Таковое упорство принудило нас возвратиться. Упорство сие, конечно, происходит от совершенного неведения о действии нашего огнестрельного оружия и превосходства нашей силы. Ежели бы мы решились положить на месте несколько островитян, тогда, конечно, все прочие пустились бы в бегство, и мы бы имели возможность без всякого препятствия выйти на берег. Но, удовлетворив своё любопытство в довольно близком расстоянии, я не имел особенного желания быть на сем острове, тем паче, что хотя и представилось бы небольшое поле к изысканиям по натуральной истории, особенно по части кораллов, ракушек и несколько по части растений, но как я натуральною историею мало занимался, а натуралиста у нас не было, то пребывание на берегу мало бы принесло пользы. Не желая употребить действие пороха на вред островитян, я предоставил времени познакомить их с европейцами. Когда мы от острова уже довольно удалились, тогда из лесу на взморье выбежали женщины и приподняв одежду, показывали нам задние части тела своего, хлопая по оным руками, другие плясали, чем вероятно хотели нам дать почувствовать слабость сил наших. Некоторые из служителей просили позволения, чтоб островитян наказать за дерзость, выстрелить в них дробью, но я на сие не согласился.
По наблюдениям широта острова оказалась 17° 49 30" южная, долгота 140° 40 западная. Самое большое направление на N0 шестнадцать миль, широта семь миль. Остров сей я назвал остров Моллера,[255] в честь контр-адмирала Моллера 2-го, который имел флаг свой на состоявшем под моим начальством 44 пушечном фрегате «Тихвинской Богородице». От острова Моллера, дабы придти в широту 16°, я шёл на N, склоняясь к О.
9 июля. Ночь была лунная; ветр тихий от востока и по мере уменьшения широты места нашего переходил в северо-восточную четверть.
В полдень мы были в широте 16° 46 21" южной, долготе 141° 1 54" западной; имели склонение компаса 6° восточное.
Теплота по термометру в тени доходила до 20,2°; в полночь до 19°. Я не заметил, чтобы кто из служащих со мною жаловался на беспрерывный несносный жар во время плавания между тропиков.
10 июля. От полудня до шести часов утра следующего дня ветр непрестанно колебался, заходя и отходя на два и на три румба; я из сего заключил, что мы простирали плавание под ветром у неизвестных островов. Видели одного большого кита; уже давно не встречали китов.
При рассвете с марса нас обрадовали извещением, что на ветре открылся берег, и в самом деле увидели оный на ONO; по рассвете начали лавировать, дабы подойти ближе. Лейтенанту Лазареву по просьбе его чрез телеграф, я позволил привести берег в полдень на О, для точного определения широты места.
Перед полуднем, когда шлюпы находились от острова в расстоянии двенадцати миль, островитяне удивили нас своею отважностью. С салинга усмотрели лодку, потом показалась другая, третья, и наконец всех до шести, идущих к нам. Приближась на небольшое расстояние шлюпов, остановились и держались против борта; часто принимались кричать, но приставать к шлюпам никак не решались. Наконец, одна лодка приближилась к корме шлюпа «Мирный», потом подошла к шлюпу «Востоку», и островитяне держались за верёвку, опущенную с кормы.
Все были среднего роста, более худощавы, нежели дородны. Телом и лицом смуглы и сим последним несколько отличаются от европейцев; волосы связаны в пучок на самом теме, бороды небольшие, живот почти у всех подтянут верёвкой, свитой из травы, детородная часть закрыта поясом, который составляет всю одежду для прикрытия их наготы.
Я желал получить хотя один упоминаемый пояс, но островитяне никак не хотели их променивать. Сие служит доказательством, что обнажение части тела, прикрываемого поясом, почитают неблагопристойностью.
Лодки, на которых островитяне встретили нас в дальнем расстоянии от берега, длиною около двадцати футов, ширина их такова, что два человека могли сидеть рядом; сделаны из нескольких искусно вместе скреплённых досок; разрез лодок видом подобен невысокому кувшину; с одной стороны для равновесия отвод; вёсла почти такие же, как и у всех островитян сего океана. Лодки довольно хорошо ходят и для открытого моря удобнее других, мне известных сего рода лодок. На каждой было 3 или 4 проворных островитянина; каждый имел по аркану из сплетённых травяных верёвок, пику, небольшую булаву. По всем сим признакам нам казалось, что островитяне выехали в намерении напасть на нас с разных сторон и, ежели возможно, овладеть шлюпами. Может быть, не видав никогда европейских судов, по дальности расстояния заключили, что видят лодки, идущие с одного острова на другой для промысла или неприязненных действий, и что можно ими овладеть. Когда приближались, вероятно удивились необычайной величине судов, несоразмерных ни их силе, ни военному их искусству, однакоже при всем том, держась за веревку у кормы, тянули её беспрестанно к себе, чтоб отрезать. Они старались коварным образом пикой ранить офицера, который из каюты им изъявлял благоприязненное расположение. Как я, так и лейтенант Лазарев дарили им топоры, выбойки, серебряные и бронзовые медали, но не могли их убедить подойти ближе к шлюпам, а ещё того менее взойти на оные; в 4 часа островитяне отправились обратно на берег.
Ветр отошёл сначала несколько к северу и позволил шлюпам в одно время с островитянами достигнуть берега; поворотя чрез оверштаг на правый галс, я лёг вдоль западного берега, местами держал менее мили от оного. Островитяне в виду нашем пристали к берегу, с помощью нескольких на берегу находящихся товарищей вытащили лодки и, подняв на плечи, поднесли во внутренность лагуна, потом, не медля, зажгли многих местах кустарники и лес на берегу против нас и произвели ужасный огонь. Я полагаю, что сия огненная линия означает неприязненность и служит сигналом приближения и нападения неприятелей, как случилось при свидании нашем с жителями острова Моллера.
Средины сего острова широта 15° 51’ 5" южная, долгота 140° 49 19" западная. Положение оного представляет сферический треугольник, острым углом к SSO; одна сторона, к северу обращённая, вдалась внутрь и в сем месте особенно приметны кокосовые рощи, прочие же стороны острова низки. Мы были так близко, что могли хорошо отличить красные кораллы от белых; действием солнечных лучей они превращены в известь. Окружность острова которой я назвал островом графа Аракчеева,[256] около шестнадцати миль. Ртуть в термометре стояла на 20,7°, а в полночь опустилась до 19,7°. В 6 часов вечера, когда шлюп «Восток» прошёл вдоль западной стороны острова и находился уже у северо-западной оконечности, затемнело; тогда взяв у марселей рифы, я лёг под малыми парусами к западу, склоняясь несколько к югу, дабы держаться ближе широты 16°, по которой имел намерение итти к западу.
Чтобы занять островитян и внушить им, какую силу имеет европейский огонь, мы пустили с обоих шлюпов по нескольку ракет; некоторые в воздухе рассыпались разноцветными огнями. Таковые огневоздушные искусственные явления, занимающие еще и поныне просвещённых европейцев, должны были удивить людей, живущих на малом острове посреди океана; они подобное сему видели только в воздушных метеорах, по отдалённости в малом размере, без звука и блестящих огней.