К счастью, мы - я и пилот другого "Ньюпора" - остались с нашей проблемой наедине. Пилоты "Альбатросов", очевидно, посчитали дело завершённым и удалились. Возможно, они так и не узнали про катастрофу, постигшую их желанную жертву. Остальные машины противника продолжали прежние атаки либо ретировались далеко за Мозель. Я быстро осмотрел небосвод, прежде чем уделить внимание той ужасной ситуации, в которой теперь оказался мой протеже. "Воистину, если он выберется из этой передряги живым", - подумал я, - "то, несомненно, переживёт всю войну!"

"Парень, который способен пилотировать машину без обшивки, как тот приятель, - безусловно, мастер своего дела", - решил я и - будь что будет поспешил догнать своего шатающегося компаньона, который ковылял к линии фронта, словно пьяный. Но как бы там ни было, он всё же приближался к ней. Я подобрался на дистанцию в двадцать футов и с интересом заглянул в кабину.

Это снова был Джимми Мейсснер, улыбавшийся мне добродушной усмешкой и беззаботно махавший рукой! Джимми Мейсснер собственной персоной! Ничего удивительного в том, что он мог лететь на аппарате без обшивки. С тем опытом, что ему довелось приобрести, он скоро сможет летать и без крыльев. Уже во второй раз с ним приключалась практически та же передряга, и в обоих случаях я спасал его от атак противника.

В течение всего возвращения я держался поближе к Джимми. В конце концов, он "посыпался" на наш аэродром с небольшим крушением в финале, а после аварии, шатаясь, подошёл ко мне жизнерадостный и весёлый как всегда.

"Спасибо, старина, за то, что снял тех бошей с моего хвоста, - сказал Джимми, стараясь быть серьёзным, - а мне начинает нравится возвращаться домой на самолёте без крыльев."

И тут из ангара к моему самолёту выбежал Дуг Кэмпбелл.

- Рик! Кто тот бедняга, у которого сорвало с крыльев обшивку и он рухнул сразу за Понт-а-Мусоном? Я видел как он падал.

- Дуг! - ответил я серьёзно. - Некоторых людей просто невозможно убить.

- Но я уже указал в рапорте, что он разбился! - резко возразил Дуг. - Мы с Тейлором были в шоу, когда ты его оставил. И видели, как ты удрал домой. А ещё мы оба видели "Ньюпор", который остался без крыла на выходе из пике. Кто это был?

Не говоря ни слова, я меланхолично указал на Джимми. А затем указал на остатки его машины в центре поля.

"Джимми Мейсснер! - сказал я, выбираясь из аэроплана, - из-за тебя сегодня мне удалось снять двух гансов, и я благодарен тебе за это, но тебе следует прекратить выкидывать такие фортели. Они начинают действовать мне на нервы".

"Это действительно был ты, Джимми? - поинтересовался Кэмпбелл, подойдя к сконфуженному Мейсснеру и обняв его, - Ведь это второй раз, когда ты выбираешься из такой передряги".

"Сынок, тебя никогда не собьют в воздушном бою, - вмешался Торн Тейлор (Thorn Taylor), также пристально смотревший на удачливого пилота изумлённым взглядом. - Погоди, вот ещё во Флэтбуше (Flatbush) прознают о твоём новом фокусе!"

Джимми Мейсснер был родом из района Бруклина, известного как Флэтбуш.

Пока мы поздравляли Джимми с тем, что он во второй раз чудесным образом избежал гибели на разрушенной машине, позади нас на аэродром приземлился Джон Митчелл из 95-й эскадрильи. Он поведал нам об ещё одном приключении того дня.

Восточнее возвращавшихся британских бомбардировщиков он заметил двухместную машину противника и два истребителя прикрытия. Вся его группа "нырнула" в атаку, и на высоте всего 3000 футов завязался скоротечный бой. Один за другим самолёты из группы Митчелла пикировали на двухместник, выпуская в него по пулемётной очереди. После одного из заходов вражеский самолёт вспыхнул и разрушился.

