Попутно девушка разглядывала своего нечаянного спасителя – он был закутан во все черное, на его боку в черных ножнах висел меч вороненой стали. Одежда его была порвана во многих местах и вся измазана грязью и какой-то слизью. В этой одежде он напоминал ей какого-нибудь ниндзя или самурая. Она также обратила внимание на то, что этот парень, которого нападавший звал Керисом, тоже был покрыт синяками и ссадинами. Ему где-то хорошо досталось.

Наконец девушка закончила связывать пленника у колен и посмотрела на парня.

– Послушайте, – сказала она, – я просто… Я просто не знаю, как вас благодарить за помощь. Право, я первый раз в… в такой ситуации. Но, может, вы мне объясните, что все это означает?

Керис толкнул злобного Антрига коленом в спину.

– Этот человек – развенчанный чародей, бывший кудесник, – пояснил он. – Это его стараниями у нас тут появилось столько всяких ужасов. Только за это его уже следует изрубить в лапшу.

– Э-э-э, – сказала Джоанна, тактично давая понять, что ничего не поняла.

– Керис, – облизал Антриг пересохшие губы, – к исчезновению твоего деда я не имею никакого отношения. Верь, я клянусь тебе в этом.

– Ага, но тогда откуда ты знаешь, что мой дед куда-то запропастился?

– Но послушай, – связанный повернул голову, просительно заглядывая воину в глаза, – на все это просто нет времени. Надвигается такая жуткая опасность, по сравнению с которой чудовище, с которым ты сражался в болоте, – смирный ягненок.

Тебе лучше спасаться.

– Но откуда ты…

– Уж я-то знаю, – злобно выпалил пленник. А затем, уже более жалобно, он проговорил: – Верь мне, – тут его пальцы ухватили кисть руки Джоанны. – Ладно, пусть я буду вашим пленником, я согласен, делайте со мной что хотите, но только давайте поскорее уйдем отсюда.

Джоанна чувствовала, как трясутся его руки. Впрочем, это еще ни о чем не говорило – ее руки тоже тряслись от усталости, наконец, от нервного, перенапряжения. К тому же у этого Антрига была достаточная причина дрожать, подобно осиновому листу, – к его горлу все еще был приставлен нож. Но тут установилась тишина – и девушка в самом деле почувствовала приближающуюся опасность. Нет, звуков никаких не было, но она испытывала точно такое же беспокойство, как когда блуждала по коридорам здания номер шесть. Возможно, это было предчувствие Зла, которое уже приближалось к ним. По сравнению с этим злом даже этот помешанный на убийствах в средневековом стиле маньяк Антриг казался невинным младенцем.

– Керис, вообще-то я не знаю, куда я попала и что тут вообще такое, – сказала Джоанна тихо, – но мне все-таки кажется, что на сей раз он не врет.

Керис метнул в нее проницательный взгляд, но сказал только, чтобы она вытащила меч из его ножен.

Девушка так и сделала. Она не понимала, что тут затевалось, но чувствовала, что все это не причинит ей неприятностей. Ей казалось, что тишина, эта зловещая тишина стала живой. И девушка удержалась от искушения попросить парня поскорее вывести ее из этой своеобразной тюрьмы. Так же, как и тогда в Сан-Серано, она чувствовала, что за дверью находится нечто страшнее самой смерти. Что именно – она пока не представляла себе.

Керис, взяв в руки меч, сразу почувствовал себя уверенно, настолько уверенно, что даже убрал от горла пленника кинжал.

– Поднимайся, – хмуро приказал он Антригу, – но только сразу предупреждаю, что если ты попробуешь выкинуть еще какой-нибудь фокус, то я моментально проколю тебе горло, церемониться больше не стану, так и знай.

Пленник поспешно вскочил на ноги, утирая рукавом кровь с шеи. На его лице без труда был заметен страх, хотя Джоанна сомневалась, что он так боится именно Кериса. Но Керис не обращал на это никакого внимания – он не спускал с Антрига глаз.

– Тихо, не шевелись, – прошипел Керис кудеснику-клятвопреступнику. Повернувшись, молодой воин осторожно выглянул в коридор, словно проверяя, все ли там в порядке. Сам же Антриг наблюдал за действиями своего победителя с нескрываемым раздражением.

