Человек отбросил ударом ноги одно из уродливых существ, когда то подползло к нему, цепляясь за валун. Он снова поднес к губам серебряный рог и тут увидел стоявшего за отверстием Вольфа.

Человек широко усмехнулся, сверкнув белыми зубами.

— Так, значит, ты явился, наконец! — воскликнул он.

Вольф не шевельнулся и не ответил.

Он мог только думать: «Теперь уж я точно сошел с ума! Не просто слуховые галлюцинации, но и зрительные! Что дальше? Следует ли мне с воплем убежать или спокойно уйти и сказать Бренде, что я должен сейчас же увидеться с доктором? Сейчас же! Без промедлений, без объяснений Бренде, я еду».

Роберт шагнул назад. Отверстие начало закрываться, белые стены вновь обретали свою твердость. Или, скорее, он начинал заново обретать реальность.

— Вот! — крикнул юноша на вершине валуна. — Лови!

Он бросил рог. Несколько раз перевернувшись, отбрасывая от серебра солнечные лучи, когда свет падал на него сквозь листья, он полетел прямо к отверстию. Как раз перед тем, как стены сомкнулись друг с другом, рог прошел через отверстие и ударил Вольфа по коленям.

Тот вскрикнул от боли, ибо в резком ударе не было ничего призрачного.

Роберт увидел сквозь узкое отверстие, как рыжий поднял руку и сложил большой и указательный пальцы в виде буквы «О». Юноша ухмыльнулся и крикнул:

— Желаю удачи! Надеюсь, мы скоро встретимся! Я — Кикаха!

Словно медленно смыкающийся во сне глаз, отверстие закрывалось. Свет померк, и предметы начали терять четкость очертаний. Но он мог видеть достаточно хорошо, чтобы бросить последний взгляд, и вот тогда-то девушка и высунула голову из-за ствола дерева.

У нее были нечеловечески большие глаза по отношению к ее лицу, такие же крупные, как у кошки. Губы ее были полные и алые, а кожа-золотисто-коричневая. Густые волнистые волосы, свободно свисавшие вдоль ее лица, были в тигровую полосу: слегка зигзагообразные черные полосы почти касались земли, когда она выглянула из-за дерева.

Затем стены стали белыми, словно закатившийся глаз трупа.

Все стало, как прежде, за исключением боли в коленях и рога, лежавшего у его лодыжки.

Вольф поднял рог и повернулся чтобы осмотреть его на свету в комнате отдыха.

Хоть и ошеломленный, он больше не считал себя сумасшедшим. Он заглянул в другую вселенную, и из нее ему было кое-что доставлено — почему и как, он не знал.

Рог был немного меньше двух с половиной футов длиной и весил меньше четверти фунта. Формой он походил на рог африканского буйвола, за исключением выходного конца, где он сильно расширялся. На узкий конец был насажен мундштук из какого-то мягкого золотистого материала. Сам рог был из серебра или посеребренного металла. Пистонов у него не было, но, перевернув его, он увидел семь маленьких кнопок в один ряд.

Внутри мундштука находилась паутина из серебристых нитей. Когда рог держали к свету так, что он проникал внутрь, паутина выглядела так, словно уходила глубоко в рог.

Именно тогда свет упал на рог таким образом, что Вольф увидел то, что пропустил во время первого изучения: посередине между мундштуком и раструбом был еле заметно начертан иероглиф. Он был не похож на все ранее виденное им, а Роберт был экспертом по всем типам алфавитной письменности, идеографиям и пиктографиям.

— Роберт! — окликнула его жена.

— Сейчас поднимусь, дорогая!

Он положил рог в правый передний угол стенного шкафа и закрыл дверь. Ничего другого он сделать не мог, кроме как убежать из дома с рогом. Если он появится с ним, его будут расспрашивать и жена, и Брессон. Поскольку он вошел в дом без рога, то не мог утверждать, что тот принадлежал ему.

Брессон захочет взять инструмент под свою охрану, поскольку он был обнаружен в доме, принадлежавшем его фирме.

Вольфа терзали сомнения.

Как можно вытащить рог из дома? Что помешает Брессону привести новых клиентов, возможно, даже сегодня, которые увидят рог, как только откроют дверь стенного шкафа? Клиент может привлечь к нему внимание Брессона.

