Изабелла скорчила гримаску.

– А отец говорит, что мне следовало бы родиться мальчишкой. И вообще, я не собираюсь становиться женщиной – во всяком случае, до тех пор, прока меня к этому не принудят.

Анна поцеловала маленького Джона и крепко обняла Энис, от души поблагодарив её за заботу и любовь, которыми няня окружала все эти годы свою старшую питомицу.

– Вы должны оправдать мои надежды, дорогая, – прошептала Энис сквозь слезы.

– Я постараюсь, Энис. Я буду писать тебе, – пообещала Анна и поспешно отвернулась, чувствуя, что вот-вот разрыдается. Лошади были готовы. Анне предстояло ехать верхом, сидя за спиной у одного из слуг свекра. Джоб держал под уздцы коня девушки и перед тем, как подсадить её в седло, протянул ей на прощание руку. Вложив свои тоненькие белые пальчики в его крепкую смуглую ладонь, Анна подняла глаза и испытующе посмотрела ему в лицо. Он ободряюще улыбнулся ей – и она ответила ему тоскливой улыбкой.

– Помните, что я говорил вам, – сказал Джоб. Анна кивнула.

– Я постараюсь ничего не забыть. Мы когда-нибудь еще увидимся, Джоб?

– Нет, – ответил он. – Но это не имеет значения.

Губы Анны задрожали.

– Это я тоже постараюсь запомнить, – нашла в себе силы выговорить она. Джоб подхватил её на руки и усадил в заднее седло. – Прощай, – выдохнула Анна.

– Да благословит вас Господь, – ответил Джоб, отвернулся и пошел прочь.

Лошади, увозившие новое семейство Кэртни, процокав копытами по мощеному двору, выбежали на дорогу, и молодые люди начали долгий путь на юг; пока они не скрылись из вида, все Морлэнды махали им вслед, а потом вернулись к своим повседневным делам. Энис и мистер Дженни собрали детей и повели их в дом. Когда Хелен наконец утерла слезы, Изабелла насмешливо спросила у неё:

– Никак не пойму, чего ты ревешь? Ведь не ты же уезжаешь?

– Я буду скучать без Анны. И она будет тосковать по мне, – шмыгая носом ответила Хелен. Изабелла фыркнула.

– Она-то плакала совсем не поэтому, – презрительно заявила, девчонка. – Анна ревела потому, что влюблена в Джоба. Бедная дурочка. То-то Джоб посмеется – вся эта чепуха насчет любви и выеденного яйца не стоит! Я вот никогда ни в кого не влюблюсь, могу поспорить на что угодно.

– Прекратите подобные разговоры, Изабелла, – строго прикрикнула на неё Энис, услышавшая только последнюю фразу. – Когда вы выйдете замуж, вы полюбите своего мужа, как это пристало любой порядочной женщине. Именно так и должно быть!

Она затолкала детей в дом и, как только прошла вперед, неисправимая Изабелла опять зашептала Хелен на ухо:

– Вот еще одна... Тоже сохнет по Джобу. И как он только все успевает, хотела бы я знать!

– Замолчи, Белла, или я все расскажу матушке, – с добродетельной миной оборвала сестру Хелен. Изабелла прикусила язычок и помчалась вверх по лестнице, шелестя развевающимися юбками.

Глава 8

В «Усадьбе Морлэндов» царило необычное оживление: слуги подметали полы, стелили свежий тростник, скребли скамьи и столы, мыли окна, выбивали и проветривали ковры и гобелены; на кухне Жак, окруженный помощниками и кухонными мальчишками, корпел над составлением меню, подобного которому никому никогда не доводилось видеть; по ходу дела повара придумывали новые блюда и привносили пикантность в старые; наверху вся женская часть семейства просматривала свои платья, спорила о новых фасонах, обсуждала грядущие увеселения... Готовилась гостевая комната: её обставляли самой лучшей мебелью, которая только нашлась в доме, и украшали самыми роскошными покрывалами, гобеленами, подушками и прочими вещами, призванными придать этому покою изысканный уют. Приближался великий день: «Усадьба Морлэндов» ожидала прибытия Ричарда Плантагенета, его светлости герцога Йоркского, графа Приграничного, графа Рутландского, графа Ольстерского, графа Кембриджского, владетеля Клэра, Трима, Коннаута и Оссори.

