Эмма открыла глаза и увидела склонившегося над ней Брента. Он улыбался своей обычной улыбкой и, стоя на коленях, приближал к ней лицо…

Неожиданно, словно от резкого звука, она пришла в себя окончательно и дернула головой, задев его щеку.

Кларисса бросилась прочь и, спрятавшись за кресло, с неудовольствием посмотрела на нее.

– Ого! – Брент отпрянул и схватился за щеку. – Осторожнее!

Эмма испугалась, но не показала виду, наоборот, резко спросила:

– А, это вы? Вообще, что вы тут делаете?

Дурацкий вопрос. Она прекрасно знала, что он тут делал. Пытался возбудить ее, чтобы она его захотела.

– Я будил вас. Это научный факт. Если осторожно дотронуться до мочки уха, человек спокойно просыпается, не испугавшись.

Эмма спустила ноги на пол и провела испачканными в краске руками по волосам.

– Но вы ведь не ученый.

Он встал рядом.

– Я не ожидал, что вы приметесь гладить мою руку.

– Я не… – Эмма залилась румянцем.

– Дети, дети! – крикнул Дьюк, вместе с Джоном вваливаясь в комнату посмотреть, что там происходит. – Нечего ссориться, а то будете мириться по способу Брента.

– Дьюк, заткнись! – прорычал Брент, едва не испепелив его взглядом.

Стараясь сохранять присутствие духа, Эмма отошла от Брента.

– Как это?

– Он заставлял нас целоваться. Это было так ужасно, что мы забывали, из-за чего ссорились к тому времени, как поцелуй оставался позади.

Джон ткнул Дьюка локтем в бок.

– Думаю, они поцелуются с удовольствием.

– Ошибаетесь, – возразила Эмма.

– Неправда, – тихо проговорил Брент не для ушей братьев.

Эмма сделала вид, что ничего не слышала, однако поняла, что он прав, и разозлилась еще больше.

– Мне надо в магазин, – заявила она. – Приходите через полтора часа, если проголодаетесь.

– Если проголодаемся! – вскричал Джон. – Это мягко сказано!

– Пошли, пошли, ребятки! Нас выгоняют, – весело проговорил Брент и направился к двери. – Пошли! Надо позаниматься с собаками, а то они разжиреют.

– Правильно, – согласился с ним Дьюк. – Но разве здесь не принято иногда отдыхать?

– Отдохнешь в университете, – съехидничал Брент. – Как в прошлом году.

Эмма проводила их, заперла дверь и побежала наверх за сумкой. По дороге она не преминула заглянуть во все комнаты и осталась довольна работой братьев. Единственное, что ее теперь удручало, – это количество тяжелой мебели. Придется все куда-то выносить, прежде чем она примется за полы. Не может быть, чтобы Брент ей не помог.

Что было бы, если бы он не так серьезно относился к обещанию, которое дал Мэгги, и пореже бывал у нее?.. А ведь он прав. Она хотела, чтобы он ее поцеловал…

Форресты пришли точно вовремя, успев вымыться и переодеться. Глаза у них горели голодным блеском. В магазине Эмма сначала сунула в корзинку одну курицу, но потом, подумав, положила вторую.

Теперь у нее были две аппетитно зажаренные куриные тушки и целая кастрюля вареного картофеля с маслом.

В кухне было ужасно душно, и Эмма раскраснелась. Перевернув кур, она достала из холодильника холодный чай.

– Вкусно пахнет, – сказал, входя, Дьюк, следом за которым шли Джон и Брент.

Она с улыбкой кивнула всем троим и взглянула на Брента. На нем были новые джинсы и голубая рубашка под цвет глаз. Наверное, она не сумела скрыть своих чувств, потому что он вдруг весь напрягся и остановился на пороге.

Эмма поставила стакан с чаем и взялась за кастрюлю с картофелем.

– Давайте я, – сказал Брент, отстраняя ее.

Эмма заглянула ему в глаза, потом посмотрела на губы, которые чуть не поцеловали ее совсем недавно, а теперь растянулись во все понимающую усмешку. Она кашлянула.

– Да-да, спасибо.

Братья смотрели на них во все глаза, словно пришли не обедать, а наслаждаться невиданным зрелищем. Они напряженно ждали, что будет дальше, и не сводили с Эммы глаз, но она всего-навсего перевернула кур на сковородке.

Дьюк вызвался заправить салат, а Джон застелил стол скатертью и поставил тарелки.

Неловкий момент миновал, и когда все четверо принялись за еду, то болтали, как старые друзья.

