Мы пересекли всего одну национальную автостраду - никаких кордонов и патрульных машин - и оказались в относительной безопасности. Я гнал "ситроен" по узкой извилистой дороге, на прямых участках разгоняясь до девяноста километров в час.

В ходе подобных операций Сюрте не перекрывает все дороги подряд. У себя в штабе они втыкают в карту булавки с флажками и начинают рассуждать: "Они выехали отсюда во столько-то, следовательно, во столько-то должны быть здесь". Именно в этих районах они ставят кордоны и предупреждают дорожную полицию. Это чем-то напоминает расходящиеся по воде круги: чем больше времени прошло, тем шире и дальше отодвигается линия обороны. До этого момента я считал, что мы опережаем их на шаг, может быть, они даже не знали, что мы в Type. Но теперь я не смел рисковать и был вынужден скрываться на боковых дорогах, а это означало, что линия обороны может нас опередить. Так или иначе, а к вечеру они должны были предупредить швейцарских пограничников.

Очень хорошо. Сегодня вечером мы будем еще только в двухстах километрах от швейцарской границы, и не исключено, что к завтрашнему утру часть кордонов уже будет снята. Это напомнило мне еще кое о чем.

- Мы должны позвонить Мерлену.

- Зачем? - тут же спросил Харви.

- Чтобы поддерживать связь, а заодно узнать, не выяснил ли он чего-нибудь нового... Да, мистер Маганхард, если не возражаете, я бы хотел, чтобы он послал телеграмму от вашего имени.

- Зачем? Кому? - удивился тот.

- Капитану вашей яхты и команде. Что вам очень жаль, что так получилось, и вы надеетесь, что их скоро выпустят - что-нибудь в этом роде. Разумеется, ее перехватит полиция и, возможно, решит, что вы уже в Париже. Это может помочь.

Он издал свой металлический смешок.

- Хорошая мысль.

* * *

Когда мы выехали за пределы цветущей долины Луары, дорога стала еще более ухабистой и извилистой. Неровные обочины, корявые деревца и запущенные живые изгороди - все говорило о том, что никому до этого нет дела. И дорожные знаки тоже представляли собой старые ржавые таблички туристского клуба Франции, погнутые усилиями нескольких поколений местных мальчишек, бросавших в них камни.

Снова начался дождь, вскоре перешедший в .настоящий ливень - вдоль обочин заструились мутные потоки воды, испещренные маленькими водоворотами. Шеренга тополей вдоль дороги напоминала промокших до нитки часовых, дожидающихся смены караула.

Харви снова углубился в изучение карты, затем сказал:

- Значит, вы хотите проехать южнее Клермоя-Феррана и углубиться в Овернь?

- Совершенно верно.

- По таким колдобинам быстро не проедешь.

- Если заблудимся, всегда можно спросить дорогу у полицейского.

Харви продолжал пристально смотреть на меня. Тут в разговор вмешался Маганхард.

- Теперь мы знаем, что нас разыскивает полиция. Что будет, если нас остановят? Я пожал плечами.

- Если это не местный жандарм на велосипеде, от которого легко оторваться, мы остановимся.

- Что случилось с бравыми стрелками? - насмешливо спросила девушка. Полиция - это для вас слишком?

- В каком-то смысле - да. Перед выездом мы с Харви договорились, что в полицейских стрелять не будем.

- Договорились? - удивился Маганхард. - А кто, собственно, давал вам такие полномочия?

- Мистер Маганхард, мне казалось, что вы не любите стрельбы.

- Я оплатил ваши услуги через месье Мерлена, - сухо отчеканил он, выстреливая каждое слово с размеренностью телетайпа. - Любая договоренность должна быть заключена либо с ним, либо со м.ной.

Мы с Харви переглянулись.

- Мы ранили его чувства, - со вздохом сказал Харви. - Кейн, остановитесь на следующем перекрестке. Я думаю, мы сможем добраться автобусом до Шатору, а оттуда поездом до Парижа.

- Давайте поставим вопрос по-другому, мистер Маганхард, - сказал я. Хотите ли вы, чтобы мы стреляли в полицейских?

- Я хочу знать, почему вы решили этого не делать, вот и все, - после паузы ответил он.

