– Долли, милая! – срывающимся голосом начал он. – Я всю ночь думал о тебе, о нас. Я пришел сюда еще затемно и стал ждать тебя. Я так боялся, что ты не придешь!

В глазах женщины стояли слезы. Без слов она оплела шею Дика руками и подняла к нему лицо. Он прижался к ней губами, и поцелуй смыл горечь обидных, ранящих слов, произнесенных накануне. Она провела рукой по его волосам, взъерошив густые жесткие пряди, и, когда он уже собирался отпустить ее, сжала ладонями его лицо и наклонила к своему. Их губы нашли друг друга, и они вновь забылись в горячем страстном поцелуе.

– Долли, дорогая, – прошептал он, – давай начнем все сначала. Представь, что мы только что встретились и незнакомец по имени Дик Флеминг просит у тебя разрешения позвонить.

– О, мистер Флеминг, вам я не могу отказать!

И вновь она подставила губы для поцелуя. Прижавшись друг к другу, со сплетенными руками, они опустились на колени в светлый зыбучий песок. Дик осторожно, но настойчиво уложил Долли рядом с собой. Сжимая ее в объятиях, он языком касался ее языка, жемчуга зубов, розовой плоти нёба. Тела их сплелись в древнем как мир ритуале. Когда возбуждение достигло крайней точки, Долли приподнялась и через голову стащила тенниску. Груди ее набухли от желания. Всякие покровы сейчас только мешали; хотелось всем телом прижаться к его горячему сильному телу.

Задыхаясь от возбуждения, Дик покрывал поцелуями ее шею, ключицы, опускаясь все ниже к заветной ложбинке между высокими твердыми холмиками. Губы его ловили бледно-розовые соски, жгли плечи, руки, живот. Она гладила его спину, затем пальцы ее скользнули вниз по сильным плечам и рукам, спустились к его узким бедрам... Капельки пота, будто роса, блестели на ее бровях, в ложбинке между грудей, на загорелых плечах Дика.

Ласки становились все более страстными, стон нетерпения вырвался из груди Долли. Руки Дика сомкнулись вокруг ее стана, он целовал живот, опускаясь все ниже, лаская ртом не знавшие загара интимные уголки...

Внезапно Долли показалось, что шум прибоя стал ближе, вода касалась щиколоток. Вот теплые волны перекатились через ее колени, бедра грудь. Дик вскочил и поднял женщину на руки. По их разгоряченным телам струились потоки воды. Не сразу осознав, в чем дело, они наконец расхохотались: это был прилив!

– Время и прилив не щадят никого, даже таких прелестных особ, как ты, Зеленая Веточка!

Дик поднял ее тенниску и отнес свою промокшую русалку на руках в песчаные дюны, подальше от коварных волн. Она легла на песок, а он стал раскладывать на песке одежду для просушки. Смеясь, Долли схватила его за руку:

– Она скорее высохнет на мне, чем на песке!

– Да, но так ты больше радуешь взгляд.

– Кстати, о взглядах. – Долли кивнула в сторону выгнутого полумесяцем залива. В их сторону бежали двое. – Нас чуть не застали на месте преступления! Дай мне чем-нибудь прикрыться!

– Я сам одену тебя, – сказал Дик и стал натягивать на нее мокрую тенниску. Долли почувствовала легкий озноб, хотя солнце уже жарило вовсю. Нелегко было сразу успокоиться после подобных объятий, которые так ничем и не разрешились...

Обнявшись, они пошли по сверкающей песчаной кромке океана, тихо и задушевно беседуя. Каждый просил у другого прощения за вчерашние впопыхах сказанные обидные слова, и каждый брал вину за ссору на себя. Так продолжалось довольно долго, но, выговорившись, оба замолчали. Неловкое молчание нарушил Дик.

– Что-то у тебя не слишком счастливый вид, Зеленая Веточка. В чем дело?

Она подняла на него печальный взгляд.

– Мы договорились считать происшедшее ночью недоразумением; но ведь если отвлечься от того, в какой форме мы говорили друг с другом, сущность-то слов никуда не делась! Мы были искренни тогда, а с тех пор ничего не изменилось. Мы никогда не сможем быть вместе, а чем дальше, тем труднее будет расстаться...

– Ты, наверное, права, дорогая. Сейчас нам обоим очень трудно, а для того чтобы затянулись раны, требуется время. Поэтому нам надо видеться как можно чаще!

