Когда человек сходит с ума, наблюдается значительное перемещение его положения по отношению ко всем областям бытия. Центр его переживания передвигается от эго к "я". Земное время становится чисто эпизодическим, существенно только вечное. Однако сумасшедший находится в смятении. Он путает это с "я", внутреннее с внешним, естественное со сверхъестественным. Тем не менее для нас он может быть, даже посредством своего явного крушения и распада, проявлением священного. Он изгнан со сцены бытия, он -чужак, посторонний, подающий нам сигналы из пустоты, в которой он тонет,-некой пустоты, которая может быть населена существами, о которых мы даже не мечтаем. Их обычно называют демонами и духами, и они были некогда известны и названы. Он потерял свое ощущение "я", свои чувства, свое место в мире, каким мы тот знаем. Он говорит нам, что он -мертв. И мы отвлечены от нашей уютной безопасности этим безумным призраком, который преследует нас своими видениями и голосами, кажущимися такими бессмысленными, и от которых, по нашим ощущениям, мы вынуждены его избавить, очистить, излечить.
Сумасшествие - не обязательно разрыв. Оно может стать также и прорывом. Потенциально это освобождение и обновление, но также порабощение и экзистенциальная смерть.
Сегодня существует все возрастающее число рассказов людей, прошедших через переживание сумасшествия.
Приведенное ниже -отрывок одного из самых ранних современных отчетов, как он был записан Карлом Ясперсом в его "Общей психопатологии".
"Я считаю, что вызвал болезнь сам. При своих попытках проникнуть в иной мир я встретил его естественных стражей, воплощение собственной слабости и ошибок. Сначала я думал, что эти демоны - низшие обитатели иного мира, которые могут играть мной как мячом, потому что я вошел в эти края неподготовленным и заблудившимся. Позднее я подумал, что они - отколовшиеся части моего собственного разума (страсти), которые существуют близ меня в свободном пространстве и процветают на моих чувствах. Я считал, что они есть у всех, но люди не воспринимают их благодаря удачному защитному обману чувств личностного существования. Я думал, что последние - артефакты памяти, мыслительных комплексов и т. п., кукла, очень радующая глаз внешним видом, но не имеющая ничего внутри.
В моем случае личностное "я" стало пористым из-за моего замутненного сознания. Посредством его я хотел подвести себя ближе к высшим источникам жизни. Я должен был готовить себя к этому в течение длительного времени, вызывая в себе высшее, безличное "я", так как "нектар" -не для уст смертного. Это воздействовало разрушительно на животно-человеческое "я", раскололо его на части. Постепенно разрушаемая кукла была действительно сломана, а тело повреждено. Я добился несвоевременного восхождения к "источнику жизни", и на меня обрушилось проклятие "богов". Я понял слишком поздно, какие темные стихии приложили здесь руку. Мне пришлось познать их после того, как у них оказалось уже слишком много сил. Пути назад не было. Теперь у меня был мир духов, который я хотел увидеть. Демоны выходили из пропасти, словно стражи Церберы, не допуская к неразрешенному. Я решил вступить в. борьбу не на живот, а на смерть. Для меня в итоге это означало решение умереть, так как мне пришлось отстранить все, что поддерживало врага, но все это также поддерживало и жизнь. Я хотел войти в смерть, не сходя с ума, и встал перед Сфинксом: либо ты в бездне, либо я!
Затем пришло озарение. Я постился и этим путем проник в истинную природу своих соблазнителей. Они были сводниками и обманщиками моего дорогого личностного "я", которое оказалось настолько же ничтожной вещью, как и они. Появилось более крупное и понимающее "я", и мне удалось оставить старую личность со всей ее свитой. Я увидел, что эта прежняя личность никогда не смогла бы войти в трансцендентальные царства. Я ощущал в итоге ужасную боль, словно уничтожающий все взрыв, но я был спасен, демоны испарились, исчезли, умерли. Для меня началась новая жизнь, и с этого времени я чувствовал себя отличным от других людей. "Я", состоявшее из условной лжи, притворства, самообмана, образов воспоминаний, "я" такое же, как у всех других людей, опять росло во мне, но за и над ним стояло более значительное и понимающее "я", внушавшее мне нечто вечное, неизменное, бессмертное, нерушимое, которое с этого времени навсегда стало моим защитником и убежищем. Я считаю, что для многих было бы лучше, если бы они встретились с таким высшим "я", и что есть люди, на самом деле достигшие этой цели более легкими средствами".
