Всего два года отделяют "Амалию" от "Тома Джонса", а между тем как далеки оба эти произведения по своему идейному содержанию! В "Амалин" нет даже следа свежести, жизнерадостности "Тома Джонса". Юмор Фильдинга становится желчным. Оптимизм сменяется пессимизмом.
Если в двух предыдущих романах Фильдинг исходил из доверия к неиспорченной человеческой природе, верил в то, что человеческая доброта одержит верх над всеми соблазнами жизни, то в "Амалии" этого доверия автора к человеку уже нет. Герой романа, неукротимый капитан Бутс, является как бы новым вариантом недавнего образа Тома Джонса. Как и последний, он любит свою жену, но на каждом шагу ей изменяет. Однако Фильдинг уже не прощает своему герою его бесчисленных проступков, как он прощал Тому. С каждым шагом Бутс падает все ниже и ниже, он проигрывает последние деньги и попадает в долговую тюрьму.
Причину несчастий Бутса Фильдинг видит в том, что он слишком послушен порывам своей "натуры", что он не хочет и не умеет подчиняться никаким высшим морально-религиозным принципам. Фильдинг приходит к выводу о необходимости для человека религиозной узды. И он заставляет своего вольнодумного героя испытать в конце романа религиозное "обращение". За этой моральной развязкой романа следует развязка материальная - известие о полученном Амалией большом наследстве. Нетрудно заметить, что благополучный финал этого романа Фильдинга имеет, в отличие от таких же финалов "Джозефа Эндруса" и "Тома Джонса", отчетливо филистерский характер.
Весь роман "Амалия" в целом отличается большой внутренней противоречивостью. Если во вводных главах Фильдинг дает широко задуманную сатиру на современную Англию со всеми особенностями ее государственной системы, с живо написанными реалистическими картинами английского суда и тюрьмы, то в дальнейшем все подобные картины в романе исчезают и на первое место выдвигается сентиментальное изображение домашнего мирка супругов Бутс. Подобно Ричардсону, Фильдинг ограничивается изображением одного дома и переполняет свое повествование показом бесчисленных мелочей семейного быта.
Здоровый юмор изменяет Фильдингу. На страницах его романа проливается множество слез. "Амалия" - сентиментальный роман с некоторой религиозной окраской. Спору нет, есть в романе безусловно удачные главы. Так, очень удался Фильдингу характер Амалии - верной супруги, прощающей мужу все его слабости. Теккерей считал образ Амалии самым обаятельным женским образом, какой был когда-либо создан в английской литературе. Действительно, образ Амалии богаче содержанием и трогательнее, чем образ Софьи Вестерн. Недаром этот образ вдохновил Теккерея на создание в его "Ярмарке тщеславия" одноименного образа Амалии Седли, по мужу Осборн, этой безумно любящей жены и матери, которой ее легкомысленный муж, капитан Осборн, приносил не меньше огорчений, чем капитан Бутс своей Амалии в романе Фильдинга.
Творческий кризис Фильдинга как писателя-реалиста отразился также я на его эстетике. Если в "Томе Джонсе" Фильдинг провозглашал себя учеником и последователем Аристофана и Рабле, то в последних своих статьях, напечатанных в "Ковент-гарденском журнале", он отрекается от этих былых властителей своих дум. Одновременно с этим он изменяет отношение к Ричардсону, который был ему прежде столь чужд по духу и которого он именует теперь "остроумным автором "Клариссы", пытаясь, подобно ему, подчинить веселье и шутку поучению, дидактике.
Последними произведениями Фильдинга были публицистические трактаты, журнальные статьи и памфлеты. Некоторые из них представляют несомненный интерес, как "Письмо из Бедлама", ставящее вопрос об уничтожении денег, как средства ликвидации "наших политических зол, которые все умножаются и усугубляются", или как сатирический "Современный словарь", выдержанный в мрачных, пессимистических тонах и явно навеянный страницами о тайном значении слов из "Путешествий Гулливера" (часть III, глава 6). Если у Свифта "чума" означает постоянную армию, "ночной горшок" - комитет вельмож, "мышеловка" - государственную службу, "дурацкий колпак" - фаворита, "помойная яма" - королевский двор, а "гноящаяся рана" - систему управления, то Фильдинг в том же духе объясняет слова "капитан" и "полковник" - любая дубина, на которую насажена голова, украшенная черной лентой, "патриот" кандидат на место при дворе, "политика" - искусство получать такие места, "проповедь" - средство от бессонницы, "религия" - слово, не имеющее значения (с его помощью, правда, хорошо запугивать детей), и т. д.
Несмотря на несомненные черты кризиса просветительского мировоззрения Фильдинга и связанные с этим отдельные отступления его от последовательного материализма и реализма, Фильдинг остается до конца своих дней крупнейшим представителем критического, антипуританского течения английского просветительства, достойным учеником, преемником и продолжателем великого сатирика Свифта. Романы Фильдинга заслужили высокую оценку самых крупных представителей русской и мировой литературы. Из воспоминаний Элеоноры Маркс-Эвелинг и Поля Лафарга мы знаем, что романы Фильдинга принадлежали к числу любимых книг Маркса. Молодой Чернышевский высоко ценил Фильдинга, называл его "карателем лжи и лицемерия". Имя Фильдинга не случайно названо Всемирным Советом Мира в числе крупнейших представителей литературы, юбилей которых отмечается в 1954 году. Любовь Фильдинга к народу, его страстное обличение своекорыстия собственнических классов, его разоблачение английской государственной системы, его беспощадная насмешка над религиозным мракобесием и лицемерием, над пуританским тартюфством, столь распространенным в Англии по сей день, - делают Генри Фильдинга писателем, дорогим не только английскому народу, который вправе гордиться таким великим сыном, но всему прогрессивному человечеству.