Вторая ошибка: чем больше военной техники, тем лучше. Не говоря о военных расходах, о прикреплении к военной промышленности огромного процента людей призывных возрастов, о перенагрузке транспорта доставкой громоздкого и тяжелого технического снаряжения и снабжения, нельзя упускать из вида, что война - в наступлении и в обороне - требует подвижности. Подвижности же может препятствовать военная техника как чрезмерной своей тяжестью, так и чрезмерной сложностью. "Заряжание" ракеты, действующей на базе жидкого горючего, требует часов, а поэтому ракетометам не вытеснить артиллерийское орудие: хотя оно и менее совершенно технически, но оно быстро становится на позицию и незамедлительно открывает огонь по появившейся цели. Некоторое ограничение технизации воинства ставит и степень подготовленности людей данного народа к овладению техникой: техничность английского войска была бы непосильна для армии республики Гхана. Степень технизации войска должна определяться не военно-технической "модой", а стратегическим, оперативным и тактическим благоразумием.

Третья ошибка: воюют машины, а человек руководит ими и обслуживает их. Разве сердце танка в его моторе? Разве сердце его водителя, его пушкаря и других чинов его команды не является сердцем танка? Кто ведет самолет В-36 к цели: его моторные и ракетные двигатели в 40.000 лошадиных сил или маленькое, но бесстрашное сердце его пилота? Ответ ясен: воюют бойцы, а машины усиливают действие храбрых воинов с отважными сердцами и искусными умами. Чем усовершенствованнее военные машины, тем совершеннее должны быть воины, чтобы, с одной стороны, полностью использовать машину, а с другой стороны, быть в состоянии выносить удары, наносимые вражеской машиной. Если наша машина не столь совершенна, как неприятельская, то большее совершенство нашего воина уравновесит шансы в борьбе; если машины обеих сторон одинакового качества, то преимущественное качество нашего воина даст нам успех в бою. Война машин - пустая выдумка романистов: какими бы ни стали военные машины, война останется борьбой людей. ...>:

Иррегулярное воевание. Офицер соприкасается с иррегулярным воеванием, когда вражеские иррегулярные воюют против его воинства. ...>:

Всем офицерам придется наступательно или оборонительно участвовать в борьбе против вражеских иррегулярных сил. Ни в глубоком резерве, ни в поезде вдали от фронта, ни в высоком штабе, ни раненым, лежа в лазарете, воин не будет в безопасности от нападения или террористического акта, от лукавого яда или коварного кинжала. Не только на оккупированной территории, но и на своей придется бороться против вездесущего и обычно невидимого врага. Еще не найдены такие средства борьбы против него, которые не навлекали бы на офицера упреков в бесчеловечности со стороны гуманистов и осуждения как военного преступника со стороны какого-либо беззаконного международного трибунала. Однако, если таких средств нет и если нельзя добиться пересмотра понятия "военный преступник" (понятия уже потому преступного, что в результате его применения карают побежденного за вынужденные действия и не карают победителя за произвольные жестокости), то офицер в дополнение к своим обязанностям перед Родиной должен взять на себя и ответственность за свои действия в борьбе против иррегулярных, то есть тех, кому все дозволено. Предел суровости противомер должен быть установлен офицерским сознанием и в каждом отдельном случае - военной потребностью. Офицеру надо знать и накрепко запомнить написанное Наполеоном на о. Святой Елены: "...в политике, как и на войне, всякое зло только тогда извинительно, если оно абсолютно необходимо; все, что сверх этого преступление".

И еще один вид борьбы ложится на плечи офицера - борьба против принципиального внутреннего разложения воинства. Поветрие пацифизма рождает в душах людей отвращение к военным обязанностям и даже стремление вредить воинству.