– Совершенно нелепый вывод!

Дик набрал в грудь побольше воздуха, готовясь высказаться.

– Вовсе нет! Просто мы должны договориться, – он замолчал, подыскивая точное выражение, – относиться друг к другу чисто платонически, как друзья. И дети увидят, что мы всего лишь добрые соседи.

Неужели он действительно верит, что стоит очертить жесткие рамки их отношений, как сразу все наладится?

Долли медленно покачала головой.

– Боюсь, это не сработает, милый.

– Послушай, золотце, мне хочется играть честно; я пришел к этому выводу после долгих размышлений. Я не могу заставить себя не думать о тебе. Эти мысли терзают меня и днем и ночью, и все, чего я хочу, – быть с тобой рядом. Видит Бог, я старался! Мне чертовски плохо, когда вижу тебя, но без тебя еще хуже!

– И все-таки, раз мы не сможем быть вместе, лучше не встречаться совсем, – произнесла она тихо.

В глазах Дика отразилось уныние.

– Я знаю себя, Зеленая Веточка. Я действительно не создан для семьи, для дома. Привык жить сам по себе, а когда думаю о том, чтобы осесть где-нибудь, жениться, обзавестись семьей, детьми, меня охватывает паника. Такая жизнь не для меня. Я буду чувствовать себя словно в ловушке!

В этот момент его глаза выражали такую муку, что Дороти отвела взгляд, чтобы не быть свидетельницей чужих страданий.

– Другими словами, ты боишься привязанности.

– Нет, Долли, ты не права! – с жаром возразил Дик. – Ты же знаешь, как я уже привязался к тебе! Наверное, я просто боюсь связывать себя обязательствами...

Все тело Долли заломило от боли. Спасибо хоть за то, что расставил все по своим местам. Но лучше бы он этого не говорил. Ей-то всегда казалось, что ребятишки напоминают скорее шелковые ленточки, чем стальные наручники... Но в данном случае важно то, как их воспринимает Дик. Некоторое время Долли совсем не могла говорить, но все-таки взяла себя в руки и, когда почувствовала, что полностью овладела собой, тихо сказала:

– Ты прав, дорогой. Ясно, что быть вместе нам не суждено. – Она грустно покачала головой. – Никогда, никогда...

Он схватил ее за руки.

– Тем более нам надо дорожить каждой минутой! Я же предлагаю тебе заключить договор! Ну, скажи, что ты согласна!

Женщина засмеялась, чтобы не показать, как ей больно. А почему бы не согласиться? – вдруг подумала она. По крайней мере, они смогут часто видеться и хорошо проводить время вместе. Может быть, в самом деле легче не рвать разом, а постепенно приучить себя к мысли о предстоящей разлуке? А что, если дети слишком привяжутся к Дику? Не будут ли они страдать после его отъезда? Впрочем, малыши стойко перенесли смерть отца, так что разлуку с чужим человеком уж как-нибудь переживут. А скорее всего, ее страхи на этот счет вообще напрасны: это только она одна такая сумасшедшая... Выдавив из себя улыбку, Долли посмотрела Дику прямо в глаза и решительно сказала:

– Я согласна. Давай заключим договор.

И сейчас же словно камень упал с души Долли. Ей вдруг стало безумно весело. Они медленно пошли вдоль берега, громко разговаривая и смеясь. Долли была почти счастлива: ведь сейчас главное, что он опять рядом, что он нежно и бережно обнимает ее за талию; а что там будет дальше-Неважно, все это пока так далеко!

– Смотри! – крикнул Дик, указывая в сторону океана. – Ты видишь?

Долли приложила ладонь к глазам и посмотрела вдаль, на покрытый белыми барашками простор.

– Судно?

– Нет, ближе! Всего в двух ярдах от нас.

Блестящую поверхность океана разрезал острый стальной плавник. Долли испуганно вскрикнула. Еще два плавника мелькнули среди волн.

– Акулы! Я никогда их здесь не видела!

– Смотри внимательней.

Блестящее тело прочертило в воздухе изящную арку, за ним показались еще два. Казалось, все три существа улыбаются влюбленным.

– Да это дельфины – носачи! – воскликнула Долли.

– Увидеть дельфинов – хорошая примета. Грядут лучшие времена!