Наконец-то Кара приступил к своей новой должности начал выполнять обязанности конюха при райкомовской конюшне. Материально это была менее выгодная работа, чем в столовой, но Кара был доволен тем, что наконец избавился от каждодневных унизительных окриков и попреков.

- Честное слово, Сары, я прямо-таки счастлив, - делился он с братом радостью, вернувшись с работы в первый день. - Теперь мне не надо выслуживаться перед посетителями, гнуть спину перед всякими невеждами, которые мнят себя большими начальниками. И конь у Демирова что надо. Я прямо-таки влюблен в него. Мне кажется, лучшего жеребца я не видел на свете, - статный, резвый, выносливый. Конь - это не кухонная печь, на которой варится бозбаш. Смотреть за конем - это настоящее мужское дело. Спасибо тебе, Сары, за помощь.

- Очень кстати, что ты заглянул к нам, - перебил его Сары. - Я только-что хотел идти искать тебя. Демиров просил сказать, чтобы ты приготовил коня к дальней дороге на завтра - с вечера дай ему побольше овса, пусть наберется сил. Утром пораньше почистишь, оседлаешь и подашь его к девяти часам к дому секретаря. Ясно?

- Ясно, Сары. Все исполню, как ты говоришь.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Туман сделался реже. Поднявшийся час назад ветер гнал его вниз по долине, рассеивал, и вот наконец выглянуло солнце. Демиров увидел впереди гору, на вершине которой лежал снег, Ему захотелось подняться на нее, и он направил коня вверх по довольно крутому склону. Спустя четверть часа Тайр достиг края снеговой шапки. Спешился. Огляделся. Отсюда вся окрестность была видна как на ладони. На склонах соседней горы с плоской верхушкой паслись стада коров и овец. Хорошо заметны были остроконечные палатки, шатры с плоским верхом, круглобокие юрты. Дымили костры. Порыв ветра донес до него звуки пастушьей свирели. Таир, держа коня в поводу, пошел в сторону становища. Начался подъем, и он снова сел в седло. В стороне пасся небольшой табун лошадей. Когда он подъехал совсем близко, от табуна отделился белый жеребец и, угрожающе ржа, кинулся к его коню. Обе лошади взвились на дыбы, Таир с трудом удержался в седле. К нему подбежал бородатый старик в бурке, отогнал криком обезумевшего жеребца, затем спросил:

- Кого надо? Кто такой? - Узнал секретаря райкома, удивленно воскликнул: Это вы, товарищ райком?!.. Какими судьбами?! А я думаю, что за джигит пожаловал к нам?

Демиров тоже узнал старика, протянул ему руку.

- Добрый день, Мюршюд-оглу. Выходит, я попал в твое царство?

Старик двумя руками пожал руку Демирова.

- Получается - так, товарищ райком. Добро пожаловать в наши края! Пусть будут наши горы даром тебе, как говорят у нас!

- Спасибо за щедрый подарок, Мюршюд-оглу, - улыбнулся Демиров. - Как вы тут живете?

- Неплохо. А как вы? Что хорошего у вас, товарищ райком? Как хлеба внизу? Говорят, нынешний год урожайный везде.

- Хлеба уродились, Мюршюд-оглу. В этом году зерна соберем порядком.

- Ну, слава аллаху!... - сказал старик. - Это добрая весть. Спасибо за нее. Ты давно выехал из города? Сколько дней путешествуешь, товарищ райком? Конечно, извини за любопытство.

- Третий день в дороге.

- А где ночевал?

- Где ночь заставала, - уклончиво ответил Демиров и снова улыбнулся. - Вот сегодня добрался до ваших гор. Красиво у вас! Старик недовольно покачал головой:

- Одному нельзя в горах. Одному опасно, товарищ райком. Горы - это горы.

- Ничего, как видишь, жив-здоров, волки не съели, - пошутил Демиров.

- Пошли в наш пастуший дом, прошу! Еще раз добро пожаловать. Пошли, пошли, - приглашал Мюршюд-оглу.

Демиров спешился, и они зашагали рядышком к становищу. Глядя на одежду гостя, старик спросил:

- Не холодно, товарищ райком?

- У вас здесь прохладно, - ответил Демиров. - Даже не скажешь, что сейчас лето. На вершинах снег, как зимой. Странное ощущение испытываешь: кажется, поставь лестницу - и можно взобраться на небо, вот оно, рядом, рукой достанешь. Всего три дня я добирался к вам, а у меня такое чувство, будто я в пути много месяцев, будто попал в какой-то другой мир - волшебный.

Старик прищурился, добро улыбнулся:

- Значит, нравится тебе у нас, товарищ райком?

- Очень, Мюршюд-оглу, очень! Нравится - даже не то слово. В сказочном краю живете.

