– О чем поговорить? Об этих следах? – продолжала допытываться девушка. – Или же о том, что на самом деле случилось с архимагом? – И тут, набравшись храбрости, она вдруг выпалила: – Или о том, кому тебе ли, нет ли, – и для чего я могла понадобиться? Так, да?

В мертвой тишине раздавалось лишь позвякивание упряжи и фырканье застоявшихся лошадей. Губы Антрига сжались в подобие гримасы. Джоанна решила, что теперь-то он уж точно ничего не ответит или в лучшем случае отделается ничего не значащей ерундой, как он делал всегда, рассказывая о древних культах и диковинках местной флоры и фауны. Но Антриг вдруг отозвался:

– Нет, о том, что же в действительности произошло двадцать пять лет назад!

– Что?

– А вот это, – выдохнул он, – я бы и сам хотел знать, иначе бы не ехал туда!

Виндроуз направился было обратно к повозке, но Джоанна, сжав сильнее руку, удержала его на месте. Пальцы у чародея были грубыми и узловатыми, но длинными.

Именно благодаря этим пальцам девушке казалось, что она теперь чувствует душу Антрига.

– Я ничего не понимаю! – пожаловалась она.

– Неужели это действительно так? – улыбнулся он. – Ну тогда все просто прекрасно!

Это было сказано не просто ради красного словца, поняла она. Джоанна подумала, как глупо было верить Антригу и еще более глупо проявлять к нему какие-то чувства. Но она любой ценой должна вернуться обратно, в свой собственный мир, и тогда этот Антриг забудется, как будто ничего этого на самом деле и не было. А Виндроуз, должно быть, просто стеснялся обнять ее за плечи. Ох уж эта средневековая церемонность! Девушка сама обняла мага за талию. Прижавшись к его боку, она сразу почувствовала какое-то удовлетворение, уют. Ей даже показалось, что она чувствует его дыхание.

Они не спеша двинулись обратно, туда, где стояла их повозка, возле которой прохаживался Керис в своем облачении слуги. Даже издали можно было заметить, что он недоволен, – внук архимага встал, сложив перед собой руки, едва только заметил своих спутников. Очевидно, его шокировала такая вольность в обращении женщины с мужчиной.

– Послушай, Джоанна, – негромко сказал Антриг, едва они приблизились к повозке, где застоявшиеся лошади меланхолично пощипывали придорожную травку. Даже такой негромкий, голос этого человека прозвучал для девушки самой прекрасной на свете музыкой. Когда он глядел на нее, то линзы очков светили, словно настоящие звезды. Помолчав, маг продолжал: – Я не имею права просить тебя верить мне безоглядно. Я бы даже сказал, что для такой умной девушки, как ты, это было бы просто оскорблением. Но… пожалуйста, верь мне хотя бы в том, что я не веду тебя туда, где тебя может подстерегать зло!

– Я и так всегда верила в это! – отозвалась она. Тут оба они остановились в нескольких шагах от упряжки. Помолчав, она спросила: – Ты отправишь меня обратно в мой мир?

Виндроуз поспешно отвел глаза. После минутного замешательства он сказал:

– Верну, когда смогу!

Затем чародей помог ей подняться в повозку. Устраиваясь поудобнее на обитом коричневой кожей сиденье, девушка продолжала глядеть на него, словно ожидая еще какого-то ответа…

– Я не могу сказать тебе всей правды, Джоанна… – выдавил из себя расстрига-кудесник. – Я и так уже наворотил горы лжи! Я сам слишком часто верил тем, кому не должен был верить! Так что теперь лучше не рисковать! Кстати, от этого и тебе будет спокойнее!

Взобравшись на сиденье, Виндроуз сильными руками ухватил вожжи. Керис, который все это время наблюдал за ними с явным подозрением, проворно запрыгнул на козлы, и они тронулись дальше. Время текло медленно. Джоанна сидела молча, глядя на проносящийся мимо посеребренный лунным светом пейзаж. Она думала, почему собственные слова приводят Антрига в такой ужас. Он не хочет что-то говорить?

Да, он сам признался в этом! Кривит душой? Странное дело, но теперь она почему-то еще больше верила чародею. Интересно было одно – что должно было ее напугать, по мнению мага.

