1 Глубоким смыслом наполнены слова К. Маркса: "Каждый индивид обладает общественной мощью в форме вещи. Отнимите эту общественную мощь у вещи вам придется дать ее одним лицам как власть над другими лицами" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 1. С. 100-101). Мы это понимаем так: если индивида лишить частной собственности, "общественной мощи вещи", то альтернативой этого лишения является монополия власти в обществе.
Трансформация собственности в советском обществе выводит советскую партийно-государственную собственность из классически-традиционных определений собственности, превращает ее в совершенно особый феномен. Можно сказать, что партийно-государственная собственность в советской России имела лишь внешние признаки сходства с собственностью, отличаясь от нее по существу. Данная партийно-государственная собственность не была человеческим качеством и отношением, не произрастала из него и на него не ориентировалась. Она жила, функционировала совсем в другом измерении, другом пространстве. Поскольку же основой собственности всегда был, есть и будет человек, постольку эта собственность не была в полном смысле этого слова собственностью. Сказанное означает, что с точки зрения всемирно-исторической эволюции собственности советская партий но-государстве иная собственность была не чем иным, как формой разрушения, деградацией собственности вообще.
Думается, B.C. Нерсесянц был совершенно прав, когда утверждал: "В силу своих свойств (обезличенность, надындивидуальность, отчужденность от людей, "ничейность", абстрактная всеобщность, "огосударствленность", коммунистическая политизированность и т.д.) "социалистическая собственность" как специфический исторический феномен и определяющая основа нового строя (реального социализма) - это по существу уже не собственность в строгом (экономическом и правовом) смысле данного социально-исторически определенного явления и понятия, а нечто прямо противоположное. Это некий симбиоз монополии коммунистической политической власги с монополией хозяйской власти, сплав власти над членами общества с властью над его имуществом и богатством, сочетание власти над людьми с властью над обобществленными вещами, словом, единый политико-производственный комплекс, централизованный фонд производительных сил страны, находящийся в ведении монопольной коммунистической власти - хозяина" [2].
2 Нерсесянц B.C. Философия права М., 1997. С. 156.
7. Из истории социально-философской мысли. Фрагменты
Поскольку потребность в знакомстве с развитием и современным состоянием мировой социально-философской мысли у вдумчивых студентов, аспирантов и тем более преподавателей философии весьма велика, мы посчитали целесообразным каждую главу пособия сопроводить очерком, в котором в предельно краткой форме излагаются взгляды ведущих социальных философов по рассматриваемым проблемам. Ниже приводится список источников по истории социальной философии.
Буржуазная социология на исходе XX века. М., 1986.
Буржуазная философия XX века. М., 1974.
Герье В. Философия истории от Августина до Гегеля. М., 1915.
Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Буржуазная философия середины XIX - начала XX века. М., 1988.
Идеалистическая диалектика в XX столетии. М., 1987.
История буржуазной социологии XIX - начала XX века. М., 1979.
История буржуазной социологии первой половины XX века. М.,1979.
История политических и правовых учений/Под ред. B.C. Нерсесянца. М., 1983.
История философии: В2т. М., 1940-1941.
История философии: В б т. М., 1957-1965.
Ковалевский И.М. Социология. Т. 1. Исторический очерк развития социологии. M., 1910.
Кузнецов Н.В. Немецкая классическая философия второй половины XVIII начала XIX века. М., 1989.
Лососий И.О. История русской философии. М., 1991.
Раппопорт X. Философия истории. СПб., 1898.
Рассел Б. История западной философии. М., 1959.
Современная западная социология: Словарь. М., 1990.
Современная западная философия: Словарь. М., 1991.
Соколов ВВ. Европейская философия XV-XVII веков. М, 1984.
Философская энциклопедия: В 5 т. М., 1960-1970.
Философский энциклопедический словарь- М., 1989.
