- Я этим байкам тоже раньше не верил. Мифическая штольня, какой-то подводный мир. Думал, брехня. Пуритов за шизиков держал - не больше и не меньше.

Егор кивнул.

- Понимаю. Было мнение и сплыло.

- Да уж... От подвала просто так не отмахнешься. И крокодил моего человека сожрал. Лукич, это, значит, здешний смотритель, утверждает, что эхолот туда затаскивали, пробовали сигналами зондировать. Стрелки шкалят, сигнал не возвращается. Само собой, и схемы станционные изучали.

- И что?

- Ничего. Обычный подвал, три пролета, нижний этаж оборудован под складское помещение, пара коротеньких аппендиксов, вентиляционный колодец. Короче, ничего особенного. А теперь там, стало быть, вода, и создается ощущение, что дно просто-напросто куда-то провалилось. Эхолот-то ничего не показывает, да и откуда бы взялись эти аллигаторы?

- Выходит, пуриты сюда не просто так сунулись?

- Выходит, что так.

- Странно... - Егор наморщил лоб. - Я, конечно, не знаю, что там балакают об инсайтах господа ученые, но в интуитивное прозрение, честно говоря, верю. Во всяком случае это единственное объяснение поведения пуритов.

- Увидела во сне Касандра - подвал и двадцать крокодилов... - пробормотал Горлик. - Кстати, Павел Матвеевич! Дрезденовский терминал они ведь, к примеру, тоже штурмовали. Может, и там наблюдалась какая-нибудь аномальная впадина?

- Кто ж нам теперь скажет? - полковник пожал плечами. Там с ними переговоров не вели. Покромсали из пушек да побросали в волны. Может, что и впрямь было.

- А по-моему, мура все это! - брякнул Мацис. - Какая, к бесу, дыра? Там же океан! Вода, значит, с этими... С акулами. Ну, и дно, понятно.

Егор переглянулся с братом. У обоих в глазах мелькнуло одно и то же. Робкая и безумная искорка. Надежда на что-то, чего в принципе нет и быть не могло.

- А если проверить? - тихо проговорил полковник.

- Каким, интересно, образом?

- Насколько я понял, у нашего смотрителя имеется заветный планчик. Больно хитрый дядечка. Наверняка припрятал что-нибудь про запас.

- А где он сейчас?

- В подвале сидит. Во Ганг там с пулеметом дежурит, а этот рядом - в качестве консультанта... - Полковник потер ладонью шероховатую поверхность стола. Словно погладил живое существо. Так оно в общем и было. В поездах преобладал пластик, а тут красовалось настоящее дерево! Кожа прямо-таки сама тянулась к нему - прижаться, потереться.

- Я тут между делом обошел станцию, по комнаткам с подсобками прошвырнулся и вот что, понимаешь, обнаружил. В диспетчерской акваланги лежат, а в дизельной - вполне исправный компрессор. Спрашивается, на хрена козе баян? То бишь - нашему станционному смотрителю акваланги с компрессором? Куда это он нырять собрался?

- То есть? - Егор нахмурился. - Ты полагаешь, инвариантность сознания дала трещину?

- Брось! - полковник поморщился. - Какая, к черту, инвариантность! Просто надо еще разок все тщательно проверить. Тем более, что пуриты не сегодня появились, а слухи да сплетни, признаться, надоели хуже горькой редьки. Пора выяснить все от и до! Либо, значит, есть феномен, либо нет. И поставить на этом точку!

- Точка сама собой выйдет, - протянул Горлик. - Возможно, очень даже скоро. Только вы, братцы, не о том, к примеру, говорите.

- Что ты имеешь в виду?

- А то, что поезд минут через десять отправляется. За нами другие литерные шпарят. Так что на все ваши изыскания временем мы попросту не располагаем.

На минуту они замолчали. Горлик сказал правду. Поезда в самом деле долго на одном месте не застаивались. В их же случае длительных остановок не предвиделось вовсе.

- Кому-то надо остаться, так? - Егор хмуро взглянул на брата.

- Можно, конечно, и не оставаться, - отозвался тот. Только жалко... Я-то в любом случае не могу. За мной волонтеров чуть ли не полторы роты, а в Киевском эшелоне по слухам опять буза. Уже просили о помощи. Плюс Ленинградский состав телетайп выслал. У них там тоже пуриты... В общем пока не могу.

- Тогда останусь я, - Егор положил ногу на ногу, легкомысленно качнул носком.

- И я! - радостно согласилась Мальвина.