Еще целый день, ночь и часть следующего дня они добирались до города Ангельской Руки. Известно, что средневековая дорога – никак не современное шоссе. Этот тракт общеимперского значения совсем не походил на таковой: всюду рытвины, выбоины, даже булыжное покрытие было для Феррита непозволительной роскошью.

Поэтому всякий раз, когда коляска подпрыгивала или оседала, в зависимости от характера дорожного повреждения, Джоанна проклинала такие "удобства". Видимо, человек, изобретший рессоры, еще не появился на свет в этой стране. Город Ангельской Руки был неизмеримо крупнее Кимила, еще издали путешественники почуяли запах жженого угля, который шел из труб мастерских и мануфактур, а также морскую свежесть – в городе была крупная гавань. Еще издали, задолго до того, как показался сам город, по обеим сторонам дороги замаячили предместья – многочисленные деревни и феодальные поместья, окруженные парками. В городе особенно поражали воображение жилые доходные дома в несколько этажей – небоскребы средневековья – и кирпичные здания мануфактур. Поначалу, когда они ехали по довольно пустынному участку дороги, лошадьми правила Джоанна – она научилась этому у Антрига. Теперь же чародей сам взял вожжи в руки – уж на что оживленными были улицы Кимила, но они не шли ни в какое сравнение с улицами города Ангельской Руки, которые до позднего вечера были запружены самыми различными повозками, причем возницы их были столь небрежны в управлении и так пренебрежительно относились к своим коллегам, что даже у не слишком чтившей правила дорожного движения Джоанны их езда вызвала неподдельный ужас.

Тем временем они по запруженному людьми мосту въехали на длинный узкий остров, что лежал прямо посреди впадавшей в море реки Глидден. Надо же, подумала Джоанна, прямо как остров Сите на реке Сене в Париже – ведь этот остров тоже был историческим центром города. Все здания в этом городе были выстроены из сероватого гранита, который добывался в каменоломнях неподалеку (как объяснил Антриг). Девушка подумала, что этот гранит придает городу ощущение тяжести, тесноты и удрученности, чего она не заметила в Кимиле, где большая часть домов была выстроена из дерева. А уж на острове, который назывался Ангельским, царило полное уныние – серые здания тут были еще серее из-за постоянно изрыгаемого из топок мастерских и мануфактур черного угольного дыма. Над всем этим величественно высились зубчатые башни и стены городской крепости. Углядела Джоанна и высокие острые шпили – спутники пояснили, что это церковь.

– Крепость Святого Сира! – перехватил направленный на крепость взгляд Джоанны Керис. – В то же время – резиденция епископа города Ангельской Руки. И она же – тюрьма Святой Инквизиции!

Тут Керис выразительно поглядел на Антрига, который, впрочем, не обратил на это внимания – взгляд чародея был обращен на дорогу, по которой двигалась богатая карета. Не задеть бы, думал Антриг, иначе не миновать скандала! Посмотрев на Кериса, Джоанна увидела в его глазах все то же недоверие, которое он питал к Виндроузу по дороге из Кимила. Девушка сразу почувствовала себя очень неловко.

Можно было сказать, что вынужденное перемирие чародея и внука архимага закончилось – трудности пути были преодолены, они наконец-то достигли своей цели. Теперь каждый из них мог снова пытаться достичь собственных целей. При мысли о том, что Керис притащит Антрига во дворец регента и сдаст его этому безумцу, Джоанна содрогнулась, хотя Антриг не был такой уж невинной жертвой – до сих пор не было веских доказательств того, что это не он похитил архимага и уволок Джоанну в этот непонятный мир. Виндроуз повторял, что он невиновен, но при этом совсем не спешил рассказать спутникам о своих планах, а то, что рассказывал, наверняка было ложью – по крайней мере наполовину!

Девушка вновь уставилась на Виндроуза, который в это время ловко направлял лошадей сквозь уличную толчею на ведущий с острова мост. Этот мост был шире и вообще внушительнее первого, уже при въезде на него сидели многочисленные торговцы различным мелким товаром, нищие и попрошайки, девушки-цветочницы и разносчики горячей лапши. По обеим сторонам моста спешили куда-то по своим делам одетые в ливреи слуги, закутанные в уныло-серые одежды монахи, староверы в черных балахонах, солдаты и послушники. Казалось, что воздух тут пропитан запахом конского навоза и водорослей. Антриг же, озираясь по сторонам, восхищенно комментировал происходящее, как будто был здесь впервые и в качестве туриста.