«Ученый. — Как вас зовут?

Саламандра. — Эндрью Шейхцер.

У. — Сколько вам лет?

С. — Не знаю. «Хотите иметь моложавый вид? Носите корсаж Либелла».

У. — Какой сегодня день?

С. — Понедельник. Отличная погода, сэр. В эту субботу на скачках в Ипсоме бу­дет бежать Гибралтар.

У. — Сколько будет трижды пять?

С. — Для чего это?

У. — Считать умеете?

С. — Да, сэр. Сколько будет двадцать девять на семнадцать?

У. — Предоставьте нам спрашивать, Эндрью. Назовите нам английские реки.

С— Темза.

У. — А еще?

С— Темза.

У. —

Других не знаете? Кто царствует в Англии?

С. —

Король Георг. Да хранит его бог!

У. —

Хорошо, Энди! Кто величайший английский писатель?

С. —

Киплинг.

У. —

Очень хорошо. Вы читали что-нибудь из его произведений?

С. —

Нет. Как вам нравится Мэй Уэст?

У. —

Лучше мы будем спрашивать вас, Энди. Что вы знаете из английской ис-

тории?

С. —

Генриха Восьмого.

У. —

Что вы о нем знаете?

С. —

Наилучший фильм последних лет. Сказочная постановка. Изумительное

зрелище.

У. —

Вы видели этот фильм?

С. —

Нет, не видела. Хотите познакомиться с Англией? Купите себе форд-ма-

лютку.

У. —

Что вы больше всего хотели бы видеть, Энди?

С. —

Гребные гонки Кембридж — Оксфорд, сэр.

У. —

Сколько есть частей света?

С. —

Пять.

У. —

Очень хорошо. Назовите их.

С. —

Англия и остальные.

У. —

Назовите остальные.

С. —

Это немцы. И Италия.

У. —

Где находятся острова Джильберта?

С. —

В Англии. Англия не станет связывать себе руки на континенте. Англии не-

обходимо десять тысяч самолетов. Посетите Южный берег Англии.

У. — Можно ли осмотреть ваш язык, Энди?

С. — Да, сэр. Чистите зубы пастой Флит. Экономно расходуется. Наилучшая из всех. Английская продукция. Хотите, чтобы у вас хорошо пахло изо рта, — поль­зуйтесь пастой Флит.

У. — Спасибо. Хватит»…

В сущности, автор в ответах саламандры изобразил нам мышление распростра­ненного на Западе человеческого типа — мышление, в котором постоянно ассоци­ируются образы и понятия пропаганды, предрассудков, рекламы шовинизма и невежества, мышление, почти разрушенное, раздробленное различными идеологи­ческими «воздействиями» эксплуататорского общества… В некоторых местах беседы саламандра, однако, уже проявляет более значительный разум, чем ее ученый собе­седник. Например: «Сколько будет трижды пять?» — «Для чего это?» — переспраши­вает саламандра: вопрос ученого слишком элементарен, этим вопросом нельзя прове­рять умственных способностей саламандры, и она отмщает ученому: «Сколько будет двадцать девять на семнадцать?» Это действительно требует напряжения сообрази­тельности для ответа. «Предоставьте нам спрашивать», — стушевывается ученый.

В протоколе беседы ученые записывают: «Не следует переоценивать ее (саламан­дры) интеллигентность, так как она ни в чем не превосходит интеллигентности сред­него человека наших дней».

Любое животное было бы на первых порах удовлетворено такой оценкой своей интеллигентности.

