Бурулом

На следующее утро я направился на работу. В свободно дрейфующем настроении, не обращая внимания на уныло раскачивающихся пассажиров троллейбуса, я, все еще ощущая ветреный ореол вокруг себя, привычно вышел на конечной "Лесного поселка". После вчерашнего выходного дня я чувствовал себя хорошо. На площади, напротив моего кинотеатра, прямо на остановке стояла парочка, парень лет двадцати пяти и девочка лет шестнадцати. По всей вероятности девочка вышла провожать парня на троллейбус. Оба они были изрядно пьяны. Парень был одет по-зимнему, а девочка, видимо, жила недалеко, совсем рядом. На ней были красные полусапожки на голые ноги, белое короткое платьице и легкая куртка нараспашку. Девочка то и дело подтягивалась на цыпочках, ухватив парня за шею, жадно целуя его в губы. Я незаметно для себя приостановился. Многие, вышедшие из троллейбуса пассажиры, тоже приостановились. Парень грубо обшаривал груди у девочки. Он залезал обеими руками под ее платье, и его руки крепко прижимали девочку, а она будто пыталась слабенько вырваться из его рук.

- Проститутка! - выкрикнула и отплюнулась толстая бабка.

- Надо милицию вызвать, - начала убеждать толпу солидная женщина лет пятидесяти.

Все женщины переговаривались и спорили между собою, только несколько мужчин даже будто одобрительно обменивались улыбками и короткими репликами.

- Ну, дает!

- Да-а!

"Вот она - расслабленность! - вначале подумал я. Может, это и есть человеко-ветреное состояние? Да нет! Скорее, его отголосок!" - рассуждал я про себя. Мне даже захотелось так же вот, сию минуту, свободно и непринужденно жить, как эти парень и девочка. Нет. Я не приветствовал их поступок! Скорее, наоборот: считал его аморальным! Но в сокровенной глубине души, там, где никого, кроме меня, я был солидарен этому состоянию легкой ветрености!

Может быть, и в самом деле надо, хотя бы иногда, хотя бы на мгновение, но срываться с цепи предопределенности? Не для этой ли цели существовали кулачные бои когда-то?!

Интересное дело: в кинотеатре мы специально собираемся и смотрим такие эротические сцены! А здесь, на площади, - этого делать нельзя! Почему?.. На экране кинотеатра можно, а на экране жизни - нельзя?! Где тут разврат: в кинозале или здесь, на остановке? Там специально отснято на пленку и специально смотрится, не разврат ли это? А здесь не специально, все естественно, но мы возмущены! Почему мы не вызываем милицию, чтобы арестовать кадры кинофильма, почему мы не вызываем милицию, чтобы арестовать двух сношающихся на улице собак?.. Человек - не собака?! Верно! Он предпочитает гнусно скрывать свое нутро, а собака - нет!

Учительница делает замечание ученику, чтобы тот не приставал к однокласснице.

"И все-таки, я не отказался бы испытать подобное, хотя бы ради укрепления духа своего..." - подумал я и вдохновенно зашагал в свой кинотеатр...

- Доброе утречко, Сергей Александрович! - услышал я голос уборщицы Марины Ивановны, поднимаясь по ступенькам кинотеатра.

Я остановился и повернулся лицом на голос. Марина Ивановна, озорно улыбаясь, видимо, только что шла из-за угла кинотеатра, а может, и поджидала меня. В одной руке у нее было мусорное ведро, из которого густо торчали горлышки бутылок, а в другой - широкая лопата для уборки снега.

- Здравствуйте, Марина Ивановна! - почтительно улыбаясь, приветствовал я. Марина Ивановна подошла ко мне как можно ближе. Росточка она была небольшого, я возвышался над нею головы на полторы!

Как бы поглядывая мне в глаза исподволь и, как всегда, осматриваясь по сторонам, она поведала мне новости.

- Сергей Александрович! - начала она и сделала таинственную паузу.

- Да, - сказал я. - Что случилось?

- Вы знаете, Лидия Ивановна вчера те доски, ну вы помните, что я прятала под лестницей, - утащила домой!.. Вот как!..

- Да?! - сказал я с видом, будто ничего не понял.

- Ага! Я сама видела. На почту как раз шла! подтвердила Марина Ивановна и приняла гордый вид человека, бдительно озабоченного за имущество кинотеатра, верного соратника.