Затем они занялись преследованием двух самолётов прикрытия, и Митчелл гнался за одним из них в северном направлении так долго, что очутился у Виньёля (Vigneulles), расположенного на половине расстояния от линии фронта до Меца. Здесь удиравший ганс, видимо, посчитал, что он не ровня американцу, рискнувшему следовать за ним так далеко вглубь чужой территории, и резко снизился, пытаясь посадить машину на большом открытом поле прямо за городом. Митчелл следовал за ним во время снижения и постоянно вёл огонь, пока немец пытался приземлиться. Возможно, от испуга бош просчитался в оценке расстояния, и в результате его машина влетела аккурат в ограду и, прежде, чем разбиться вдребезги, дважды перекувыркнулась.

Митчелл не имел ни малейшего представления о том, чем это происшествие окончилось для пилота, но до тех пор, пока обломки находилсь в его поле зрения, он не заметил, чтобы кто-нибудь попытался выбраться из них.

Для 94-й и 95-й эскадрильи то был славный день. Мы сбили четыре аэроплана противника, не потеряв при этом ни одной из своих машин. В том бою мы лишились одного аппарата в результате лётного происшествия, но связано с ним было столько забавных инцидентов, что никто из нас не воспринял его всерьёз. А случилось вот что.

Лейтенант Кесгрейн из Детройта, штат Мичиган (Casgrain, of Detroit, Michigan) был эдаким комедиантом 95-й эскадрильи. Лейтенант Митчелл взял его с собой в ту экспедицию; кроме того, для Кесгрейна это был первый вылет к линии фронта. Он держался в строю и доблестно принял участие в атаке на двухместник, которая закончилась тем, что машина противника разрушилась в воздухе.

Однако при выходе из пике Кесгрейн допустил ту же ошибку, что и многие из нас, когда слишком резко "выдергивали" "Ньюпор". Подобно Мейсснеру, он лишился полотнища.

Не подозревая о том, что правильные манипуляции позволят ему добраться до дома и в таком состоянии, Кесгрейн незамедлительно опустил нос машины и начал долгое планирование к земле. Вероятно, он посчитал, что находится на значительно меньшем удалении от базы, чем это было на самом деле. Как рассказал нам позже артиллерийский наблюдатель, видевший посадку Кесгрейна, пилот плавно проплыл половину расстояния через нейтральную территорию, которая в том месте была шириной с милю, выбрал ровную площадку и приземлился непринуждённо, как орёл.

Он невозмутимо выбрался из самолёта - карта в руке - и стал спокойно изучать её, словно говоря своим видом: "Ну, вот и я! А где же это я?"

В этот момент несколько ружейных пуль подбросили грязь у его пяток. Он бросил карту и отпрыгнул к каким-то деревьям поблизости. По завершении этой короткой рекогносцировки, его заметили выходящим из зарослей и направляющимся в сторону немецких окопов с поднятыми руками.

Бедный старина Кесгрейн после грубого возвращения в реальность, очевидно, посчитал, что он находится едва ли не в немецком тылу. Вообще то, он мог бы пойти и в другом направлении и пройти к нашим позициям, знай он о том, что находился на нейтральной полосе.

Офицеры 95-й эскадрильи не устают повторять эту историю и сегодня. Спустя несколько дней после прекращения военных действий они к своему великому удовлетворению узнали от освобождённых пленников, что к их звёздному комику хорошо относились в немецких местах заключения, где он был юмористом лагеря. Спустя две недели после пленения он был уличён в накоплении съестных припасов на тот случай, если ему предоставится возможность бежать. За этот проступок его выслали в отдалённый северный лагерь в Пруссии незадого до того, как было подписано перемирие.

Американские артиллеристы, оказавшиеся свидетелями приземления Кесгрейна на нейтральной полосе, решили применить 75-й калибр по аэроплану, как только обнаружили, что авиатор бросил его. Он оказался несколько ближе к немецким позициям, чем к нашим. Весь остаток дня они лупили по самолёту и не добились ни единого попадания. Походило на то, что новички в батарее тренировались в определении расстояния, так как они выпустили немало снарядов, не повредив машины. Вероятно, этой уникальной батарее не довелось достаточно попрактиковаться прежде, чем она покинула Соединённые Штаты.

Тем же вечером весельчаки боши выбрались из траншеи и захватили маленькую машину. На следующее утро американские артиллеристы увидели верхнее крыло "Ньюпора" установленным вертикально перед немецким окопом. Кокарда на крыле с яркими красным и синим кругам вокруг белого центра походила на мишень, которая была повёрнута к американцам словно говоря: "Вот! Цель здесь! Попробуйте ещё разок!"