- Если вы не видите разницы между наемными убийцами и жандармами, которым приказали вас арестовать... что ж, предположим, мы не будем затрагивать моральную сторону этого вопроса. Но подумайте, что с вами будет дальше.

- Не понимаю.

Я глубоко вздохнул.

- Насколько я понимаю, для вас это путешествие - лишь полдела. Когда оно закончится, вы же не захотите оказаться в положении еще более худшем, чем вы находитесь сейчас. В настоящий момент полиция разыскивает вас по обвинению в изнасиловании. Они будут стараться, потому что вы крупная шишка, а когда такие люди уходят от правосудия, всегда находится кто-то, кто начинает вопить, что это превратилось в тенденцию. Но это всего лишь изнасилование: помимо нас, у них есть и другие дела - ограбления банков, убийства, побеги из тюрем, угон машин - да все что угодно!

Но стоит нам убить полицейского, и они бросят все дела и начнут охотиться только за нами. И даже если нам удастся ускользнуть, то рано или поздно они разыщут вас хоть в аду и добьются вашей выдачи. Ни одна страна в мире не будет защищать убийцу полицейского; у них ведь тоже есть своя полиция. Я достаточно ясно выразился?

- Если только это правда. Просто не верится, что полиция так отреагирует.

Харви закурил свои "Житан" и глубокомысленно заметил:

- Это образ мысли полицейских. На самом деле они не так уж против того, чтобы кто-то нарушал законы в принципе. Они ничего другого и не ждут. Разумеется, они работают над этими делами, но ровно в шесть расходятся по домам. Они не считают, что наступил конец света, если кто-то решил сделать своей жене пластическую операцию с помощью топора. Даже если ему удалось выкрутиться. - Харви выпустил струю дыма в ветровое стекло. - Полицейские вовсе не против, если ребята вроде нас удирают от них. Они тоже к этому готовы, и им это даже нравится. Тем самым мы подчеркиваем, что боимся их и уважаем. Но убийца полицейского? Он не убегал, Он не выказал ни малейшего уважения, и тем самым он не просто нарушает закон - он пытается его уничтожить. Он разрушает все, что, по их мнению, они защищают - закон, порядок, цивилизацию, - и так считает каждый из них. Это превращается в личное дело каждого. И они поймают этого человека во что бы то ни стало.

- Весьма любопытно, - пробурчал Маганхард. Машина неслась вперед. Вокруг потянулись широкие зеленые пшеничные поля с большими фермами, с трех сторон окруженными каменной оградой и открывавшимися прямо на дорогу дворами, где копошились гуси, утки и куры. У гусей и уток был оскорбленный и встревоженный вид, словно у герцогинь, попавшихся на мелкой магазинной краже; куры же, судя по всему, решили, что чем дальше от дороги, тем лучше.

В остальном дорога была пустынной.Услышав шум приближающейся машины, люди оборачивались, ожидая увидеть соседа.

- Откуда вы все это знаете? - наконец спросила мисс Джармен. - Вы... я хотела сказать, кто вы такие?

- Я телохранитель, мисс Джармен, - спокойно ответил Харви.

- Но... как вы им стали?

- Точно так же парни спрашивают проституток, как они дошли до жизни такой, - сухо заметил он.

- Наверное, просто повезло, - подсказал я. Харви улыбнулся.

- Я работал телохранителем в американской службе безопасности. Меня послали в Париж, когда встречались президенты. Мне здесь понравилось, я уволился, остался... и открыл частную практику.

Я заметил, что при этом его лицо осталось совершенно бесстрастным.

- Когда это было?

- Несколько лет назад.

Что ж, возможно, до увольнения он не был алкоголиком, а его болезнь является лишь прямым следствием этой "частной практики".

- А вы, мистер Кейн? - продолжала девушка.

- Я... что-то вроде торгового агента. В основном работаю на английские фирмы, экспортирующие свои товары на континент.

- Я думал, что вы были во французском Сопротивлении! - резко вмешался Маганхард.

- Нет, мистер Маганхард. В отличие от распространенного мнения, во французском Сопротивлении сражались именно французы, а не англичане или американцы. Я служил в Отделе особых операций. Меня сбросили с парашютом, чтобы я помог Сопротивлению организовать снабжение оружием и медикаментами. Только и всего. Воевали французы, а я лишь заряжал для них оружие.