- Эй! Вы чего это затеяли? - Горлик растерялся. - Поезд же уйдет!

- Уйдет, значит, уйдет.

- Егор, ты шутишь?

- Ничуть.

- Елки зеленые! Что вы здесь делать собираетесь? Летучих мышей кормить? Поезда-то они не трогают, а станции, говорят, стаями атакуют. Глаза выклевывают, заживо съедают.

- Что-то пока не видел я здесь летучих мышей.

- Потому что день. А наступит ночь - и прилетят.

- Сказки, Горлик! Всего-навсего сказки.

- Тем не менее, в сказку о штольне вы, похоже, поверили!

- Поверили, - Егор простецки кивнул. - Почти. Во всяком случае терять нам нечего. Внесем хоть какое-то разнообразие в скудное бытие.

- Послушай, если ты из-за Ванды...

- Все, Горлик, хватит! - Егор поднялся, внимательно взглянул на Мальвину. - Ты-то зачем хочешь остаться?

- Я с вами, - жалобно протянула она. - И Альбатросу будет, где погулять.

- Ну-с, а ты, господин писатель?

- Ребятки! Я так сразу не могу, - Горлик растерянно заморгал глазками. - Если бы, к примеру, заранее приготовиться. Вещички там, рукописи подсобрать... Опять же друзей надо предупредить.

- Сам видишь, как все получилось, - Егор пожал плечами. У меня, если честно, там никого и ничего. Ни рукописей, ни друзей, ни вещичек. Разве что - ты, Жорик да Путя. Так и того успел обидеть...

Пронзительный гудок заставил Горлика подскочить.

- Скоро отправится, - пробормотал он.

Полковник тоже поднялся.

- Без меня, один хрен, не тронутся. Это они предупреждают.

Натянув на голову шапочку, Павел Матвеевич протянул Егору руку.

- Ладно, бывай, Егорша! Со связью тут, кажется, порядок. Если что, сообщай все в подробностях. И удачи!

- Ты бы мне это... Оставил, что ли, какую-нибудь пукалку.

- Это пожалуйста, - полковник сунул руку за пазуху и протянул пистолет с глушителем. - Правда, всего половина обоймы, но тебе ведь не от мышей летучих отстреливаться.

- Сумасшедшие! Ей Богу, сумасшедшие... - Горлик продолжал растерянно топтаться.

- Ну что? - полковник усмешливо хлопнул его по плечу. Решайся, брат пиит! А то действительно сейчас уедем.

- Я бы остался, но... Не умею я так вот сразу, - Горлик умоляюще глядел на Егора.

- Не боись, Горлик, встретимся еще! Привет Жорику с Деминтасом передавай! И Маратику, само собой! Путятину скажи, чтоб не дулся.

- Передам, конечно...

Снова басовито засифонил гудок.

- Надо бы двигать, а, Павел Матвеевич? - Мацис стоял уже возле двери.

- Идем, идем, - полковник пристально взглянул на брата. Неожиданно припомнилась давняя картинка: тот же Егор в детской кроватке, только-только научившийся стоять. Держась ручонками за стену, покачиваясь, неуверенно выпрямляется. Ручки и ножки толстенькие, в складочках, на щекастом лице - счастливая улыбка. Впервые на своих двоих - разве не счастье? И улыбка такая, что и самому не удержаться - ответно растянешь рот до ушей. Может, оттого и не водится ничего лучше младенческих улыбок, что нет у них еще зубов. Не глянцевыми и красивыми зубками улыбаются дети, - душой. Оттого столь хорошо блестят у них глазенки. Они и есть первоисточник улыбки, не губы...

Стиснуло сердце, захотелось шагнуть к брату, крепко стиснуть в объятиях. Сразу двоих - нынешнего, постаревшего, и того далекого, стоящего на кроватке, лучащегося беспричинной радостью. Полковник сдержался.

- Ты вот что, братик. На старикана здешнего не слишком полагайся. Корявый он, понимаешь? С подтекстом, говоря по-вашему.

- Мы так не говорим, но все равно спасибо. Буду приглядывать.

- Тогда бывай. Даст Бог, еще увидимся, - Павел Матвеевич пожал родную ладонь, скупо кивнул и вышел. Уже под дождем, с облегчением подставил лицо небесным прохладным струям.

А даст ли Бог свидиться? Должен ли ТОТ, что живет за тучами и облаками, вообще что-нибудь двум отбегавшим свое взрослым людям?.. Хлещущая вода заставила зажмуриться, мотнув головой, полковник полез за платком.