Капитан ван-Тох, духовный отец саламандр, скончался. Промышленник Г. X. Бон- ди преобразует скромную Тихоокеанскую экспортную компанию во всемирный Саламандровый синдикат. Бонди защищает свой проект синдиката перед акционе­рами-учредителями: «Жемчуг никогда не может быть предметом самодовлеющего, вертикально и горизонтально разветвленного предприятия. Лично для меня это дело с жемчугом (основной товарный продукт Тихоокеанской компании, добываемый са­ламандрами. — А. П.) служило только небольшим развлечением… Вопрос о том: что же теперь?.. посоветуйте, что нам делать через три года с пятнадцатью миллиардами саламандр? …в настоящий момент двенадцать тысяч саламандр заняты в сайгонском порту на работах по сооружению новых доков, пристаней и молов… Это — первый опыт в большом масштабе. Этот опыт, господа, дал в высшей степени удовлетвори­тельные результаты. Сейчас уже не приходится сомневаться в будущности саламандр. Этим далеко еще не исчерпываются задачи Саламандрового синдиката. Синдикат будет выискивать на всем земном шаре работу для миллионов саламандр. Он будет представлять проекты и общие планы покорения моря. Будет пропагандировать утопию и грандиозные мечты. Будет представлять проекты новых берегов и каналов, плотин, связывающих между собою целые континенты, искусственных островов для трансокеанской авиации, новых материков, воздвигаемых среди океана. В этом — бу­дущее человечества… Мы, господа, дадим миру тружеников моря… Я хотел бы, чтобы мы мыслили в масштабах миллиардов саламандр, десятков миллионов рабочих рук, преобразований земной коры, нового сотворения мира и новых геологических эпох. Мы можем теперь говорить о будущих Атлантидах, о все большем и большем рас­ширении старых континентов за счет мирового океана, о новых материках, которые создает само человечество… »

Г. X. Бонди, будучи лишь предпринимателем, хотя и всемирного размаха и аппе­тита, тоже ошибся: он недооценил значение своего Саламандрового синдиката. В этот синдикат, судя по дальнейшему ходу романа, объединилось почти все человечество, сначала ради эксплуатации саламандр и обогащения за счет их труда, а затем — для борьбы с ними. Синдикат начал собою целую саламандровую эпоху человечества.

Кроткие, трудолюбивые, понятливые животные, питаясь дешевым кормом, до­ставляемым синдикатом, в кратчайшие сроки строили грандиозные сооружения, на которые потребовались бы десятилетия человеческого массового труда и миллиар­дные вложения. Саламандры же работали почти бесплатно, точно труд был их жиз­ненной необходимостью, причем плодовитость саламандр была настолько велика, что морские и океанские отмели стали походить на суп с головизной или головастика­ми. Счет рабочих саламандр шел уже на миллиарды; помет их (потомство) синдикат мог продавать почти тоннами. Усердная работоспособность саламандр, их обильная плодовитость — дети быстро вступали в ряды работающих родителей, — создали не­обыкновенно высокую производительность труда, неизвестную ранее человечеству. Те работы материкового, геологического масштаба, о которых мечтал Г. X. Бонди, реали­зовались саламандрами в натуре.

Но и этой превосходной производительности труда животных оказалось недо­статочно. Уже с самого начала эксплуатации саламандр в их труд были положены принципы рационального человеческого труда. Саламандры были разбиты на кате­гории по степени их подготовки к работе, умелости и признакам квалификации. Са­ламандрам в интересах продуктивности труда стало необходимым передать техничес­кие знания, а также и связанные с ними гуманитарные дисциплины.

Ханжество и святошество в лице старых буржуазных дев помогли тут саламан­драм. Благодаря «неостывающему пылу» некоей мадам Циммерман для саламандр были учреждены классические гимназии. Миллионеры покупали за большие деньги ученых саламандр, «бегло говорящих на девяти языках». Саламандры быстро под­нимались по всем ступеням человеческой цивилизации; среди них уже появились собственные доктора соответствующих наук, защитившие диссертации перед челове­ческими научными учреждениями; ради них сочинялись специальные философско- религиозные учения (правда, саламандры так и не поняли, зачем им нужен бог, в этом их интеллигентность, несомненно, превышала человеческую); обсуждался вопрос о возможности смешанных браков между людьми и саламандрами (если бы это было анатомически возможно, то люди, конечно, пошли бы на такие браки); наконец, в че­ловеческом обществе появился саламандровый культ — люди сами стали поклоняться Великой Саламандре, неизвестной самим саламандрам, и подражать животным в звуках, в движении и в танцах (подражать саламандрам в здравом, атеистическом рассудке люди, очевидно, не могли), но позже, как говорит автор, саламандры при­няли какую-то иную религию, поклоняясь исполинской саламандре с человеческой головой: наверное, человеческая авторитарная мистика въелась даже в животных, но скорее всего, к тому появилась у саламандр административная, общественная необхо­димость.