Понимая, что выход из этой комнаты может быть только один, Джоанна вдруг вызвалась:

– Я сейчас сама посмотрю, – хотя ее холодило предчувствие, что она может увидеть в коридоре. Одна мысль пульсировала в ее мозгу, настоятельно советовала ей не показывать отсюда носа. Но голос разума говорил девушке, что на сей раз Антригу все же следует поверить, а Керис проявляет неразумное упрямство.

Сжимая в руке молоток, пользы от которого все равно оказалось не слишком много, Джоанна осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор.

Справа, дальше по коридору, чернела непроглядная тьма. В ней явно было что-то зловещее. Слева, кажется, находились двери, а вот за ними что-то было: слышался легкий посвист ветра. Может, выход наружу? Или это то самое Зло, о появлении которого предостерегал Антриг и которое уже появилось? И теперь их поджидает?

Кроме посвиста ветра больше ничего не было слышно. Девушке вдруг захотелось услышать хоть какой-нибудь звук, лишь бы нарушилась эта зловещая тишина, от которой можно было ждать чего угодно.

Еще раз поглядев направо и налево, девушка проворно заскочила обратно. При свете своего фонарика она заметила, что Антриг даже осунулся от переживаний; он был бледен, как бумага. А Керис явно из последних сил боролся со своим инстинктом самосохранения, понукавшим его: "Беги! Беги! Беги!". Джоанна сглотнула слюну и сказала голосом, в котором почему-то не слышно было радости:

– Там ничего нет.

– Отлично, – пробормотал Антриг. Несмотря на свое положение пленника, он явно брал на себя роль предводителя их небольшого отряда. – Джоанна, я бы хотел попросить тебя погасить фонарик, если тебя это, конечно же, не затруднит.

Джоанна, которая в этот момент освещала стены комнаты, надеясь увидеть вторую дверь или хотя бы какое-нибудь не замеченное ею прежде окно, удивленно поглядела в глаза чародею.

– Но ведь фонарь все-таки можно погасить, – упорствовал Антриг, – не так ли?

Ты и это знаешь, подумала она. Но он был испуган, этот Антриг, испуган до такой степени, что изъяснялся на языке доиндустриального общества. Ну в самом деле, кто же говорит: "Погаси фонарь"? Если бы он сказал: "Выруби свет", это звучало бы более правдоподобно.

Еще видя сомнение в ее глазах, отставной член Совета Кудесников добавил:

– Я вижу это в темноте. Впрочем, Керис тоже немного видит, не правда ли?

Керис с готовностью кивнул – видимо, он и сам много над этим думал.

И только тут девушка поняла, что зашла слишком далеко, ее занесло куда-то значительно выше, чем охваченное ее познанием. Теперь она не понимала, что именно ее пугает. Даже не кто, а именно что. Оно могло быть чем угодно. Нет, только не думать об этом, снова стала она повторять себе, все решится потом, сначала нужно как-то выбраться отсюда. Взяв кошель-ридикюль под мышку, девушка схватилась пальцем за петлю для ремня на джинсах Антрига и наконец погасила фонарь. Тишина стала еще более невыносимой.

Наступило полное торжество тьмы. Смутный инстинкт подсказывал ей, что нужно с кем-нибудь заговорить, чтобы не возникало чувство потерянности и заброшенности.

Но Антриг дважды пытался удавить ее, похитил прямо из дома Гэри, притащил сюда.

Так что собеседник из него был не самый приятный. А Кериса нельзя было отвлекать пустой болтовней, иначе пленник обязательно этим воспользовался бы, от него можно было ожидать чего угодно. Поэтому она довольствовалась тем, что периодически дергала за петельку джинсов, получая доказательство того, что она все-таки здесь не одна.

Вдруг рука Антрига дружески хлопнула ее по руке, как бы говоря, что особенно убиваться не стоит. Видимо, он понимал, что она сейчас чувствует. Наконец, постояв немного и прислушавшись, они тихо вышли в коридор.

К великой радости Джоанны, они свернули налево, продвигаясь достаточно быстро и уверенно. Она вытянула свободную руку в сторону и ощутила все тот же холодный камень стен. Антриг, очевидно, если даже не видел в темноте, использовал эту стену как ориентир, продвигаясь вдоль нее. Временами девушка слышала шелест плаща и скрип кожи – это Керис поворачивался, чтобы убедиться в отсутствии опасности сзади. Она и сама отважилась посмотреть назад, но, хотя ничего подходящего там она не увидела, все равно ей стало не по себе, и она решила, что уж лучше не щекотать нервы и не заглядывать туда, куда не следует.