— Это не...

— Нет, это не землетрясение, — поспешил успокоить его я, поскольку любой житель Калифорнии пуще всего боится этого стихийного бедствия. — Огни погасли раньше, а взрывы...

Я замолчал. Три выстрела из винтовки, причем крупного калибра. В следующую секунду раздался характерный хлопок пистолета.

— Что это? — спросил Хендриксон.

— Кто-то стреляет.

Затопали и зашлепали другие ноги, потом послышались возбужденные голоса. В комнату вошел полуодетый дворецкий, торжественно неся канделябр с пятью зажженными свечами.

— Молодец, Броуфи, — сказал Хендриксон, когда дворецкий водрузил канделябр на стол рядом с моими сандвичами. — Попробуй, пожалуйста, выяснить в чем дело.

— Я уже пробовал, сэр, но телефон, похоже, вышел из строя. Может быть, послать в деревню Оливера?

— Н-нет. Не думаю, что дело настолько серьезно. А как вам кажется? — обратился он ко мне.

Я сказал, что согласен с ним, а сам напряженно вслушивался в темноту. До моих ушей донесся отчаянный женский крик, и тут же снова заговорили ружья и пистолеты. Хотя и заглушаемые и искажаемые грозой, звуки пальбы ни с чем спутать было невозможно.

Открыть окно привело бы лишь к тому, что ливень вмиг залил бы комнату, поэтому я приложил ухо к стеклу, пытаясь хоть чуть-чуть составить для себя представление о том, что происходит снаружи.

Мое внимание отвлек пронзительный звонок. Кто-то настойчиво звонил во входную дверь.

Хендриксон посмотрел на меня. Я кивнул.

— Посмотри, кто там, Броуфи, — сказал Хендриксон.

Дворецкий удалился, величаво ступая. Вскоре он вернулся и торжественно возвестил:

— Принцесса Жуковская!

Принцесса ворвалась в комнату — высокая русская девушка, которую я заприметил во время свадьбы. Глаза ее взволнованно блестели, а мокрое от дождя лицо заметно побледнело. Струйки воды сбегали с капюшона синего плаща, а спутанные пряди темных волос выбились на лоб.

— О, мистер Хендриксон! — Она ухватила старика за руку обеими руками. В звенящем, как у ребенка, от возбуждения голосе не было даже следа акцента. — Там грабят банк, а этого... как он называется — шерифа полиции убили.

— Что? — воскликнул Хендриксон, неуклюже отдернув ступню, на которую упало несколько холодных капель с капюшона девушки. — Уиган убит? Грабят банк?

— Да! Ужас, верно? — она произнесла это так, словно речь шла о чем-то радостном.

— Когда первый взрыв разбудил нас, генерал послал Игнатия выяснить, что случилось, и Игнатий подоспел как раз вовремя, чтобы увидеть, как взрывают банк. Вот послушайте!

Мы прислушались — внизу шла отчаянная пальба.

— Это уже генерал! — принцесса казалась совершенна счастливой. — Представляю, как он доволен! Как только вернулся Игнатий, генерал тут же вооружил всех мужчин в доме — от Александра Сергеевича до повара Ивана и повел их в бой. В последний раз он испытывал такое наслаждение, когда его дивизия сражалась в Восточной Пруссии, в 1914 году.

— А где герцогиня? — спросил Хендриксон.

— Он оставил ее дома вместе со мной, но я сбежала, улучив минутку, когда она впервые в жизни попыталась самостоятельно налить воды в самовар. В такую ночь нельзя сидеть дома!

— Г-мм, — промычал Хендриксон, который явно не слушал принцессу. — Значит, банк тоже!

Он посмотрел на меня. Я промолчал. Перестрелка усиливалась.

— Вы бы могли что-нибудь сделать там? — спросил меня старик.

— Возможно, но... — я кивнул в сторону груды подарков под покрывалом.

— А, это... — протянул Хендриксон. — Банк для меня не менее важен; потом мы же останемся здесь.

— Хорошо! — мне не терпелось разнюхать, что творится внизу. — Я пойду, но пусть ваш дворецкий останется здесь, а шофер должен присматривать за входной дверью. Вооружите их, если у вас есть чем. Не найдется ли для меня лишнего плаща? Я прихватил с собой только легкий пиджак.

Броуфи принес желтый макинтош как раз моего размера. Я натянул его, взял пистолет и фонарик и отыскал свою шляпу. Тем временем Броуфи принес и зарядил пистолет и винтовку. Пистолет он оставил себе, а винтовку передал Оливеру, шоферу-мулату.