Вольф поднялся по лестнице в большую гостиную. Бренда пристально поглядела на него. Брессон, круглолицый человек в очках, лет тридцати пяти, похоже, чувствовал себя неудобно, хотя и улыбался.

— Ну, как вам понравился дом? — спросил он.

— Очень, — ответил Вольф. — Он напоминает мне дома какие, были у нас на родине.

— Мне он нравится, — сказал Брессон. — Я сам со Среднего Запада. Я могу понять, что вы можете не захотеть жить в доме типа ранчо. Не то, чтобы я их хаю. Я сам живу в таком.

Вольф выглянул в окно. Полуденное майское солнце ярко светило с голубых небес Аризоны. Лужайка была покрыта свежей бермудской травой, посаженной три недели назад, новой, как и дома в этом недавно построенном районе «Хохокам Хоумс».

— Почти все дома одноэтажные, — говорил Брессон. — Земляные работы в этой твердой почве стоят немалых средств, но эти дома не дороги. Во всяком случае, за то, что вы получаете.

«Если бы почву не выкопали, — подумал Вольф, — чтобы дать место для комнаты отдыха, что бы тогда увидел человек с другой стороны, когда появилось отверстие? Увидел бы он только землю и таким образом лишился бы шанса избавиться от рога? Несомненно.»

— Может, вы читали, почему мы вынуждены были задержаться с открытием этого района, — сказал Брессон. — Пока мы копали, мы обнаружили бывшее поселение хохокамов.

— Хохокамов? — переспросила миссис Вольф. — А кто они были?

— Множество приезжающих в Аризону людей никогда не слышали о них, — ответил Брессон. — Но нельзя прожить долго в районе Феникса, не натыкаясь на упоминания о них. Они был индейцами, жившими давным-давно в Солнечной Долине. Они могли прибыть сюда по меньшей мере 1200 лет назад. Они здесь накопали оросительные каналы, строили поселения, имели развивавшуюся цивилизацию. Но с ними что-то случилось, никто не знает, что. Они просто взяли и исчезли несколько сот лет назад. Некоторые археологи утверждают, что индейцы папаго и пима их потомки.

Миссис Вольф фыркнула и заметила:

— Я видела их. Они не выглядят так, словно могут построить что-то, кроме тех жалких глинобитных хижин в резервации.

Вольф повернулся и сказал почти грубо:

— Современные майя тоже не выгладят так, словно они могли когда-нибудь построить свои храмы или изобрести понятие нуля. Но они это сделали.

Бренда разинула рот. Мистер Брессон механически улыбнулся:

— Так или иначе, нам пришлось отложить выемку грунта, пока не поработали археологи. Это задержало строительство примерно на три месяца, но мы ничего не могли поделать, так как штат связывал нам руки. — Для вас, однако, это может стать удачей. Если бы нас не задержали, все эти дома могли быть уже распроданы. Так что все оборачивается к лучшему, а?

Он снова улыбнулся и перевел взгляд с одного на другую.

Вольф помолчал, глубоко вздохнул, зная, что услышит от Бренды, и сказал:

— Мы его берем. Мы подпишем документы прямо сейчас.

— Роберт! — взвизгнула миссис Вольф. — Ты даже не спросил меня!

— Сожалею, дорогая, но я уже принял решение.

— Ну а я — нет!

— Ну, уважаемые, нет нужды торопиться, — вмешался Брессон.

Его улыбка была отчаянной.

— Не спешите, обговорите все. Даже если придет кто-то и купит этот конкретный дом, а это может случиться прежде, чем кончится день, — они продаются как горячие пирожки — ну есть же множество других точь в точь, как этот.

— Я хочу этот дом.

— Роберт, ты с ума сошел! — взвыла Бренда. — Я никогда не видела, чтобы ты так вел себя прежде.

— Я уступал тебе почти во всем, — бросил он. — Я хотел, чтобы ты была счастлива. Так что теперь уступи мне в этом. Просьба не так уж велика. Кроме того, этим утром ты сказала, что хочешь дом именно такого типа, а дома «Хохокам Хоумс» — единственные такие, которые мы можем себе позволить. — Давай подпишем теперь предварительные документы. Я могу выписать чек в качестве задатка.

— Я не подпишу, Роберт.

— Почему бы вам не поехать домой и не обсудить это? — предложил Брессон. — Вы найдете меня здесь, когда придете к решению.