- Добро пожаловать, дочь моя Сачлы! - сказал председатель благостным тоном. -Добро пожаловать в наш дикий горный район! Добро пожаловать в наше скромное жилище!
Девушка покраснела. Ей было неприятно, что председатель исполкома назвал ее "Сачлы". Солидный человек!.. Ему-то не подобало бы повторять это прозвище. Ведь у нее настоящее имя есть - Рухсара. Но почему-то все - и телефонист Тель-Аскер, и зеленоглазая Гюлейша, и толстуха Ханум Баладжаева, и посетители больницы - упорно называют ее "Сачлы"... А теперь и сам председатель тоже!..
С трудом переводя дыхание, девушка шагнула в комнату, поискала глазами, куда бы положить чемоданчик.
- Поставьте сюда, Сачлы-ханум, если это вам удобно, - Субханвердизаде показал на стоявший у изголовья столик.
Перед кроватью был разостлан небольшой коврик, в углу комнаты стоял простой шкаф с одеждой. Над кроватью висел длинный узкий пестрый ковер, а на нем отливали синеватым блеском перекрещенные винтовка и маузер с деревянной кобурой-рукоятью. На случай же всякой неожиданности Субханвердизаде никогда не расставался с наганом: днем носил на поясе под гимнастеркой, на ночь прятал под подушку, предварительно проверив, осмотрев патроны, курок... Когда же председатель отправлялся в командировку в горы, то прицеплял наган к поясу поверх рубахи да еще перекидывал через плечо на ремешке маузер.
Заметив, что Рухсара сразу же обратила внимание на винтовку и маузер, он, облокотись на подушку, сказал благодушно:
- Видите?.. Какое грозное оружие? Если вам, медицинским работникам, для всяких операций требуются блестящие ланцеты, пинцеты, ножи, ножницы, иглы, то нам для кое-каких операций нужны пока что винтовки и револьверы! Обрадовавшись, что Рухсара заинтересованно его слушала, Субханверди-заде пылко продолжал: - С этой винтовкой я много раз поднимался на снеговые вершины и разил меткими пулями врагов! А из этого маузера я скосил столько негодяев, что и не пересчитать!.. Все это нужно было выполнить, чтобы вы, молодые, прекрасные, наслаждались спокойствием. Ха! Бандиты отрезали шелковистые косы таким, как ты, девушкам, которые отказались от чадры, носили коротенькие, до колен, юбки, учились в школах и техникумах! Но мы, солдаты революции, обезвредили этих двуногих шакалов. Да-а-а... Конечно, кое-кто из злодеев еще уцелел, скрывается в густых лесах, прячется в горах и долах. Но им тоже не убежать от нашей карающей руки.
Рухсара молчала.
- Не раз, не два мне говорили друзья: "Довольно тебе, Гашем, скитаться в горах и лесах, рискуя каждый миг жизнью! Перебирайся в Баку, ты не хуже, а лучше нас, стань во главе наркомата..." - заливался на все лады Суб.ханвердизаде. - А я непреклонно отвечал: "Нет, нет и нет! Большевик должен стремиться на самый трудный, самый опасный участок жизни, чтобы бороться, строить, созидать..." Ха! Когда я приехал сюда, Сачлы-ханум, то тут буквально ничего не было. Жалкий поселок. И весь этот город я воздвиг своими руками! Широким взмахом руки он показал за окно, на лежавший в ночи притихший город. Баню построил, провел и сюда и в аулы радио и телефон. В фундамент гостиницы, ну той, у базара, сам заложил первый камень. Дивные леса пропадали, гибли, - я сохранил их и сберег, да еще насадил на сотнях гектаров тысячи новых саженцев... И в этих тенистых рощах теперь ты можешь гулять, веселиться, водить хороводы с подругами, Сачлы-ханум! Я организую поиски в горах золота и серебра. Я нашел целебные источники и создам здесь курорт, даже не республиканского, а мирового значения. Я открыл в аулах школы, детские сады, ясли, библиотеки! - воскликнул Субханвердизаде. - Теперь очередь за развертыванием медицинских учреждений. Мы обязаны наладить в районе образцовую медицинскую помощь трудящимся кадрам. И вы, Сачлы-ханум, правильно поступили, что не убоялись трудностей и приехали в наш далекий район. Вам выпала завидная доля быть нашим медицинским кадром! - самозабвенно говорил председатель, он вообще любил слова "кадр", "кадры" и употреблял их к месту и не к месту.
Под его пристальным жарким взглядом Рухсара смущалась, влажное лицо ее блестело, как усыпанная росою свежая пунцовая роза...