Хендриксон с принцессой проводили меня до дверей. Уже выходя, я понял, что ошибся — принцесса явно намеревалась идти со мной.

— Но, Соня! — запротестовал старик.

— Не волнуйтесь, я не такая сумасбродка, — улыбнулась она. — Хотя мне бы очень хотелось поучаствовать. Я пойду к моей брошенной Ирине Андреевне — быть может, ей уже удалось налить воды в самовар.

— Умница! — проворковал Хендриксон, и мы вышли прямо под дождь.

Ливень и пронизывающий ветер не располагали к беседе. Мы молча шагали по дороге, подхлестываемые порывами ветра, дувшего в спину. Заметив просвет в окаймлявших дорогу кустах, я остановился и кивнул в сторону маячившего за поворотом дома.

— Вот ваш...

Звонкий смех принцессы заставил меня прикусить язык. Она схватила меня за руку и увлекла вниз по дороге.

— Я сказала так только, чтобы мистер Хендриксон не волновался, — объяснила она. — Не думаете же вы, что я и в самом деле пропущу такое веселье.

Она была высокая. Я же ростом не вышел, хотя плотно сбит. Поэтому мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть ее лицо, вернее — ту часть лица, что не была скрыта капюшоном.

— Но вы же промокните до нитки, — возразил я.

— Вовсе нет, я оделась по погоде.

Принцесса подняла полу плаща, и я увидел высокие резиновые сапоги и плотные шерстяные чулки.

— Трудно сказать, что ждет нас внизу, — пытался настаивать я. — У меня свои обязанности и мне некогда будет присматривать за вами.

— Я могу за себя постоять.

Соня выпростала из-под плаща руку, сжимавшую автоматический пистолет с обрубленным стволом.

— Вы будете мешать мне.

— Ничего подобного, — отрезала она. — Наоборот, я помогу вам. Я не слабее вас, проворна и хорошо стреляю.

Я хотел было возразить, но стрельба внизу вспыхнула с новой силой. Ладно, решил я, в конце концов, если она будет уж очень путаться под ногами, я всегда смогу незаметно улизнуть от нее в таком мраке.

— Как хотите, — проворчал я. — Но имейте в виду — мне будет не до вас.

— Спасибо, вы очень добры, — промурлыкала она, и мы ускорили шаг, подгоняемые ветром.

Время от времени впереди нас на дороге возникали темные тени, которые были слишком далеко, чтобы можно было их опознать. Вскоре на нас едва не налетел мужчина, бежавший в гору — местный житель, определил я по выбившейся из-под брюк ночной рубашке.

— Они покончили с банком и сейчас орудуют у Медкрафта! — выкрикнул он на ходу.

— Медкрафт — наш ювелир, — пояснила девушка.

Спуск сделался более пологим. Дома, в окнах которых можно было смутно различить чьи-то лица, стали уже лепиться близко друг к другу. Внизу то тут, то там темноту прорезали вспышки выстрелов — оранжевые молнии во время дождя.

Мы уже выходили к самому концу главной улицы, когда послышалась раскатистая очередь.

Я втолкнул принцессу в ближайшую дверь и впрыгнул следом.

И тут же еще одна очередь сыпанула в стену, словно тяжелые градины.

Пулемет! А я-то сперва решил, что стреляли из крупнокалиберного ружья.

Девушка, налетев на что-то в темноте, упала. Я помог ей подняться. Это что-то оказалось парнишкой лет семнадцати, с одной ногой и костылем.

— Это разносчик газет, — сказала принцесса Жуковская, — а я ушибла его из-за вас.

Юноша замотал головой, улыбаясь во весь рот.

— Нет, мэм, я в порядке. Вы только напугали меня, когда так внезапно напрыгнули.

Девушка пояснила, что вовсе не напрыгивала, что это я ее толкнул, и что мы сожалеем о случившемся и просим прощения.

— А что тут происходит? — спросил я, как только мне удалось вставить слово.

— Все, что только можно, — расплылся юный калека, сияя, словно сам все это затеял. — Их, должно быть, не меньше сотни. Сперва они взорвали банк, а теперь вломились к Медкрафту и там, наверное, тоже все повзрывают. И еще они убили Тома Уигана. У них посреди улицы стоит машина с пулеметом. Это пулемет стреляет сейчас.