...>: Независимо от этого болезненно-идейного поветрия в воинствах существует и безыдейное. "Нынешняя молодежь, - пишет Рильке, - не признает удивления и почтения, не хочет, чтобы ей импонировали, и она лишена дара коленопреклоненно восторгаться". Такая молодежь, заполняя ряды воинства, не осознает своего воинского долга, не признает авторитета офицера и противится наложению на нее уз дисциплины. ...>:

Если все эти явления сейчас только в западной Германии весьма интенсивны, то можно быть уверенным, что в случае войны они станут повсеместными. А потому на офицере лежат обязанности: 1) чрезвычайно внимательным наблюдением за подчиненными предупреждать шпионаж, вредительство и дезертирство и 2) моральному разложению солдатской души противиться ее моральным вооружением: офицер должен уметь дать солдату исчерпывающее и крепкое национально-политическое воспитание... Воинство во главе с офицерами защищает государство, а офицер защищает воинство от аморального воздействия как со стороны вражеского иррегулярства, так и со стороны вредоносного антинационализма.

Регулярное воевание. По сравнению с первым десятилетием века, сейчас во всех регулярных воинствах снизился градус регулярства. Власть офицера и его авторитет урезаны. Если в прежние времена рекрут естественным образом становился под дисциплинарную власть и под авторитетность офицера, то теперь этому последнему приходится своим духовным воздействием, профессиональным знанием, достойным поведением приобретать и потом непрестанно поддерживать свою авторитетность в глазах солдат и свое моральное (а не только формальное) право на власть. Войско было: красотой духовной и внешней; щеголеватостью на параде и в бою; благородством в собственной среде и вовне и в отношении врага; порядком в боевом построении, в поле (поход, бивак), в казарме; дисциплиной (дисциплиной залпа, конной атаки, артиллерийского огня, дисциплиной часового у амбразуры и у батарейного сенника, дисциплиной в строю, на учении, на обеде, на улице, в театре, в гостях). Ныне же общественная атмосфера, окружающая воинство, психическое состояние солдатской массы, сокращение сроков военной службы и, с другой стороны, увеличение учебной программы во всех родах войск побудили офицера от прежнего высокого идеала воинства обратиться к значительно упрощенному, реально достижимому. Но офицер должен помнить: если нет возможности приобрести "Роллс-Ройс" и надо довольствоваться "Фордом", то и этот "Форд" надо держать в полнейшем порядке, не беря примера с политики, общественности, обывательщины, ездящих на небрежно отрегулированных, расхлябанных автомобилях.

Войско изменением тактики приноравливается к совершенствуемой технике. Воевание регулярного воинства требует ныне от офицерского интеллекта способности своевременно приспособляться к новым тактическим требованиям, предъявляемым частыми и подчас весьма значительными новшествами вооружения. Со времен Корейской войны Краснокитай отвечает на военно-технические новшества возможного противника тактической системой, называемой "наступление океаном". Это значит - наступать ночью несчетными массами солдат, приобретая успех ценой огромных потерь, но для шестисотмиллионного народа неприметных. Такие методы годны лишь для коммунистических армий с их "заградительными отрядами", "СМЕРШами" и ленинским хладнокровием в приношении в жертву десятков миллионов человек. Воинства Свободного Мира умно приноравливают свою тактику к требованиям, предъявленным появлением новых военно-технических средств: "базука", артиллерийский и пехотный "радар", ракетный самолет, управляемая ракета, ядерное оружие. Изменяются тактические приемы, производится ломка организационных форм; "Наш полк, наш полк - заветное, чарующее слово" (из стихотворения К.Р.). - становится анахронизмом. Прежде войсковая организация не терпела импровизации. Теперь организация войсковых соединений приспособлена для импровизации боевых построений. Вследствие этого офицер должен быть точным, как хронометр, чтобы к моменту нанесения удара командование могло на широком пространстве дислоцированные войсковые соединения и подразделения почти мгновенно собрать в кулак. И в то же время офицер должен быть тактически творческим, чтобы после полученного атомного удара уцелевшие клочки войскового соединения или подразделения продолжали борьбу и инициативностью возмещали гибель организационных связей.