- Так вот, я распорядился проложить в горах отличные дороги. Установится ясная погода, я посажу вас, Сачлы-ханум, и доктора Баладжаева в свою машину, и мы покатим в горы... Там вы залюбуетесь серебристыми реками, падающими с кручи громоподобными водопадами, синим сиянием ледников. Но винтовку я с собою возьму, дабы охранять вас от всяких бед!.. - рассмеялся Гашем. - А заметим в лесу козочку, вот такую же ловкую, упитанную, как вы, хе-хе, так и подстрелим ее мигом! Баллах, да вы стрелять-то умеете? Научу, я вас, ханум, всему научу!..
- Доктор сказал, что вам нужно поставить банки...
Увидев, что обольстить девушку красноречием не удалось, хитрец сразу же придал лицу своему жалобное выражение и закряхтел:
- Да, да, ханум, спина так и разламывается! Пожалуйста, не поленитесь, своими ручками поставьте-ка мне банки. Разлеживаться ведь мне нельзя - работа ждет, я, ханум, буквально горю на работе!..
И лег ничком, уткнувшись носом в подушку, не забыв при этом протяжно застонать.
Рухсара с трудом подавила в себе брезгливость, заставила себя поверить, что перед нею больной, который нуждается в ее помощи... Через минуту волосатая спина Субханвердизаде покрылась банками. Натянув на его плечи одеяло, Рухсара отошла от кровати.
Гашем услышал ее легкие шаги и сказал:
- Присядьте, Сачлы-ханум... Нравится ли вам наш город? Конечно, с Баку не сравнишь, но и в нем есть своя прелесть. А как с комнатой? Удобно устроились?.. Для медицинских кадров мы должны создать наилучшие бытовые условия. Чтобы вы чувствовали себя, как в родном доме! Смотрите, если доктор Баладжаев не заботится, то идите сразу же, днем или ночью, ко мне!
Девушка упорно молчала.
- А нравятся вам наши зеленошумные леса? Наши горы со снежными келагаями (Келагай - головной платок - ред.) на главе? - продолжал ласково, будто не замечая ее молчания, Субханвердизаде.
Перед Рухсарой возникли пленившие ее сердце высокие горы с уходящими в небо белопенными вершинами, и отвесные, полные мрака и прохлады ущелья, и парящие над бездной ширококрылые орлы.
- Наш Азербайджан так прекрасен! - вздохнула она.
Гашем оживился, воскликнул с жаром:
- Да, да, вы правы Сачлы-ханум, наша родина дивно красива! Едва я стану на ноги, окрепну, как мы поедем на охоту в горы. Но, конечно, в таком костюме, сестрица, ехать верхом на лихом скакуне неудобно... Мы справим вам синие шелковые шаровары, высокие красные сапожки. Мы нарядим и украсим вас, Дочь Азербайджана!.. И мы, сестрица, станем охотиться в теснинах на горных туров, на косуль, серн, джейранчиков... И разведем костер у хрустального родника. Шашлык зажарим. Да, да, нанижем сочные куски шашлыка на шампуры, накроем суфру и разольем по бокалам густое, алое, как кровь, семилетнее вино! Поднимем бокалы к солнцу, провозгласив тост в вашу честь, драгоценная Сачлы-ханум! Не так ли?.. А если пить вино еще не научились, то мы все равно заставим выпить, хе-хе, зажмем вам носик и насильно вольем в ваше соловьиное горлышко. Ну, так, как вы даете детям горькое противное лекарство!
Рухсару колотило от стыда, от унижения, но банки снимать было еще рано, значит, уйти нельзя.
- А вы знаете мое имя, Сачлы-ханум Алиева? - ворковал Субханвердизаде. Гашем! Голя... (Голя - Коля - ред.) Голя Субханвердизаде. Я никогда не бываю официальным, замкнутым. С молодыми кадрами я проще простого. Не так ли? И надеюсь, что вы, ханум, тоже станете относиться ко мне, к Голе, просто, без церемоний, по-родственному. Что?..
- Доктор Баладжаев велел мне поставить вам банки на спину и на грудь, сказала Рухсара ледяным тоном,
Субханвердизаде, едва она сняла банки, молниеносно повернулся, лег на спину поудобнее, - руками теперь можно действовать...
- Я искренне, всем сердцем уважаю освобожденных женщин Востока! - без передышки начал он очередное излияние, втихомолку играя шелковистыми, падающими на его плечи косами склонившейся, поглощенной делом Рухсары. - Когда я приезжаю в командировку в Баку, то обязательно иду в театр на "Севиль"... Да, я в восторге от этого замечательного спектакля, но все же, Сачлы-ханум, не могу согласиться с высмеиванием Балаша. Действительно, женщины Востока: - это женщины Востока, но ведь и мы, грешные, тоже - мужчины Востока! Хе-хе!.. Гашем остался довольным своим остроумием и раскатисто засмеялся. - Разве мы имеем право забывать, что мужчина - покровитель, глава и сень семейного гнезда? Разве коммунизм отрицает семью, дом? Нет, нет и еще раз нет!.. Значит, женщина обязана беречь своего покровителя, ухаживать за ним, лелеять и нежить.