Гонщик кивнул:
- Я буду там сразу после шести вечера, как только комната техника-смотрителя закроется. Ну все. Удачи тебе, Толик.
Что-то дрогнуло в голосе Гонщика, и Механик, чуть задержав его руку в своей широкой ладони, доверительно понизив голос, сказал:
- Ты просто не представляешь, Николай, что я пережил, когда ты опоздал на десять минут. Думал, сдрейфил Гонщик. Прости, что плохо о тебе подумал. Прощаешь?
Гонщик молча хлопнул его по плечу, словно подтверждал свою преданность общему делу. И соратники разошлись, уверенные друг в друге.
Впереди был почти целый день, и Гонщик отправился бродить по городу. У него была ещё одна важная забота: добыть мощную иномарку. Такую, чтобы не оставить шансов своим врагам. Никаких шансов.
У них пистолеты и автоматы, и они в стрельбе мастера. Мне в этом с ними тягаться, да ещё с дробовыми патронами, не с руки. Но вот машина под моим управлением - грозное оружие. Пусть попробуют увернуться. Тем более для них я уже покойник. И это преимущество надо использовать.
Сначала он отправился в небольшой магазинчик хозтоваров, где обычно приобретал нужный ему слесарный инструмент. Купив два набора, он выбрал из них то, что ему могло понадобиться. Аненужное положил на подоконник возле витрины: пусть кто-то попользуется.
До начала последней акции оставалось ещё много времени, и он решил просто пошататься в центре города. Сам не зная почему, Гонщик свернул в тихий переулок и вдруг увидел в глубине его маленькую, судя по всему, недавно восстановленную церквушку. Дверь была открыта, и его словно втянуло внутрь темное пространство.
Горели свечи, священник, ещё крепкий нестарый человек с красиво подстриженной бородой, читал молитву, слова которой смиренно повторяли прихожане. Было видно, что все эти люди, среди которых преобладали старики, постоянно приходят сюда в надежде получить прощение и хоть в малой степени заслужить царствие небесное после окончания земного пути.
Да и мне не мешало бы покаяться в своих грехах, - подумалось ему. Но он заколебался, не зная, как отнесется священник к откровениям о загубленных им жизнях.
Странно, но когда он участвовал в физическом устранении бандитов, то особенно и не переживал. А вот сейчас, когда мысленно проговорил свою исповедь, вся история их бригады уже не выглядела столь справедливой и мужественной. И почему-то особую вину он чувствовал за гибель офицеров, казненных ими за торговлю оружием. Физически ощутив невыносимость нахлынувших на него переживаний, он твердо решил дождаться окончания службы и поговорить со священником. Он, никогда не ходивший в церковь, не знал, как надо исповедоваться, и потому решил сказать священнику не все, что произошло с их бригадой, а лишь приоткрыть ту часть событий, за которую он ощущал наибольшую вину.
Заметив пожилую женщину, собирающую остатки сгоревших свечей, Гонщик подошел к ней и спросил шепотом:
- Могу ли я поговорить со священником? Посоветоваться надо. Старушка равнодушно пожала плечами.
- Батюшка после молитвы будет исповедовать постоянных своих прихожан. Если хочешь, то жди. А примет тебя или нет - это уж его дело.
Судя по всему, молитва подходила к концу, и Николай решил подождать. В нескольких шагах от него стояла молодая женщина с маленькой, лет четырех, девочкой. У матери был встревоженный, расстроенный вид. Ее глаза, опущенные вниз, смотрели в одну точку на темной каменной поверхности пола. И тут Николай поймал себя на мысли, что ему чрезвычайно нравится эта молодая женщина, из-под платка которой выглядывает прядь светлых волос, приятно контрастирующих с чернотой опечаленных глаз. Ее дочка, не понимающая, для чего её привели в это полутемное помещение, в нетерпении теребила мать за юбку, жалобно канючила:
- Ну пойдем, мама, пойдем отсюда. Я хочу гулять.
Мать одергивала её, шепотом уговаривая:
- Ну потерпи, дочуля. Потерпи. Надо папке помочь, очень надо. Потерпи.
Девочка ненадолго успокаивалась, но уже через минуту принималась за свое.
