Джоанна, глядя на идущих навстречу людей, подумала, что их потомки изобрели атомную бомбу. Так все ли было хорошо в жизни последующих поколений? Уж не покривила ли она душой, говоря, что в будущем всех ждет всеобщее благо?

– Может быть, – призналась девушка, – в будущем и будут какие-то особенные трудности!

Ответом ей были удивленные взгляды обоих спутников. Перед воротами была большая площадь, от которой солнечными лучами расходились улицы. Честное слово, тут царил самый настоящий городской шум, только в средневековом варианте!

– Иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы я не родился с волшебным даром, – тихо сказал Виндроуз, – поскольку я вижу, что происходит вокруг, но не могу использовать свое умение для того, чтобы исправить несправедливость! А сколько у нас несправедливых законов, которые наполняют жизнь неправотой! А иногда встречаются столь вопиющие случаи, что просто сердце кровью обливается!

И вдруг отчаяние, которое Джоанна переживала два-три раза в течение этой недели, нахлынуло на нее океанской волной. Она вдруг поняла, что Антриг, говоря о своем мире, говорит и о том мире, в котором живет она. Она почувствовала, что и сама бессильна против всех несправедливостей, которые творятся там на каждом шагу. Ее мир тоже часто был чужим – ведь должно пройти несколько дней, прежде чем ее подруга и друг (ей все-таки не хотелось думать о Гэри как о любовнике) хватятся ее…

Джоанна вдруг обратила внимание на массивные городские ворота, сложенные из необработанного камня. Камень был серый, скучный. Мрачность ворот немного скрашивалась многоцветными большими часами, укрепленными высоко на башне. А между тем все три путешественника отчетливо ощущали, как перенесенные тяготы такими же серыми валунами лежат на их плечах. Сколько же можно – они и так провели без сна ровно двадцать четыре часа. Тут Джоанна заметила охранников-послушников – на их строго-черных одеждах алели печати – знаки принадлежности к Святой Церкви. Рядом с послушниками стояли мужчины в серых одеждах с капюшонами – представители Инквизиции. Вдруг девушка вспомнила того инквизитора, которого называли Костоломом, и ее наполнил холодный ужас. Да, такому уж лучше не попадаться!

Не успела она и рта раскрыть, как Керис вдруг остановился, а затем шмыгнул в ближайший переулок. Девушка заметила, как лицо послушника побледнело.

– Мне все это не нравится! – прошептал Керис.

Джоанна удовлетворенно покачала головой – ей явно было приятно, что ее собственные страхи подтвердились и профессиональное чутье воина.

– Мы можем спрятаться где-нибудь в квартале староверов, – встрепенулся Керис, – иначе я боюсь, что они все-таки меня узнают!

– Керис, перестань говорить глупости, – Антриг потряс внука архимага за плечи, – они же не нашли нас на дорогах и теперь наверняка сосредоточат свои усилия на прочесывании городских кварталов! – Но в голосе расстриги-кудесника было еще что-то такое, что Джоанна уловила, но не смогла определить – какая-то особенная нотка.

– Но мы все равно не сможем спастись! – быстро заговорил Керис. – Они уже наверняка схватили Совет в полном составе и теперь будут вырезать всех волшебников, магов, чародеев! Мы могли выбраться отсюда – я собирался использовать заклятье, которое заставило бы их не обратить на нас внимания, это заклятье – немногое из уже известного мне волшебства! Но теперь… – Керис замолчал, явно борясь с приступами паники и отчаяния, – давайте лучше вернемся!

– И воин направился было в глубину переулка, но Виндроуз неожиданно резко схватил его за отворот куртки.

– Нет! – только и сказал маг.

Разъяренный вконец Керис потянулся свободной рукой к пистолету, но Антриг и ее сжал стальной хваткой.

– У тебя ведь больше не осталось его, – тихо поинтересовался Виндроуз, – оно от тебя ушло, твое волшебство?

– Нет! – отшатнулся Керис. – Не двигайся, или я…

– Что ты сделаешь, интересно знать? Застрелишь меня? В пятидесяти шагах от часовых на городских воротах?

