнгарий. - Но нам, быть может, придется выдержать большое морское сражение, прежде чем мы доберемся до столицы. А может, и нет. Все зависит от того, насколько уверенно будут чувствовать себя Генесий и его капитаны, обнаружив наше приближение. Если они не решатся дать бой, значит, они нас боятся.
- Интересно, как бы ты поступил на месте Генесия? - спросил Маниакис.