Как мы полагаем, обращение к взглядам социальных философов прошлого и настоящего позволяет достичь нескольких эффектов.
Во-первых, это эффект историко-социально-философского познания. Он означает, что знакомство с предложенным материалом, равно как и с программной разработкой каждой темы, позволит тем, кто этого пожелает, самостоятельно углубить свои познания в области социальной философии.
Во-вторых, это своеобразный кумулятивный эффект. Дело в том, что многие философы, взгляды которых излагаются, отнюдь не являются именно и только социальными философами. Социально-философские идеи приходилось как бы извлекать, вычленять из их наследия. И когда эти идеи были - даже в самом общем виде - сгруппированы вместе, стало воочию видно, насколько мошна и богата социально-философская струя в мировой философии.
В-третьих, это своеобразный эффект социальной философии К. Маркса. На фоне истории мировой социально-философской мысли и ее современного состояния рельефно высвечивается, из каких корней вырастала социальная философия Маркса, в чем она продвинулась вперед, каким процессам дала импульс, какие проблемы блокировала и толкнула на ложный путь, в чем сила и прорыв этой философии, в чем ее слабости и иллюзии. Одним словом, знакомство с мировой социально-философской мыслью позволяет глубже, объемнее понять социальную философию К. Маркса, так же, впрочем, как и любую другую социально-философскую систему.
Наконец, в-четвертых, это эффект актуализации. Пожалуй, для нас он был одним из самых неожиданных и сильных. Ну, казалось бы, что общего между, скажем, эпохой Аристотеля, Гегеля и нашими днями. Казалось бы, давным-давно их идеи должны были покрыться архивной пылью. Но вчитываясь в труды наших даже самых далеких предшественников, поражаешься, как созвучны многие их мысли нашим сегодняшним духовным метаниям, более того, насколько в ряде случаев они мудрее, проницательнее нас. Духовная элита человечества на протяжении веков бьется над коренными проблемами человеческого бытия, а мы в слепой гордыне нашей отворачивались от этих поисков, не внимали голосу предостережений и разума, доносившемуся к нам из прошлого.
Таким образом, обращение к фрагментам из истории социальной философии и ее современным изысканиям оказывается не простой приставкой, своеобразным гарниром к изложению основного материала, а весьма важным компонентом для постижения самой сути излагаемой социально-философской концепции, для понимания современных проблем.
Труд в древнем мире. В греко-римской цивилизации уделялось значительное внимание проблемам труда. Платон (427-327 до н.э.) указывал на общественное значение разделения труда, он первый подчеркивал значение трудового воспитания. Принцип разделения труда он считал основным принципом построения идеального государства. Аристотель (384-322 до н.э.) высказал положение о разделении физического и умственного труда, считая его естественным. Он также впервые разделил меновую и потребительную стоимости. В Древнем Риме Лукреций Кар (99-55 до н.э.) считал, что человек тогда стал отличаться от животных, когда начал производить орудия труда, обеспечившие ему превосходство над природой. Сначала люди использовали руки, затем палки, затем орудие и оружие, что и было началом человеческой цивилизации. Следовательно, труд и был основой прогресса человеческого обшества.
Труд в средние века. Понимание труда в это время базируется на деологии христианства, труд рассматривался как Божье наказание. Августин Блаженный (354-430) отвергал презрение к труду, следовал высказыванию апостола Павла: кто не работает, тот не должен есть. Сельскохозяйственный труд он ставил выше других видов труда. Фома Аквинский (1225-1275) выступал за разделение физического и умственного труда, отдавая физический труд низшим социальным слоям. Ибн Хальдун (1332-1406) подчеркивал, что труд источник всех ценностей и богатств. Он отвергал презрение к труду, считая его причиной деградации общества. Труд - предпосылка человеческого су-шествования. Разделение труда вытекает из природы человеческой деятельности и бывает двух типов: особое, как предпосылка активности и общее, возникающее в процессе развития общества [1].