В ночь на 14 февраля замкнулось кольцо окружения Бреслау. Противник, перебросив в этот район свежие силы, предпринял ряд контратак, пытаясь соединиться с окруженными войсками. Полки, отбив натиск крупных сил пехоты и танков, после короткой, но мощной артподготовки форсировали реку Лос. Расширяя плацдарм, они к исходу дня 16 февраля заняли девять населенных пунктов.

Особенно тяжелые, но успешные наступательные бои дивизия вела с 19 по 26 февраля. Она штурмом овладела крупными населенными пунктами Михельсдорф и Рогау-Розенау.

Когда 223-й гвардейский полк подошел к северной окраине Рогау-Розенау, из его домов противник вел сильный ружейно-пулеметный и минометный огонь. Он пытался остановить паше продвижение. В это время, поддерживая пехоту огнем, седьмая батарея артполка под командованием гвардии лейтенанта Боевца пробилась на северную окраину села. Расчеты, развернув орудия, начали расстреливать огневые точки противника. Пехота, воодушевленная артиллеристами, их мощным огнем и поддержкой, штурмом брала дома и улицы села, очищая их от гитлеровцев. Вскоре части соединения, заняв выгодные в тактическом отношении рубежи, закрепились на них. Начинались упорные бои по отражению контратак противника.

В ночь на 4 марта мы сдали свою полосу обороны 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии и, совершив марш в ночь на 6 марта, сменили части 95-й гвардейской дивизии на рубеже Яуэр, Розен, Гучдорф, Штригау, Люччен.

Противник сосредоточил крупные силы пехоты и танков против оборонявшихся подразделений непосредственно в городе Штригау. В 5 часов 9 марта он внезапно атаковал первый батальон 228-го гвардейского полка, прорвал передний край обороны и, развивая наступление, овладел населенным пунктом Штрейт, близлежащими высотами, соединился со своими частями, наступавшими восточнее Штригау. Так неожиданно замкнулось кольцо окружения нескольких наших подразделений.

На двухкилометровом участке недалеко от Штригау оборонялись восьмая и девятая батареи третьего дивизиона артполка. Все орудия находились на прямой наводке и прикрывались только ружейно-автоматным огнем расчетов. Враг же бросил на них довольно крупные силы. Три их атаки были успешно отбиты. Но гитлеровцы продолжали рваться вперед. Пользуясь тем, что фланги наших подразделений оказались открытыми, они обошли батареи с обеих сторон и окружили их. Завязался ближний бой. В ходе его, героически сражаясь с врагом, был сражен пулей командир восьмой батареи гвардии лейтенант Герасимов. Погибло несколько бойцов и младших командиров. Были разбиты две пушки. Но гвардейцы не пали духом, сумели последними усилиями разорвать кольцо окружения и выйти к своим.

В это же время противник пытался атаковать подразделения 225-го гвардейского полка в районе города Яуэр. Но организованным огнем пехоты и артиллеристов первого дивизиона артполка он был отброшен. Отбиты были и атаки врага на деревню Кольхеэ, где оборонялись две батареи третьего дивизиона и его штаб.

Второй батальон 228-го гвардейского полка и спецподразделения дивизии, как я уже говорил, оказались окруженными в городе Штригау. Все попытки других частей помочь им кончались неудачей. В бой была введена 14-я гвардейская дивизия. Но и ее продвижение к городу было сдержано противником.

К исходу 11 марта положение еще более осложнилось. Гитлеровцы, предпринимая атаку за атакой, сжали кольцо окружения до критических пределов. Учитывая это, генерал-майор А. Г. Мотов в ночь на 12 марта отдал приказ подразделениям выходить из окружения самостоятельно.

Вместе с инструктором политотдела по организационно-партийной работе майором Шрамко и помощником начальника политотдела по комсомольской работе гвардии капитаном Зыряновым все эти дни мы находились в Штригау. Получив приказ выходить из окружения, мы вместе с командиром батальона гвардии капитаном Б. С. Кучумовым собрали командиров подразделений, коммунистов и комсомольцев, разъяснили им обстановку. Были сформированы две штурмовые группы для прорыва обороны противника в городе. Одну возглавил Кучумов, другую я.

