— Собачье дерьмо, — прорычал он. — Хватит ловить мух своими разинутыми ртами, и начните пользоваться головой.
Он присел на край саркофага и осмотрел золотую комнату. Он был в ярости.
— Бык, что случилось с твоим факелом, когда ты проломился сюда через железо и кирпич? — спросил он.
— Что… Ну, ничего не случилось, — ответил я.
— Точно. Пламя не прыгнуло в дыру, потому что в могиле и так свежий воздух, — сказал он. — Значит отсюда есть другой выход, и совсем недавно кто-то им воспользовался. Мы опоздали. Воры уже были здесь, а это означает, что это совершенно необычные воры.
Для меня это было слишком туманно, но принц взглянул на Мастера Ли с внезапным интересом.
— Они не взяли ни золото, ни драгоценности, и даже не коснулись погребального платья Тоу Ван, — с удивлением сказал он.
— Так что же они взяли? — спросил Мастер Ли.
Пока мы молчали, он сам ответил на свой вопрос.
— Они взяли камень. Все надписи свидетельствуют о том, что Смеющийся Принц поклонялся камню. Умирая, он безусловно приказал похоронить камень вместе с собой, так что скорее всего камень забрали из святилища и положили ему в руки, и только потом на труп надели нефритовую одежду. Нефрит — один из самых твердых материалов. Можно повредить камень, если попытаться сломать нефрит, так что они просто забрали проклятую мумию с собой. А теперь подумайте, что это за люди, которые не обращают внимания на золото и драгоценности, но готовы на все ради священного камня?
— Какой-нибудь религиозный орден? — предположил принц.
Мастер Ли пожал плечами. — Во всяком случае другого ничего в голову не приходит, — сказал он. — Помните, что Смеющийся Принц создал псевдо-религиозный орден, который назвал "Монахи Радости", и, единственные из всего двора, они не умерли вместе с принцем — по меньшей мере их скелетов мы не нашли. Не можем ли мы предположить, что он приказал ордену существовать вечно.
В конце концов я обнаружил свой язык. — Для чего?
Мастер Ли широко взмахнул руками. — Откуда я знаю? — воскликнул он. — Мы знаем, что он поклонялся камню, но не знаем почему. Приверженцы древних шаманских культов часто смеются и пляшут во время молитвы, для некоторых смех и пляски даже заменяют молитву, и я не могу не подумать о числе пять, которое постоянно повторяется в странных формулах Смеющегося Принца. Пять — священное число для многих странных культов, как древних, так и современных. Например для варваров Ю-хао, которые, как говорят, живут в деревянных домах с пятью стенами, и поклоняются пятиглавому демону в храме с пятью куполами.
Мастер Ли вытащил флягу с вином и предложил нам, но мы отказались. Он жадно выпил пинту или две, а потом вытер губы бородой.
— Принц, я в тупике, — откровенно сказал он. — Мысль о том, что мы имеем дело не с обычными преступниками, вывела меня из равновесия. Только одно я знаю точно: мы должны узнать все о странном заманивающем звуке и о разрушении Дороги Принца, а это значит, что Бык и я отправимся в Чанъань с образцами почвы, а потом должны прибрать к рукам величайшего специалиста по звукам в империи. А вы, тем временем, должны решить, что делать с этим.
И он махнул флягой в сторону комнаты с сокровищами.
— Технически все это ваше. Вам они нужны?
Принц пожал плечами. — Ночные кошмары сведут меня в могилу за месяц, если я возьму хотя бы одну монету, — сказал он.
— Тем не менее, если хотя бы одно слово о подземном дворце просочится наружу, вскоре вы удостоитесь посещения всеми бандитами, генералами и жадными государственными министрами империи, — заметил Мастер Ли.
— А если я пожертвую все это трону? — с надеждой спросил принц.
— Люди склонны приписывать всем свои пороки, — ответил Мастер Ли. — Преступник никогда не поверит, что вы не оставили себе какой-нибудь, самой маленькой геммы, а отсутствие нефритового наряда вашего предка будет считаться абсолютным доказательством. Вы очень любите пытки?
Принц стал бледнее любого скелета. — Но что я могу сделать с могилой? — жалобно прошептал он.
Мастер Ли повернулся ко мне. — Бык, ты можешь все это привести в порядок? — спросил он.