И тут, привлекая всеобщее внимание, в церковь не вошла, а вплыла дородная женщина в дорогой одежде и с золотыми кольцами на пухлых коротких пальцах холеных рук. По церкви, перебивая запах ладана, распространился аромат тонких духов. Следом за ней появился крепкий детина, который цепким взглядом осмотрел молящихся и, как показалось Николаю, чуть задержал подозрительный взгляд именно на нем. Этот парень даже не удосужился перекреститься. Телохранитель хренов, - почему-то сразу возненавидя и эту женщину, и этого громилу, подумал Гонщик.
Женщина трижды перекрестилась, делая каждый раз небольшие поклоны в сторону алтаря.
Заметив её появление, священник несколько ускорил чтение молитвы и, завершив её, направился навстречу знатной прихожанке. По неподдельной радости на его лице было понятно, что они давно знакомы. Вместе с женщиной священник скрылся за обитой железом дверью. Охранник подошел поближе и занял место таким образом, чтобы, когда женщина выйдет, оказаться возле неё и благополучно вывести из церкви.
Старуха служительница, собрав очередную порцию свечных огарков, бросила их в ведро с водой и подошла к женщине с ребенком:
- Эх, милая. Теперь тебе долго ждать. Что с ребенком мучиться? Шла бы лучше домой. В другой день придешь.
- Да не могу я идти домой. Ждать буду сколько надо, - женщина смиренно вздохнула и, переминаясь от усталости с ноги на ногу, приготовилась терпеливо ждать батюшку, который только и мог спасти её мужа от беды.
Жалость к этой прихожанке и злобная ненависть к некстати появившейся богатенькой даме, щедро жертвующей на нужды церкви, охватили Гонщика. Он в гневе вышел из церкви и замер: совсем рядом стоял новенький джип, неосторожно оставленный водителем-охранником без присмотра.
Гонщик тут же нащупал в кармане куртки нужный ему инструмент и, не обращая внимания на опасность, занялся дверным замком. Ему повезло, и уже через пару минут он, сумев отключить сигнализацию, сидел в машине. С третьей попытки мотор завелся, и Гонщик резко тронул машину с места. Позади сразу скрылась за изгибом узкого переулка церквушка, и он даже не мог видеть, как бестолково мечется выскочивший вслед охранник.
Подъехав к старому дому, Гонщик обошел его, нашел укромное место возле палисадника, где стояли ещё три автомашины безгаражных владельцев, и припарковался. Здесь угнанную машину вряд ли обнаружат в ближайшие три часа. К тому же тут удобный выезд в единственный переулок, ведущий к дороге, по которой наверняка поедут бандиты.
Ощутив усталость во всем теле, Гонщик, захватив из машины пачку свежих газет, накупленных изнывающим от скуки охранником, вошел в пустующий дом, расстелил на досках газеты, улегся на них и посмотрел на часы: начало четвертого. Было приятно лежать вот так, без движения, и смотреть на лепной потолок, узор которого в центре напоминал фантастический многолепестковый цветок. Он смотрел и смотрел на него, и постепенно ему стало казаться, что лепестки, словно дразнящие язычки, то вытягиваются, то вновь сжимаются и съеживаются, чтобы затем опять вытянуться ещё длиннее. И, когда они заняли все пространство потолка, он понял, что засыпает, и почувствовал радость от возможности скоротать оставшееся время до окончательной развязки событий последних месяцев.
Гонщик открыл глаза и увидел прямо над собою узор алебастрового цветка, который теперь был неподвижен, словно обретя последний покой после бурной жизни. Ему вдруг сделалось неприятно от вида этого мертвого узора, и он, очнувшись от остатков сна, в испуге взглянул на часы. Все в порядке, он не проспал: стрелка только приближалась к шести часам.
Николай прошел по коридору и, найдя облюбованный накануне балкон, лег на доски, заняв удобную для наблюдения позицию. Отсюда в окнах квартир расположенного напротив дома ему была видна повседневная жизнь людей. Они переходили из комнаты в комнату, готовили что-то на кухне, разговаривали, сердились, смеялись. И это все напоминало ему светящиеся телевизионные экраны с выключенным звуком.