- Честное слово, товарищ райком, - сказал старик, - вся моя жизнь прошла, можно сказать, вот в этих горах, и они мне не надоели. Наверное, они и вправду волшебные. - Помолчав, он добавил: - А к холоду мы привыкли с детства. Лукаво усмехнулся: - Мы - к нему, он - к нам. Живем в мире, холод нам вреда не причиняет.

- Как идут дела, Мюршюд-оглу? Как скот? Достаточно ли корма? поинтересовался Демиров. - Сочная ли трава в этом году? Чем могу быть вам, скотоводам, полезен?

- На траву в этом году не жалуемся, товарищ райком. Зимой было много снега. С солью у нас плохо, скот остался без соли.

- Вот как? Это почему же?

- Так получилось. Подвел нас этот жулик Нейматуллаев. Пообещал к первому августа отпустить соли для скота. Я послал быков в райцентр. А он соли не дал, говорит: нету, приезжайте через неделю. Завернул быков назад. Целую неделю быки были в дороге - и зря. Теперь, едва быки вернулись, их надо опять отправлять в путь. А вдруг Нейматуллаев снова не даст соли? Ну и кооператив у нас, будь он неладен!

- Соль у вас будет, - сказал помрачневший Демиров. - Посылай быков в город. А с Нейматуллаева мы в ближайшее время шкуру спустим. Недолго ему осталось ходить в начальниках. Что еще у вас, Мюршюд-оглу? В чем трудности?

- Да вот, пожалуй, все. Совался было сюда Зюльмат со своими людьми. Но мы дали ему отпор. - Мюршюд-оглу горделиво разгладил усы. - Скажу тебе откровенно, сынок, я видел здесь всяких людей. Некогда в горах скрывался Гачаг Наби, я знал его лично. Но он не делал того, что делает этот пес Зюльмат. Гачаг Наби был другом бедных людей.

- Наби был народным героем. Разве можно равнять его с Зюльматом. Зюльмат грабитель, бандит! Наби был за народ, был его голосом и совестью, а Зюльмат продажная шкура, у него за кордоном есть хозяева, которые купили его, которым он служит.

- Ясно, Зюльмат - наемный бандит, - согласился Мюршюд-оглу - иначе быть не может. Некогда мы дрались здесь с солдатами Николая, но ведь Николай был душителем народа, нашим кровным врагом. А против кого идет банда Зюльмата? Против народа, против власти народа. И ведь многие в его банде вовсе не кулаки. Как они попали в его банду?.. Не понимаю. Видно, запугали их, оговорив советскую власть.

Демиров, решив переменить разговор, спросил:

- Скот не болеет?

- Все хорошо, слава аллаху!

- Как молодняк?

- Травы было много в этом году. Молодняк у нас крепкий, вполне подготовлен к зиме, перенесет.

Они остановились у большой скалы. Старик, протянув руку, показал:

- Вон там, внизу, видишь, - это личный скот колхозников, а в той стороне, справа, стада колхоза "Кероглу", налево - колхоза "Ленин", чуть дальше колхоза "Апрель", а здесь мы - "Бакинский рабочий".

Они снова пошли не спеша.

- Конь, я вижу, у тебя замечательный, - похвалил Мюршюд-оглу, - однако все-таки напрасно ты, товарищ райком, выехал в горы один. Ведь ты - глава большого района, в твоем подчинении столько людей!... Надо было взять кого-нибудь с собой...

- Каждый занят своим делом, Мюршюд-оглу.

- Прежде, при царе, когда пристав или уездный начальник выезжали куда-нибудь, их сопровождал весь уезд. А ты бродишь по горам один, как те ученые люди, что интересуются всякими камнями. Твое ли это дело? Не дай аллах, что-нибудь случится с тобой, - тогда мы, жители гор, будем опозорены, нам придется снять папахи и повязать головы женскими платками. А ведь и нас тоже немного знают в Баку. - Мюршюд-оглу, откинув край бурки, любовно посмотрел на свой орден, который постоянно носил на груди. - Если с тобой что случится, с каким лицом я приеду на съезд в Баку? Что скажут люди обо мне? Не уберег секретаря партии!... Я был прямо-таки потрясен, когда узнал, что с Замановым приключилась беда. Я хорошо знаю Ярмамеда и весь его род. После этого случая его тесть Чиловхан-киши приезжал ко мне, рассказал все. Это люди не из тех, кто может поднять руку на гостя. Я ручаюсь за них. У нас такой закон: если ко мне в дом придет убийца моего сына, я не трону его, в моем доме - он мой гость. В убийстве Заманова замешан кто-то посторонний, чья-то подлая, грязная рука нанесла этот удар. Словом, как видишь, сейчас в горах небезопасно, поэтому ты, товарищ Демиров, не обижайся на меня, но одного я тебя в дорогу не отпущу. Не отпущу - пусть хоть небо на землю упадет!