Дьюк и Джон соревновались в похвалах ее кулинарному искусству и не упускали случая дать ей понять, что считают ее почетным членом их семьи. Дьюк, в восторге от куриной ножки, уже готов был сделать ей предложение руки и сердца, как зазвонил телефон.

Ближе всех к нему сидел Брент, он и взял трубку, откинувшись на спинку стула.

– Это Форрест, – сказал он и посмотрел на Эмму. – А, привет, Дэниел, дружище! Как у вас дела?

Эмма протянула руку.

– Брент, дайте мне трубку.

– Да. Я все ей передал. Если она вам не перезвонила, это ее вина.

Эмма вскочила, словно ее подбросило пружиной.

– Брент!

Она обогнула стол и выхватила у него трубку, а он изобразил удивление и даже обиду.

– …И вообще вы не имеете никакого права находиться в ее доме, – услышала она недовольный голос своего приятеля.

– Дэниел, хватит, это Эмма. Я только вчера вечером приехала, а то бы, конечно, позвонила.

– Ну да. Но мне совершенно не понятно, почему тебя так трудно поймать. Знаешь, это дорого обходится. Неужели нельзя быть немножко повнимательней?

Эмма смерила Брента испепеляющим взглядом, и он пожал плечами в ответ.

– Ну, можно, конечно, только…

– Почему этот парень все время у тебя? Надеюсь, ты с ним не спишь?

– Дэниел! – Вряд ли ее ярость могло приглушить расстояние до Сенегала. – Как ты можешь!

Форресты, ничуть не смущаясь, подались вперед, чтобы не пропустить ни слова.

– Ого! – проговорил Дьюк, заводя серые глаза к потолку. – Ничего подобного не видел с тех пор, как Джон рвал отношения со своей последней подружкой!

Эмма в ярости отвернулась и бросилась в солнечную комнату, благо, шнур был достаточно длинный. Отойдя подальше от двери, она зло проговорила:

– Мне кажется, Дэниел, тебе надо извиниться передо мной.

Он вздохнул, и она, словно воочию, увидела, как он приглаживает волосы.

– Извини, Эмма. Но я волновался.

Немного успокоившись, она рассказала ему, где была и что теперь делается в доме.

– Прекрасно, – одобрительно произнес он. – После ремонта за дом можно будет взять гораздо больше.

Эмма и сама подумывала об этом, но почему-то слова Дэниела резанули ее по сердцу, и она пробормотала что-то нечленораздельное.

– Хотелось бы мне знать, что это за парень все время снимает трубку. Что он у тебя делает?

– Он был добрым другом тети Мэгги и…

– И ты из благодарности позволяешь ему ошиваться у тебя? Прогони его! Нечего ему сидеть у тебя на шее!

– Ты не понял. Это он делает ремонт, и он ухаживал за мной, когда я болела.

Услышав о болезни, Дэниел потребовал объяснений, и Эмме пришлось рассказать и об этом тоже.

Он смягчился.

– Знаешь, Эмма, Форрест сказал мне нечто такое, что очень меня удивило.

У Эммы комок застрял в горле.

– Да? Что же?

– Он, кажется, решил, что мы помолвлены. Конечно, мы с тобой говорили о браке, но я думал, мы подождем, пока я не вернусь в Штаты.

Эмма замерла. Не надо было врать, чтобы тебя не били по голове твоей же собственной ложью.

– Послушай, Дэниел, я объясню…

– Не надо, – ласково отозвался он. – В конце концов почему бы и нет? Хотя, честно сказать, я был ошарашен.

Эмма в отчаянии оглядела комнату, не зная, как выпутаться из дурацкого положения.

– Подожди, Дэниел…

– У тебя впереди целый год. Мы устроим великолепную свадьбу, пригласим нужных людей.

Эмма больше не владела ситуацией. Судорожно вцепившись в трубку, она слушала его, не в силах вставить и слова.

– Дай мне сказать…

– Боюсь, придется отложить до следующего раза. Мне надо идти, но я скоро позвоню. А ты пока подумай, как лучше устроить свадьбу.

Он повесил трубку, а Эмма еще долго стояла в растерянности, понимая, что сама во всем виновата. Желая возвести стену между собой и Брентом, она бог знает что наговорила, а теперь придется расхлебывать. Надо все объяснить и Бренту и Дэниелу, но как это сделать? Не хватало еще, чтобы Брент счел ее дурочкой. Хватит того, что он не может простить ей невнимание к бабушке и предполагаемую жадность.