Ясперс комментирует:
"Такое самоистолкование, очевидно, сделано под влиянием склонностей, сходных с манией, и глубоких психических сил. Они исходят из глубоких переживаний, и богатство такого шизофренического переживания призывает наблюдателя, а также и размышляющего пациента не воспринимать все это просто как хаотичную смесь сущностей. Разум и дух присутствуют в болезненной психической жизни так же, как и в здоровой. Но истолкования такого рода, должно быть, лишены какой-либо причинной значимости. Все, что они могут сделать, это лишь бросить свет на некое содержание и ввести его в определенный контекст".
Пациент все описал с большой ясностью, которую бы я не смог усилить,-это очень древнее приключение со своими ловушками и опасностями. Ясперс все еще говорит о таком переживании как болезненном и стремится принизить собственные построения пациента. Однако и переживание, и построения могут быть обоснованы с их собственной точки зрения.
Мне кажется, что определенные трансцендентальные переживания являются первичными источниками всех религий. У некоторых людей с психозами бывают трансцендентальные переживания. Нередко до психоза у них подобных переживаний не было, и часто их не бывает впоследствии. Я не говорю, однако, что психотическое переживание с необходимостью содержит такой элемент более явно, нежели здоровое.
Наши переживания различны. Мы воспринимаем внешние реальности, видим сны, воображаем, полусознательно грезим. У некоторых бывают видения, галлюцинации, они переживают преображенные лица, видят ауры и т. п. Большая часть людей большую часть времени переживает себя и других тем или иным способом, который я назову эгоическим. То есть центрально или периферически они переживают мир и самих себя с точки зрения связной индивидуальности: я-здесь против вас-там, в рамках определенных основополагающих структур пространства и времени, разделяемых с другами членами общества.
Такое прикрепленное к индивидуальности, привязанное к пространству-времени переживание было исследовано философски Кантом, а позднее такими феноменологами, как Гуссерль и Мерло-Понти. Его историческая и онтологическая относительность должна быть полностью осознана каждым современным исследователем гуманитарных областей. Его культурная и социально-экономическая относительность стала избитым местом у антропологов и пошлостью у марксистов и неомарксистов. Но, однако, вместе консенсуальным и межличностным подтверждением она дает нам ощущение онтологической уверенности и безопасности, чью обоснованность мы переживаем как самообоснованность, хотя с метафизическо-историческо-онтологичес-ко-сопиально-экономическо-культурной точки зрения мы понимаем, что ее явная абсолютная обоснованность есть иллюзия.
Фактически все религии и все экзистенциальные философии сошлись во мнении, что такое эгоическое переживание есть первичная иллюзия, завеса, покрывало майи: сновидение, по Гераклиту и Лао-Цзы,- фундаментальная иллюзия всего буддизма, состояние сна, смерти, социально принимаемое безумие, утробное состояние, в которое нужно умереть, из которого нужно родиться.
Личность, проходящая через потерю эго или трансцендентальное переживание, может быть или не быть некоторым образом сбита с толку. Следовательно, ее законно можно рассматривать как сумасшедшую. Но быть сумасшедшим не значит обязательно быть больным, несмотря на то, что в нашей культуре эти две категории смешиваются. Предполагается, что если личность сумасшедшая (что бы это ни значило), то ipso facto она -больна (что бы это ни значило). Переживание, которое личность может впитывать, пока для других она является просто сумасшедше-больной, может быть для нее настоящей манной небесной. Вся жизнь личности может измениться, но трудно не засомневаться в обоснованности такого взгляда. К тому же не все возвращаются назад.