В 2 часа ночи 12 марта штурмовые группы внезапно атаковали противника в заранее намеченных пунктах. Удалось прорвать оборону в городе и вырваться из него. Ведя непрерывный огонь оставшимися боеприпасами, мы потеснили врага на его переднем крае внешней обороны и еще затемно вышли в район расположения своих частей.

В штабе дивизии я сразу же встретился с начальником штаба гвардии полковником Николаем Андреевичем Поповым.

- Думал - конец, не увижу тебя больше, - сказал он, радостно обнимая меня. - Слишком плотно зажали вас фашисты. Атаки наших войск успеха не имели.

С Николаем Андреевичем мы крепко дружили. Он был человеком скромным, чутким, тактичным. В его поведении и делах не было ни громкой, бьющей на эффект, фразы, ни рисовки. У него все было естественно, просто. Некоторым, правда, казалось, что уж очень он медлителен. Но это только казалось. На деле он умел организовать четкую работу офицеров штаба дивизии и штабов полков, требовательно относился к ним и заслуженно пользовался у них и у всего личного состава дивизии уважением и авторитетом. В конце марта 1945 года мы с ним расстались. Он был отозван в Москву и получил новое назначение. Начальником штаба дивизии был назначен гвардии полковник И. К. Строганов, ранее работавший начальником оперативного отдела корпуса.

До 7 апреля наша дивизия занимала и удерживала оборону под Штригау. Фашисты не раз пытались прорвать ее и соединиться со своей группировкой, окруженной и зажатой со всех сторон в Бреслау. Но воины успешно отражали все вражеские атаки, планомерно уничтожая живую силу и технику гитлеровцев.

В ночь на 7 апреля мы сдали полосу обороны 285-й стрелковой дивизии и в составе 5-й гвардейской армии, совершив 180-километровый марш, сосредоточились в лесах северо-восточнее города Мускау. Началась подготовка к Берлинской наступательной операции. Дивизия получила пополнение. Были укомплектованы стрелковые роты, артиллерийские батареи, спецподразделения. Развернулась усиленная боевая и политическая подготовка.

Политотдел произвел некоторую перестановку коммунистов и комсомольцев, укомплектовал ротные и батарейные партийные и комсомольские организации. Были назначены Парторги и комсорги рот и батарей.

В эти дни в дивизию прибыл новый командир - генерал-майор З. Т. Трофимов. Он пригласил к себе всех заместителей и меня. Трофимов внимательно и терпеливо выслушал каждого, не прерывал, не поправлял. Лишь иногда просил уточнить тот или иной факт. И только когда доклады закончились, заговорил сам. Слушая его, я не мог не отметить мысленно, что обстановку генерал знает довольно хорошо - наверняка изучил ее предварительно, а наши сообщения лишь расширили его знания.

- Задача нашей 5-й гвардейской армии остается прежней, - сказал он, поочередно оглядывая собравшихся. - Будем развивать наступление, чтобы в кратчайший срок выйти к Эльбе и соединиться с войсками союзников. Этим самым мы обеспечим условия для успешных действий главной группировки войск фронта, наступающей непосредственно на Берлин.

Задача сложная и почетная. Маршал Конев требует быстрее ликвидировать шпрембергский узел сопротивления, не допустить прорыва противника в тыл фронта с юга, разгромить его в районе Вейсвассера и в лесном массиве Мускуэр. Наша дивизия вот-вот вступит в бой. Не теряя времени, разъясните бойцам и командирам значение предстоящих боев, постарайтесь поднять у них наступательный дух, непреклонную решимость уничтожить врага в его логове...

Когда совещание закончилось, генерал попросил меня задержаться.

- Вот какое дело, - с явной обеспокоенностью сказал он. - Кажется мне, что кое-кто в предчувствии скорой победы как-то расслабился, явно считает, что дело сделано. Или может я ошибаюсь?

- Нет, не ошибаетесь. Такие настроения есть у отдельных бойцов. Да и у командиров - тоже. Именно поэтому на партийных и комсомольских собраниях, в беседах, на семинарах мы нацеливаем людей на повышение бдительности, предупреждаем, что бои предстоят еще тяжелые - враг будет драться за каждый дом, за каждый метр земли...