Она вообще очень любила докладывать, доносить на кого-нибудь. Я никогда не воспринимал ее всерьез, на что она обижалась, но всегда аккуратно выслушивал, потому что к чему сокрушать старого человека!

Отними у Марины Ивановны эту способность, мягко говоря, подсказывать, кто и что сделал, так она же будет невзрачной, бесцветной старушонкой, как тысячи других, а так, пожалуйста, светится вся, торжествует, и сейчас видно, как настроилась услышать мой гнев. Словом, живет человек, и не безынтересно, зачем же отнимать у него смысл существования!

Но гнева не последовало.

- Я ей разрешил, - спокойно сказал.

- Да-а?.. - то ли спросила, чтобы убедиться в моих словах, то ли просто машинально подтвердила сама себе вслух Марина Ивановна, но разочарованно пожала плечами, мол, на нет и суда нет!..

- Марина Ивановна! - окликнул я уборщицу, когда та уже намеревалась уйти в кинотеатр.

- Что, Сергей Александрович? - будто ожила, обрадовалась Марина Ивановна. Возможно, у нее промелькнула надежда на то, а вдруг как пошутил директор в отношении Лидии Ивановны и досок, и сейчас же распорядится немедленно вызвать ее сменщицу из дома на разговор! С каким наслаждением она побежала бы тогда к той домой и успокаивала бы ее по дороге!

- Марина Ивановна, у нас еще есть песок? поинтересовался я, и мне стало жалко Марину Ивановну в ее разочаровании...

- Да, там же, под лестницей! - ответила она.

- Присыпьте, пожалуйста, ступеньки песком, погуще, вежливо попросил я и направился в кинотеатр.

Марина Ивановна уже находилась позади меня, шагах в десяти, как вдруг, спохватившись, выкрикнула мне вслед:

- А Лидия Ивановна вчера не присыпала ступеньки, вот так!

Но я сделал вид, что уже не расслышал ее слов, и поторопился скрыться в кинотеатре.

В малом фойе, возле дверей моего кабинета стояла Зоя Карловна.

- Здравствуйте, Зоя Карловна, - врастяжку поздоровался я, не останавливаясь. Я было направился пройти в большое фойе, дабы заглянуть в кинозал, как там обстоят дела, как библиотекарь тут же выказала свои намерения: оказывается, у дверей кабинета она ожидала меня.

- Сергей Александрович! Cережа! - окликнула она меня. Подожди, пожалуйста, ты мне нужен, - иногда она позволяла себе называть меня на ты.

- Да, - остановился я, но краем глаза успел приметить, что контролер, сидевший возле огромного фигурного зеркала в большом фойе ко мне лицом, почему-то вскочил с лавки и моментально юркнул в кинозал, словно как от меня...

- Дайте мне ключи от кабинета, - попросила Зоя Карловна. - У меня телефон в библиотеке не работает, а мне срочно позвонить нужно!

- А почему не работает? - поинтересовался я.

- Да черт его знает, - возмутилась она, - вчера еще вечером перестал. Я уже договорилась на заводе с мастером, после обеда обещал посмотреть.

- Хорошо, - сказал я, - держите, - я достал из кармана связку разноцветных ключей от кинотеатра и подал ее Зое Карловне. - Вот, этот, желтенький... - указал я ключ от кабинета.

- А вы где будете, Сергей Александрович?

- А что такое?

- Ключ от кабинета мне надо вернуть.

- Ну, вернете, не беспокойтесь, не на Луне же я!

- Да чтобы вас долго не искать! У меня библиотека открыта, Сережа!

- А что же вы ее бросаете?

- Да там подруга!

- Екатерина Васильевна?! - обрадовался я.

- Она самая!

- Ну, тогда и нечего волноваться! - сказал я.

- Да, вам нечего! Люди собираются. Она книги не оформляет, только присматривает, - словно пожаловалась Зоя Карловна.

- Так она там не одна? - спросил я.

- Нет, конечно!

- Жалко, что не одна, - сказал я.

И я почувствовал, как во мне просыпается то ли наглость, то ли раскрепощенность.

- А вам что до этого? - поинтересовалась Зоя Карловна.

- Хотел подняться наверх, что-то чаю так хочется, что и полюбить некого! - изображая серьезный вид, сказал я. - А вы бы позвонили подольше! А? Зоя Карловна? - продолжая наглеть в стиле шутки, предложил я.