Так они и стояли друг напротив друга, злобно смотря собеседнику в глаза. Губы послушника изогнулись в хищной гримасе, и рука его дернулась к ножу, который он держал в голенище. Все это время Джоанна наблюдала за ними, стоя поодаль, делая вид, что не имеет никакого отношения к двум задирам, пожелавшим выяснить отношения в общественном месте. Ее занимала еще одна мысль: было ли съеденное ею в харчевне мясо достаточно прожарено, чтобы в нем не осталось какой-нибудь заразы? Ведь в средние века подобным мелочам уделяли так мало внимания! В конце концов Антриг перехватил руку Кериса, которая уже готова была ухватиться за рукоять ножа. Но это было уже не столь существенно. Позади них, на главной улице, раздался истошный вопль, который сразу же привлек всеобщее внимание.

Оказалось, что одна из женщин швырнула мелкую монетку мальчику, разметавшему мусор перед ее ногами. Монетка покатилась по мостовой и оказалась прямо на пути телеги. И ловкость на сей раз изменила мальчугану – он успел добраться до монетки раньше своих конкурентов, но вовремя выскочить не сумел. И теперь сидел на бордюрном камне, с плачем держась за кровоточащую ногу, по которой проехалось окованное железом тяжелое колесо. Возница яростно кричал на паренька, а прохожие равнодушно взирали на происходящее – видимо, такие происшествия тут случались, хоть и не каждый день.

Что-то подсказывало девушке, что она должна немедленно что-то сделать, что нельзя стоять на месте и глядеть на чужую беду, но все это казалось ей нереальным, словно она смотрела телевизор. И чувствовала она себя странно голодной, хотя голод на сей раз был не физическим, а душевным. И на душе было скверно.

Тем временем в воротах города стражники сгрудились возле человека в длинной черной одежде, заплетенными в косички волосами, которые указывали на его принадлежность к культу староверов.

– Это Треман, – сказал Керис, безучастно глядя в ту сторону, – один из волшебников! Нет, нам не спастись! Нас обязательно схватят!

– Не схватят! – упорно сказал Антриг, энергично встряхивая Кериса, точно стараясь привести его в чувство. – Не схватят потому, что мы не используем волшебство, чтобы проскочить мимо охранников! Неужели ты до сих пор ничего не понял? Не тебя одного оставило волшебство! И ты не единственный, кто испытывает страшное отчаяние!

Керис непонимающе уставился на Антрига.

– Что? Что ты сказал?

– А ну, облокотись на меня! – бодро сказал Виндроуз Керису. – Ты ведь пьян!

– Никогда…

– Я оглушу тебя одним ударом по голове и потащу на себе, если ты сейчас же не сделаешь так, как я тебе приказал!

Керис собирался было запетушиться, но потом вдруг осознал, что здесь явно не место демонстрировать свой строптивый нрав. Он облокотился на плечо ученика архимага и замотал головой, в самом деле изображая пьяного.

– Я… Я не знаю, – забормотал Керис, – что со мной произошло! Как будто… – Но они уже шагали вперед, а за ними шла Джоанна с узелком на шесте.

– Я тоже чувствую себя не очень хорошо, не как всегда! – пробормотал Антриг. – Но что бы ни случилось, это должно подействовать и на часовых!

– Но может и не подействовать! – забеспокоился послушник, вцепляясь в руку сопровождающего. – Это все только потому, что волшебство мое медленно, но верно уменьшается! Оно уменьшается уже не одну неделю! И это не касается никого, кроме меня!

Как только они приблизились к воротам, Джоанна почувствовала, что ей даже трудно дышать – страх обручами сдавил грудь. Ведь это их ищут, ради них Церковь выставила усиленные посты стражников! Даже если Инквизиция не схватит ее, то уж ее спутники как пить дать попадут в лапы Святой Церкви. И тогда она принуждена будет остаться в этом мире, с его грязью и опасностями, она не сможет жить здесь, но и домой тоже не сможет вернуться! Тут ее взгляд затуманили горькие слезы. Ее так и подмывало броситься назад, в один из переулков, и раствориться в лабиринте этого города. Лишь вера в Антрига заставила девушку шагать дальше. Они просто должны вырваться из этих проклятых ворот!