езнью. Он был отличный врач и понимал, что умирает, и как же

он тосковал, что расстается с жизнью, со всем, что так любил

в ней,- а он любил многое: труд, людей, пространство,зверей,

розы...Он не боялся смерти, он просто иногда не мог скрыть

тоски своей по уходящей жизни. Он даже сказал мне однажды

тем мальчишеским, жалобным голосом, которым когда-то жалова

лся, что его не берут в ополчение:

- Лялька, девчонка... Ты теперь знаменитая- напиши ты ко

му-нибудь, пусть мне настоящего женьшеня пришлют, а? Скажи

просит мой папа, старый доктор.

- Хорошо, папа, - покорно отвечала я, - я напишу Самуилу

Яковлевичу Маршаку. Он постарается...

- Я знаю! Я знаю, что он постарается...

(эпизод о том как С.Я.Маршак привозил из-за границы ле

карства для ткачей по просьбе деда см.выше в начале 30-х гг.,

стр.....)

- Я напишу, папа, обязательно, - повторила я, и не напис

ала, потому что знала уже от врачей, что дни его сочтены,что

осталась неделя, много - две. Я знала - необходимо дать тел

еграмму Муське и матери, чтоб они приехали,но я боялась, что

папа поймет,почему мы все вокруг него собрались, и просто не

знала, что делать.

В один из таких вечеров, когда он особенно тосковал и

дышал уже трудно, мне сказали, что меня просят выйти в вест

ибюль - там ко мне кто-то пришел.

Я вышла. С диванчика поднялась незнакомая женщина и ша

гнула ко мне навстречу. Она была высокой,грузной, полуседой,

причесанная на прямой пробор, с маленьким старомодным пучком

волос на затылке, с широким простонародным лицом, чем-то оч

ень похожая на нашу Дуню, только у Дуни нос был уточкой, а у

этой - чуть-чуть дулькой, и глаза были другие - мягко - се

рые, пушистые, смотревшие умно и печально.

- Здравствуйте, Лялечка... - сказала она, протягивая мне

руку.

- Здравствуйте, - ответила я, недоумевая, кто же эта ста

руха.

Она обеими руками сжала мою правую ладонь и держала, не

отпуская, пристально вглядываясь в меня, чуть улыбаясь угол

ками крупного, наверное когда-то красивого, рта и грустными,

умными глазами.

- Как же вы похожи на отца, Лялечка, - негромко сказала

она и, спохватившись, добавила: - Впрочем, простите, мы же

знакомы только заочно, да и то это было давно... Я Варвара

Николаевна Б-ва.

311

Я невольно вздрогнула, вскинула голову, и наверное, на

лице моем выразилось удивление, может быть испуг,потому что,

вновь бегло и грустно усмехнувшись, она прибавила:

- Да, это я. Я пришла попросить вас- помочь вам ухаживать

за вашим папой. Я узнала, что он в тяжелом состоянии...

Так это была красная сестра - княжна Варвара, царевна

Лебедь нашего детства?

Старая грустная женщина в простеньком ситцевом платье

стояла передо мною,ничем, совершенно ничем не напоминая кня

жну Варвару, представшую душе в древнем Угличе, в годы граж

данской войны и бедственного детства,немного даже неуклюжая,

оплывшая женщина...

И все-таки было в ней что-то от царевны Лебеди. Что - я

еще не могла понять и жадно вслушивалась в ее голос, а она

говорила:

- Я уже договорилась с врачами, они доверяют пост возле

вашего папы...Пойдемте к нему, Лялечка...Простите, я не могу

называть вас иначе.

- Пойдемте, - почти механически ответила я, и мы пошли.

Отец лежал, тяжело дыша и прикрыв глаза, но я видела

он не спал.

- Папа, - окликнула я его, - к тебе пришли.

Он повернулся, увидел Варвару Николаевну, и лицо его

преобразилось, точно осветилось изнутри и помолодело в само

забвенной, счастливой улыбке.

- Варюша, - протянул он с нежностью неизъяснимой, родная.

Ты со мной?

- С вами, доктореныш, дорогой мой, - ответила она, склон

яясь над ним и целуя его руки, в то время как он прижимал к

губам ее ладони, - конечно, с вами, где же еще мне быть?