Элеонора и Роберт были очень довольны – и не только из-за того, что удостоились высокой чести принимать у себя такую знатную персону, но еще и потому, что всего несколько месяцев назад такой визит был бы невозможен. В феврале этого, тысяча четыреста пятьдесят второго, года герцог Йоркский, одновременно поклявшись в верности королю Генриху и объявив войну лорду Эдмунду Бьюфорту, поднял по тревоге свою армию и повел её на Лондон. С ним ушли двое родственников Элеоноры, двое Кэртни, – граф Девонский и последовавший за ним Джон Кэртни, муж Анны.

Морлэндам было тяжело наблюдать за всем этим. Анна оставалась дома, нянча своего первенца, которому было всего несколько недель от роду; муж её был вассалом графа Девонского, сторонника герцога Йоркского, который теперь выступил против лорда Эдмунда – друга и покровителя Роберта. Элеонора же не могла отречься от дела Йорков – Кэртни, особенно теперь, когда лорд Эдмунд стал ближайшим союзником королевы, которую Элеонора ненавидела всей душой. В семье начался разлад, чуть не навсегда поссоривший Роберта с Элеонорой.

Все лето английские войска терпели во Франции одно поражение за другим, пока наконец с падением Бордо Англия не лишилась своего последнего владения во Франции. Теперь из всех прежних французских земель, находившихся под властью Англии, в руках короля Генриха остался лишь город Кале, и народ, естественно, роптал, возмущенный тем, что непосильные налоги, которые приходилось платить все эти годы, не принесли государству никакой пользы. Королева, стремясь успокоить своих подданных, решила отправиться с королем в поездку по стране, и в октябре, венценосная чета отбыла из Лондона.

Герцог Йоркский в это время жил в своем поместье в Фозерингее, где жена его светлости только что родила своего одиннадцатого ребенка, хиленького мальчика, названного Ричардом в честь отца. Из остальных десяти детей лишь шесть пережили младенческий возраст. Теперь две старшие девочки, Анна и Элизабет, были отданы в знатные семьи для воспитания и обучения; у двух старших мальчиков, Эдуарда и Эдмунда, было собственное поместье в Ладлоу в Приграничье; и только маленькие Маргарет и Джордж жили дома в Фозерингее.

Герцог фактически находился под домашним арестом с тех пор, как предпринял в феврале неудачную попытку вернуть себе свое законное место в Тайном Совете; но король любил Ричарда, верил ему и решил посетить его во время своей поездки на север. Эта встреча закончилась счастливым примирением: Ричард поклялся, что предан королю душой и телом, а король всенародно объявил о своем милостивом отношении к Ричарду; королеве и лорду Эдмунду, слушавшим эти публичные заверения во взаимной любви, оставалось только снисходительно улыбаться.

Затем королевский двор отправился в Йорк, где венценосной чете должны были нанести ответный визит герцог и герцогиня, остановившись по пути на ночлег в «Усадьбе Морлэндов» – в знак уважения к лорду Эдмунду. Роберт относился к этому событию очень серьезно. Он был одним из богатейших людей в Йоркшире, членом гильдии оптовых поставщиков шерсти и протеже фактического наследника трона. Но этот визит говорил еще и о том, что из-за своей дружбы с сильными мира сего Роберт, оказывается, стоял достаточно высоко, чтобы иметь и некоторое политическое влияние. На такое он никогда и надеяться не смел! Как был бы горд и счастлив отец, если бы дожил до этого дня!

Элеонора же, услышав новость, задрожала так сильно, что вынуждена была найти какой-то предлог, чтобы покинуть гостиную и искать уединения в саду. Ричард Плантагенет посетит её дом! Она опять встретится с ним – впервые за двадцать лет, увидит во плоти мужчину, чей образ никогда не покидал её сердца, за чьей жизнью и судьбой она следила издали с каким-то болезненным любопытством, уже не надеясь когда-нибудь вновь приблизиться к герою своих грез. Элеонора села на скамейку в беседке, закрыла руками лицо и попыталась убедить себя, что её поведение просто глупо, но в голове крутилось лишь одно: «Я опять увижу его, я снова буду с ним говорить!», а душу переполняла сумасшедшая радость, охватившая все существо Элеоноры.