Я гордо выпрямился. — Достопочтенный господин, вы разговариваете с бывшим лучшим подмастерьем Большого Хонга, кузнеца нашей деревни.
Мастер Ли повернулся к принцу. — С какой могилой? — спросил он.
— С какой могилой? — спросил и я.
На лицо принца начали возвращаться краски. — С какой могилой? — спросил он.
На самом деле это оказалось не слишком трудно. Я легко заменил камни и кирпичи, и нашел в поместье бесчисленное число листов железа. С гордостью я показал им как умею раздувать меха и работать с горном. Когда я закончил, никто не сумел бы найти заплату в железной стене, если бы не знал о ней заранее.
На самом деле труднее всего было вернуть скелеты в туннеле обратно на место, но только потому, что я все время слышал, как позади меня ползет сумасшедшая мумия в нефритовой одежде. И когда я щедро добавил к стене слои пыли и паутины, никакой, даже самый жадный чиновник в империи не поверил бы, что Принц Лиу Пао — или любой другой — входил в могилу Смеющего Принца. А потом мы уехали в Чанъань.
万
ДЕВЯТАЯ ГЛАВА
Раньше я никогда не был в столице, но долго жил в Пекине и думал, что знаю большие города. Иллюзия растаяла как дым, когда мы прошли через Ворота Сверкающей Добродетели и я, как какой-нибудь неотесанный деревенщина, разинул рот, увидев гудящий улей, в котором два миллиона человек жужжали внутри стен на площади не меньше тысячи му.[22] Двадцать пять улиц вели с севера на юг, и каждая из них была сорок восемь чи в ширину и битком набита вязами, лавками с фруктами и пагодами. Все улицы тянулись к высокой горе, которая называлась Голова Плоского Дракона, и сливались в одну дорогу, покрытую голубоватым камнем и извилистую, как хвост дракона, которая и вела к роскошным домам высших чиновников, правивших империей.
Я был потрясен и молчал, пока мы шли по улице Багрового Воробья к Голове Дракона. Мы проходили через Ворота Красной Птицы, когда гром тысяч барабанов возвестил от открытии рынков, у меня закружилась голова и я почувствовал в атмосфере тысячи лет величия, когда мы подошли к легендарной Лесной Академии, где процветали гении Китая. Мастер Ли был одним из этих гениев, но отозвался об Академии не слишком уважительно.
— Обман, мой мальчик! Обман и подделка, — сказал он, с отвращением махнув рукой на священные здания. — Гнилая действительность, раскрашенная и позолоченная ложью. Некоторые из этих лживых мифов, однако, достаточно красивы, и мой любимый — маленький крестьянский парень копает канаву перед деревенской школой.
Мастер Ли вытащил флягу и глубоко глотнул, что вызвало возмущенные восклицания изысканно выглядевших пешеходов. Он не обратил на них внимания.
— Острые уши уличных мальчишек слышат отрывки из лекций, несущиеся из окон, — сказал Мастер Ли, громко рыгнув. — Однажды учитель по рассеянности упал в канаву и к своему удивлению обнаружил, что мальчик покрыл стены отличными рисунками, безошибочными формулами и выученными цитатами из древних.
— Мальчик, разве ты не золотушный, безграмотный и вшивый уличный оборванец, которого зовут Хонг Вонг? — выдохнул учитель.
— Недостойное имя презренного не должно оскорблять достопочтенные губы Вашего Великолепия, — провыл парень.
— А разве твой отец не был покрытым язвами и вечно пукающим парнем, которого звали Безнадежный Вонг в честь то, что он шестнадцать лет подряд не мог сдать экзамен на деревенского идиота?
Мальчик упал на колени и начал биться головой о землю. — Семнадцать, — всхлипнул он. Учитель схватил его за ухо, приволок в класс и задал ему все самые сложные задачи, которые только смог придумать, и вскоре по всему Китаю распространился слух, что последний гений найден во рву в не стоящей упоминания деревне в двадцати ли[23] от нигде. Остальное ты знаешь. Триумф за триумфом, самые высокие награды и степени, место важного чиновника, советник императора и спаситель крестьян, постепенное обожествление, и он стал Небесным Покровителем всех золотушный, безграмотных и вшивых оборванцев, копающих канавы перед школами.