- Что ж... как в поезде "Красные орлы", товарищ княжна...

смотрим вместе в глаза смерти...

- Как в поезде "Красные орлы", товарищ начальник, - отве

тила она и вдруг негромко, счастливо, коротко засмеялась,

как в поезде "Красные орлы" - ничего не боимся...

Я вздрогнула. Это был голос валдайской дуги - голос лю

бви, голос жизни.

... На этот раз княжне Варваре не удалось вытащить отца

из смерти. Но с ее приходом он стал просветленно- спокоен,он

не метался и не тосковал, как раньше,точно был уверен в сво

ем выздоровлении, он больше ни разу не спросил меня - попро

сила ли я Маршака прислать ему женьшеня,он не испугался при

езда мамы и Муси, а даже шутил с ними; он умер под валдайс

кой дугой, на руках у красной сестры своего боевого санитар

ного поезда..."

("Дневные звезды",стр.321-326)

Так описала смерть своего отца Ольга Берггольц.

Но моя мать, ее сестра, явно ревнуя свою мать к княжне

312

Варваре сказала мне однажды с обидой в голосе:

- А в действительности, умер он на руках у меня и матери,

а на голове у него были наушники - он при этом слушал Ольгу,

которая комментировала праздничную демонстрацию на Дворцовой

площади... Все наушники к ушам прижимал - А Ляльку, хоть по

слушаю.... - почти шептал он....

- А где ж была княжна Варвара?

- Не знаю,- сердито ответила мать.- Кажется дома- она уш

ла утром после ночного дежурства...

Из рассказов матери я узнал, что она какое-то время по

ддерживала знакомство с княжной Варварой...

Еще из воспоминаний матери моей об одной беседе с сест

рой:

"Я также вспомнила, как рассказала тебе, что 7 ноября

1948 года, когда в больнице умирал наш отец, а ты в это вре

мя вела репортаж с площади Урицкого, то есть с Дворцовой (я

все время держала наушник у его уха и знала: пока он тебя

слышит - не умрет!), я на минуту вышла из палаты.Рыжебородый

плотник, который раньше лежал с ним в палате,тоже наш, заст

авский (он, видно, сторожил у палаты, но не смел войти),

спросил меня: "Ну как?..." А я с отчаянием сказала: "Погиба

ет!" И он, сверкнув своими черными глазами (губы дрожали,да

же рыжая борода этого не скрыла), сказал: "Великий был чело

век!" Даже если вся его жизнь была для этих, сказанных тог

да слов - она прошла недаром!" (Из предисловия публикатора

М.Ф.Берггольц "Прошлого нет" к публикации стихов Ольги Бер

ггольц в сборнике "Вспоминая Ольгу Берггольц",Лениздат, 1979

г.,стр.575)

7 ноября 1948 г. Смерть Федора Христофоровича Берггольца в

больнице им.К.Маркса. Похоронен, как он и завещал на Шувало

вском кладбище. От его могилы видно дерево над могилой сест

ры и его 2-х племянников.

Из дневника М.Т.Берггольц

12.01.1949 г.

"Слушала сегодня музыку скрипки и они у меня вызвали смерть

Феди. Как он умирал у меня на груди___Сидя около /зачеркн.

кровати/ ночью его сидящего /зачеркн.-на кровати/ прижавшег

ося. В его груди клокотало, головой он очень___ сильно /зач

еркн.-привалился/ ко мне, а в душе___ моей метались___ рыда

ли и звучали___ чувства, вот как эта музыка.

Мой единственный, так сильно мною___ любимый, так много мне

давший доброго и счастья (и любви) и так___ же___ обездолив

ший меня___

И вот он уходит из жизни____когда мне стало ясно, что любовь

то моя не умерла. Это было временное затишье, подавленное

обидой____ Эта музыка скрипки___ ты опять зазвучал в моей

душе.

313

----------------------------------------

Чем дальше, то все больше и___ больше тоска моя о Феди______

Как бы из-под обломков Храма Марийки___ все еще живая___ Та

кая же светлая, чистая поднимается любовь___ к тебе___ Мо